Триединый
Шрифт:
— Вижу, что вы еще не вполне пришли в норму и не можете принимать решения, — перебил его юрист. — Думаю, мы продолжим разговор позднее.
Я хотел сказать, куда они могут идти со своими разговорами, но на это попросту не было сил. Чувствуя злость и физическую боль, я закрыл глаза, чтобы больше не видеть их.
* * *
Спустя день, ко мне пришла Олеся.
— Как ты? — участливо спросила она.
— Нормально, — поморщившись, соврал я.
— Слушай, — помолчав, начала Олеся, — я знаю, что тебе предложили отказ от иска в обмен на финансовую
— Олеся…
— Или ты думаешь, что сможешь получить больше через суд? Если так, забудь. Против тебя будут играть такие тяжеловесы, что у тебя нет шансов. Даже будь у тебя достаточно средств на хороших адвокатов, все равно бы проиграл. Поэтому принимай предложение, пока не поздно.
— Олеся, — хрипло прокаркал я, — откуда ты вообще об этом знаешь?
— Потому что сторона, против которой ты выступаешь, постоянный клиент нашей фирмы. Мы ведем это дело с первого дня.
— Я пока ни против кого не выступаю… Подожди, ты сказала — с первого дня? Ты раньше знала, что я лежу здесь поломанный, но приехала только сейчас?!
Она отвела взгляд.
— Мы расстались, не забывай. И юридически, мы посторонние люди…
— Юридически, шмуридически… — начал злиться я. — Только послушай, что ты говоришь. Мы же вроде как разошлись лишь временно? Да даже если бы насовсем, то чисто по-дружески… после всего, что было…
Я умолк, потому что мне стало больно. В этот раз, не физически.
Дверь открылась, в палату вошел знакомый юрист.
— Ну, как успехи? — бодро поинтересовался он. — Есть прогресс?
— Нет, — сухо ответила Олеся, вставая со стула. — Я предупреждала, что мы потеряем время.
— Вот как? — Он о чем-то призадумался, но вскоре так же уверенно улыбнулся: — Что ж, решим это дело иначе. Пойдем, Олеся.
— Выздоравливай, — не глядя на меня, сказала моя бывшая. — И все же подумай над моими словами.
Она двинулась к выходу. У двери юрист что-то тихо сказал ей и приобнял за талию. Я ожидал, что Олеся отстранится, сделает замечание. Но она наоборот прижалась к нему. И вот так они вышли.
У меня перехватило дыхание. Это что, сука, такое было?! Это так у нее нет времени на отношения? Или только на отношения со мной?!
В ярости я, позабыв обо всем, дернулся, словно пытаясь встать. И тут же взвыл от боли, разбудив соседа по палате.
Не знаю, что произошло, но боль была сильнее обычной и не утихла даже к вечеру. Я сообщил об этом заглянувшей в палату медсестре, та передала дежурному врачу. Тот разрешил инъекцию обезболивающего.
Укол приглушил боль. Но вскоре у меня начала жутко чесаться правая ладонь. Зуд был настолько сильным, что хотелось напрочь содрать кожу. Внезапно чесотка прошла. И тут же начала зудеть левая рука. Не обращая внимания на болевые ощущения, придавленные лекарством, я начал возить ладонью по гипсу на боку. Это совершенно не помогало.
Так же как и в случае с правой рукой, зуд резко исчез. Чтобы через минуту появиться в районе крестца. Туда я не мог добраться при всем желании. Я ворочался, ругался и звал сестру.
Крики разбудили теперь уже двух больных — после ухода Олеси в нашей палате объявилось пополнение. Дед со сломанной ногой что-то недовольно забубнил. А Егор, с которым мы делили палату раньше,
послушав мои стенания, сполз с кровати, подхватил костыли и пошел за сестрой.Мне же становилось хуже. Неистовый зуд пополз вдоль позвоночника к голове. Я вдруг понял, что происходит что-то совсем нехорошее и попытался крикнуть. С губ сорвался только сиплый хрип. В голове зашумело.
В палате зажегся свет, ко мне кинулись медсестра с доктором. Как сквозь одеяло, донесся тревожный голос врача:
— Анафилаксия! Срочно эпинефрин! Потом хлорид натрия и метилпреднизолон! И сообщите в реанимацию, что…
Мне вдруг стало до одури страшно. А потом свет исчез…
Глава 2
Меня разбудили яркие солнечные лучи, падавшие на опущенные веки. Я лежал, кожей ощущая приятное тепло. Потом медленно открыл глаза и заморгал.
Надо мной нависал железный потолок, выкрашенный светло-серой краской. То, что он из металла, подсказывали чуть вогнутая форма и ровные ряды выпуклых заклепок. Минуты три я непонимающе таращился на них, пытаясь сообразить, где это я.
В памяти начали смутно всплывать последние события. Олеся, уходящая с этим засранцем, сводящий с ума зуд, суетящиеся врачи… и почему-то какая-то взорванная яхта.
Зажмурившись, я пытался собраться с мыслями. Может, я в реанимации? В какой-нибудь барокамере, или в чем там больных держат…
Открыв глаза, я повернул голову. И с еще большим офигением уставился на круглое окошко, похожее на корабельный иллюминатор. Толстое стекло было грязноватым или просто мутным. Но даже так за ним виднелось голубое небо.
Приподнявшись, чтобы улучшить обзор, я увидел покрытую мелкой зыбью синюю поверхность. Море.
Откинувшись на спину, я вновь уставился в потолок. Пытаясь осмыслить происходящее, перебирал варианты, позволяющие объяснить обстановку. Самым логичным было предположение, что у меня галлюцинации, вызванные каким-нибудь препаратом. Но разве глюки могут быть настолько реалистичными? Чтобы и краски, и ощущения, и чтобы все было таким четким?
Прежде я никогда не принимал наркотиков, поэтому не знал, на что похоже их действие. Но если судить по паре видео на ютьюбе, в которых люди, пробовавшие запрещенные вещества, с помощью компьютерной графики показывали происходившее с ними во время трипов, мои видения не вызваны химией. У наркош мир искажается, постоянно меняется, течет, переливается странными цветами. У меня же все стабильно.
Чтобы проверить это, я пересчитал заклепки в одном из рядов. Обратил внимание на одну, выделявшуюся пятнышком ржавчины. Потом закрыл глаза, досчитал до ста. Открыл. Все заклепки были на своих местах, их было столько же, сколько и минуту назад. И одна была плохо прокрашена, из-за чего начала ржаветь.
Нет, это не походило ни на сон, ни на глюки. Но, тогда где я и что происходит?
Отбросив тонкое покрывало, я уселся. Узкая кровать, на которой я находился, совершенно не напоминала больничную. Она была привинчена к стене, вдоль открытого края тянулась невысокая сетка, предохранявшая от падения.
Кроме кровати, в крохотном помещении стояло нечто вроде тумбы с несколькими выдвижными ящиками. На полу лежал старый на вид палас темно-зеленого цвета. В противоположной от меня стене все так же, никуда не исчезнув, был виден иллюминатор. В стенке справа от него темнела обычная деревянная дверь.