Трилогия «Ще не вмерла Украина», книга первая «Заказное убийство»
Шрифт:
– Вы знаете, Эдоардо Михайлович, как меня «прокинули» днепропетровские партнеры. Они поставили меня в крайне затруднительное положение: я вынужден искать кредит, чтобы хоть как-то сохранить лицо фирмы и свой бизнес. Зная вас, как порядочного и честного человека, я решил обратиться к вам за помощью, а именно: мне нужно 80 тысяч «зеленых», чтобы выкрутиться из нынешней беды и «встать на ноги». Готовы ли вы предоставить мне такую возможность?
– Сумма приличная, но найти ее можно. Вопрос стоит вот в чем: на какой срок ты хочешь взять эти деньги, под какие проценты и какие я могу от тебя получить гарантии?
– Деньги мне нужны не менее, чем на год под 5 процентов в месяц, как сейчас у нас принято, а гарантией может служить моя жилая квартира на Теремках. Кроме того, я ведь собираюсь вложить эти деньги в бизнес, а точнее приобрести на них товар, который сам будет гарантией моей платежеспособности. Могу вам предоставить все мои расчеты, если таковые вас заинтересуют. Прошу вас, дорогой Эдоардо, поверить в мою честность и оказать мне свое доверие, а уж я в долгу не останусь.
Наступила напряженная тишина. Наконец,
– Ладно. Будь по твоему. Деньги я тебе дам, договаривайся на поставку партии своего товара, приноси мне счет и будем оплачивать. Мне нужна неделя, чтобы подготовить такую сумму, так что не гони, но и не тяни. Остальное обсудим у тебя в офисе завтра, а сейчас идем к нашим «мартышкам», а то они уже соскучились и зевают.
Мужчины вернулись в гостиную, где гостеприимная Лялечка уже накрывала стол для традиционного десерта.
Исключая несущественные детали, вот такой серьезный разговор состоялся в знойный июльский вечер 1993 года в киевской квартире нашего героя на 17 этаже и никто тогда, кроме самого Господа бога, не мог знать к каким драматическим событиям и далекоидущим последствиям он приведет.
Глава 3
Прошло два года.
Оборудованный по последнему слову техники и согласно мировым стандартам кабинет светилы челюстно-лицевой хирургии Маланцева Анатолия Петровича находился на третьем этаже Городской клинической больницы №12 на улице Подвысоцкого. Анатолий Петрович не часто появлялся в этом кабинете, поскольку основная его практика имела место не в Киеве, а в старушке Европе, точнее в Италии, Австрии и Германии, где он проводил от 6 до 9 месяцев в году, исцеляя за очень достойные деньги тамошних пациентов от различных челюстно-лицевых недугов. В родной Киев он приезжал тогда, когда хотел хоть немного передохнуть от очень напряженного европейского графика, а также для подтверждения своих ученых степеней и званий. