Триггер убийства

– Денис! Денис! – громко прошипел Атаев.

Кира скомкала тканевую салфетку со стола и запихнула Атаеву в рот, пока тот не нашел в себе силы завопить в полный голос.

– Нет. Дениса мы звать не будем. – Кира быстро переставляла посуду и подсвечники со стола на пол. Старалась не греметь. Сдернула скатерть. – Вы опять ошиблись, Марат. Мне наплевать на жертв и на убийц. Чувство вины меня не мучает. Я пришла за Самбуровым. А вот он, скорее всего, вас посадит как убийцу.

Мужчина полз по полу. Перевернул стул. Он упорно не желал засыпать, но сил встать на ноги не находил. Девушка пропихивала один край скатерти за хромированную трубу, держащую стеклянные ограждения балкона снизу.

– Похоже, я умнее и хитрее вас. Так что не обессудьте. Покину. Вы меня не достойны. – Шутка Киры не удалась. Обернуться с высокомерным видом и помахать рукой она не успела. Он навалился на нее всем телом. Кира услышала, как хрустнули ее ребра, прижатые к перилам. Мужчина шипел, хрипел. Правая рука у него, похоже, не действовала, безжизненно болталась вдоль тела. Сонный, вялый, едва шевелящийся, но Марат Атаев был сильнее и мертвой хваткой вцепился в ее горло, тянул назад. Кира начала задыхаться, перед глазами поплыли темные пятна. Ну уж нет. Она резко выгнулась назад настолько, насколько могла, убирая сопротивление и заставляя его попятится. Сработало. Сонный мужчина не удержал равновесия. Рухнул на колени, но успел ударить ее под коленку, и она осела рядом. Кира отползала, он держал ее за щиколотку. Притянул. Подмял под себя. Ниже груди ее будто придавило камнем. Мертвым и тяжелым. Все. Ей не выбраться. Она беспомощно бултыхала руками. Убийца выждал, когда она перестанет дергаться, замрет, и он медленно, потянул руку ко рту, желая вытащить кляп. Его взгляд не мог сфокусироваться, рука тряслась, он склонился вниз. Снотворное не вырубило его. Любой другой человек уже сопел бы, свернувшись калачиком. Кира закинула руки за голову, зашарила по полу в поисках хоть чего-нибудь. Но ни ножи, ни вилки под руку не попались. Она резко выдохнула и, не дожидаясь, когда Марат выпрямится и когда решимость ее покинет, одними губами прошептала слова тренера: «Кисть, кость, расслабила мышцу, выдох, бей!» Она ударила мужчину кулаком в челюсть. Голова Марата дернулась, словно у куклы. Кира закусила губу от боли и шарахнула еще раз. Боль в запястье и в костяшках пронзила насквозь. Но давление мужчины на нее ослабло. Он оперся руками об пол рядом, его качало из стороны в сторону. Кира толкалась пятками и ладонями изо всех сил, почти вылезла из-под Атаева, когда Марат снова прижал ее к полу. Она шарила руками по полу, ощутила гладкий холодный металл под пальцами, ледяные кубики, разлетающиеся в стороны, горлышко бутылки шампанского, которое они не открыли.

На одно мгновение Марату Атаеву удалось сфокусировать взгляд. Он оторопело замер. На него в упор без смущения и страха смотрели темно-синие глаза. В следующий миг ему по черепу прилетела бутылка. Кира ударила раз и еще раз. Казалось, она должна проломить голову до видимой вмятины, но по коже на голове всего лишь потекла кровь. Она ударила снова. Она остановилась, когда Атаев замер на полу.

По руке Киры лилась и пузырилась жидкость. Ее замутило от запаха кислого спирта, который должен был ощущаться как аромат коллекционного шампанского.

Кира отодвинулась. Посмотрела в распахнутые глаза, которые вытаращились от удивления.

– Женщины умеют бить. – Девушка шмыгнула носом, стряхнула шампанское с рук, правую сильно щипало, и поправила себя: – Особенно с применением некоторых подручных средств.

Она поднялась, скинула босоножки, уже схватилась за перила, чтобы перемахнуть через них. Холодный кусок металла уперся в голую спину, между лопаток.

– Гы-ры, – раздалось за спиной.

– Что б вас всех! – прошипела Вергасова, вскинув руки вверх и медленно разворачиваясь.

– Гы-ы!

