Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Драко понизил голос, чтобы Торвальд, который возился с неподдающимся замком комнаты 28, ничего не услышал.

— Гермиона, ты волнуешься?

Она обратила к нему ясный и удивлённый взор:

— Волнуюсь? О, нет-нет, просто слегка озадачена, — она обвела взглядом богато украшенный коридор, в котором сейчас не было ни души. Правда, когда они только появились здесь, всё было совсем не так, но по знаку охранника местные обитатели тут же испарились. Одна из них — высокая женщина в серебристой мантии с открытой спиной — походя, ущипнула Драко за одно очень не подходящее место. — Мне было очень неловко, когда в сауне мы застали Филча. Он так смутился… Кажется, он узнал нас обоих.

— А может, там был вовсе не он, — предположил Драко, прислоняясь к красной стене. Филч его как раз не взволновал: Драко ещё ребенком посещал «Полночный клуб», правда, тогда он совершенно не понимал, почему за то, чтобы «поиграть» со знаменитостями или самому превратиться в знаменитость, надо платить деньги. Но он был Драко Малфоем, и до встречи с Гарри Поттером ему не приходило в голову, что можно хотеть стать кем-то ещё.

Гермиона закатила глаза. Драко старался не смотреть на неё: девушка привалилась к стене, рассеянно играя верхней пуговкой своей полурасстёгнутой блузки. Интересно, она соображает, что делает? Могла бы и заметить, что ему открывается прекрасный вид на то, что скрывалось за вырезом. Не то, чтобы он сильно интересовался, но…

— Хочешь сказать, что люди и правда, готовы заплатить, чтобы переспать с многосущным Филчем? — с сомнением спросила она. — Одни только бородавки…

— Вовсе не обязательно быть таким разборчивым, — возразил Драко. — Наверное, для тебя Аргус Филч действительно, всего лишь спятивший лысый старикашка, зациклившийся на своей непоседливой кошке, у которого столько волос в носу, что задохнулся бы и морж. А для кого-то он — воплощение сексуальности.

Гермиона взглянула на Драко сквозь чёлку:

— Ты бы с ним переспал?

— Не надо. Я б скорее умер.

— АААААААААААА! — Драко с Гермионой подскочили: Торвальд швырнул на пол связку ключей и изрыгал ругательства на тролльском языке. Звучало это неприятно: словно кто-то топтал целый мешок грейпфрутов.

— Какие проблемы? — поинтересовался Драко.

— Кто-то испортил заклятья на двери, — пожаловался тролль. — Обращусь к менеджеру. Добуду контрзаклятья. Сразу вернусь. Стойте тут, — он сурово посмотрел на них.

— Ну, коне… — начала Гермиона и осеклась под взглядом Драко.

— Si le poisson, ou jeudi matin!

Она захлопала глазами и закрыла рот. Растерянный и рассерженный, тролль затопал прочь. Драко привалился к стене.

— Ты не говоришь по-английски, — строго напомнил он Гермионе.

Она изумлённо взирала на него:

— Что ты только что сказал? «А также рыба или в четверг утром»?

— Вполне может быть, — согласился Драко. — Ты мне не рассказывала, что говоришь по-французски.

— Ты мне тоже.

— Но я никогда этого и не отрицал.

Гермиона внимательно посмотрела на юношу:

— Ты пялился мне в вырез, — заметила она. — Я всё видела.

Драко вздрогнул и закашлялся:

— Я… я был в образе.

— Мои поздравления. Получилось очень убедительно.

Драко не обратил внимания на раздражение, прозвучавшее в её словах:

— У меня такое чувство, словно мы тут уже не один час, а всё, что за это время я смог уяснить, — что газировка Шипучие шмельки имеет куда больше способов применения, чем мне казалось. И по-прежнему, ни единого признака…

— Гарри? А не мог бы ты… почувствовать его, хоть чуть-чуть?

Драко пожал плечами.

— Возможно — немного. Я не уверен.

Гермиона не успела ничего сказать — разговор пресёкся громким топотом: по коридору шёл Торвальд, неся что-то, издалека напоминающее фомку. Подойдя поближе, он помахал им, Драко показалось, что охранник слегка смущён, если такое, вообще, возможно было представить.

— Дверные заклятья сломаны. Ходил за ломом.

— Я вижу, — откликнулся Драко, делая шаг назад. — Ну, за работу.

Хрюкнув, Торвальд сунул лом в щель между стеной и дверью и навалился. Гермиона услышала, как затрещало дерево, и посмотрела на Драко. Юноша стоял с совершенно отсутствующим видом, словно о чём-то сосредоточенно размышлял. Охранник навалился на лом всем весом, и замок с треском вылетел. Торвальд отступил, Драко шагнул вперёд, затянутой в перчатку рукой распахнул дверь и вошёл.

Гермиона не видела, что было в комнате, зато прекрасно видела лицо Драко: оно осталось отсутствующим — но только причиной этому теперь было потрясение: вскрикнув, словно его ударили, юноша отшатнулся назад.

— Драко? — забыв, что, по роли, ей положено молчать, Гермиона бросилась к нему. — Что такое, что не так?

Он оттолкнул её и схватил за руку.

— Не смотри, отойди!

— Нет, пусти меня, — она пыталась вырваться, но его хватка стала лишь сильнее. — Пусти меня! Это Гарри? Гарри?

— Нет, не Гарри.

Зная, что он никогда бы не соврал ей, она тут же прекратила сопротивление и взглянула на него: губы юноши были искривлены, казалось, он не в силах поднять на неё взгляд.

— Ты сделал мне больно, — прошептала она. — Пусти меня, Драко.

Его пальцы ослабли, она вывернулась из его рук и кинулась следом за ним, едва не уронив его на дверь, он звал её, пытаясь задержать, но безуспешно — она уже влетела в комнату. Сердце оборвалось.

Комната была такой же, как и остальные: просторная кровать, камин, витражное окно, ковёр на полу, розовая лампа на комоде. Зеркало за ней разбито. А на полу лежала Джинни Уизли в разорванной одежде, со спутанными волосами, с изогнутой под неестественным углом шеей. Совершенно очевидно: она была мертва.

Гермиона присела на корточки рядом с телом. Происходящее казалось совершенно нереальным, всё вокруг плыло и покачивалось, девушку охватило странное оцепенение. На шее Джинни были синяки — тёмные, ужасные. В откинутой руке что-то поблескивало.

— Иди сюда, Драко, — позвала Гермиона.

— Нет, — она взглянула на него: бледный и мокрый от пота, он прислонился к стене у дверей, его грудь часто вздымалась под рубашкой. Казалось, его вот-вот вырвет. — Я не могу.