Помощник Атаева действительно был высок и гротескно худ при широких плечах. Производил впечатление скелета, одетого в пиджак. Из-за очень большой и темной радужки казалось, что глаза заплыли чернотой. Темные, длинные растрепанные волосы дополняли сходство с каким-то упырем, только что воскресшим и покинувшим могилу. И этот упырь собирался уложить в могилу специалиста по психопатологии. Он упер пистолет ей в грудь и что-то сипел. Потом вдруг замер. Кира перевела взор на палец, лежащий на спусковом крючке. Она не дышала, не моргала. Она видела, как палец напрягся, как давит на металл. Громыхнул выстрел. Кира не почувствовала боли. Она ждала, когда замершее время возобновит свой бег. Как же она ненавидела ждать.

Упырь с пистолетом рухнул к ее ногам. Кира уставилась на него, не понимая, что произошло.

Рядом, в трех шагах от девушки, стоял Роман Мотухнов с пистолетом в руке.

Глава 29

– Фу! Живая! – Роман опустил руку. Быстро проверил Дениса. Дырка в затылке не оставляла никаких сомнений в том, что он мертв. Рядом с Атаевым Маратом он задержался подольше. – Это ты его?

Кира кивнула.

– И чем ты его?

Девушка пожала плечами:

– Сначала снотворным, потом кулаком, добила бутылкой.

– Он, похоже, парализован, – Роман попинал руки и ноги. – Но живучий. Где Самбуров? В доме больше никого.

Киру замутило. Большой ледяной комок разворачивался в груди. На лицо сыпалась сухая земля, тонкие веточки щекотали лоб. Не хватало воздуха. Она провела ладонью по лбу и щекам.

– Вход в подвал. За домом? – обескровленными губами спросила она.

– Там не смотрел. Пойдем!

На ногах Киру удерживала только сила воли. Поэтому она не сползла по стенке в обморок, хотя, казалось, сердце ее не билось. Исключительно на мышечной памяти спустилась за Романом по лестнице, вышла на улицу. Дверь в подвал оказалась нараспашку, следующая тоже открытой, в комнате орал телевизор. Кира обшарила стены взглядом. Не скрытая, но завуалированная под деревянные панели на стене нашлась еще одна. Она толкнула ее, та тяжело открылась. Узкий лестничный проход вел вниз, в темноту. Она пошла по ступеням, в конце поскользнулась и рухнула на пол перед еще одной дверью, освещенной тусклой, мигающей лампочкой без плафона. Из щели внизу растекалась темная лужа.

– Нет! Нет! Нет! – зашептала Кира, толкая дверь, та не поддавалась. Кира дергала ручку, но дверь не шевелилась. – Нет! Не может этого быть!

Она почувствовала, как сильная рука сжала ее за плечи, отодвинула, продолжая держать. Клацнул замок и дверь распахнулась. Роман выпустил ее из захвата, и она ввалилась в каменный мешок с низким потолком и тусклым фонарем. Запах крови ударил в нос. Пахло еще чем-то кислым и медицинским. Кира прохлюпала на четвереньках по крови к прикованному за руки к стене мужчине. Перебирая по нему руками, встала на колени. Самбуров открыл глаза.

– А-ай! – заскулила девушка.

Роман подбирал ключ к кандалам. Поддержал подполковника, когда оковы спали.

Григорий был усыпан ранами, синими и кровоточащими, похожими на укусы, но какими-то странными. Брюки на бедре промокли от крови. Но он был жив и не в беспамятстве. Едва Роман освободил его, он сел, опершись на стену. Вертел руками, растирал запястья.

– Испугалась мучиться бессонницей всю оставшуюся жизнь? – прошептал подполковник Кире.

Вергасова посмеялась бы, но взгляд метался по залитой кровью комнате.

– Откуда столько крови?

– Это не моя, – подполковник кивнул в сторону, и только сейчас они заметили скрюченную в темном углу женщину. Кира сразу поняла, что это за раны на мертвенно-белом теле. Из-под тела растекалась кровь. Женщина не шевелилась. – Давно уже не шевелится. Мертва.

Роман и Кира уставились на низкую полку, не в силах отвести от нее взгляд. Этот кошмар навсегда поселится в ее снах. На грязной кровавой тряпке рядком расположились орудия пыток – щипцы, пики, отлитые из металла, челюсти с острыми зубами. Банка с таблетками, какая-то синяя жидкость.

– Он пытался имитировать укусы, пока Голема нет, – глухо прошептал Роман.

Самбуров хохотнул:

– Ты не видел, как он укусить пытался. Жрал таблетки, потом пристраивался то к моей ноге, то к девке, рыдал, его драло. Жесть!

– Ни одними щипцами не сымитировать реально укуса, – помотал головой Роман.

– Финциклидин, – Кира толкнула банку пальцем, из той посыпались цветные горошины. – С чем-то смешанный. Галлюциноген. Оторванность от реальности, изменение сенсорного восприятия, агрессия, вообще непредсказуемые симптомы.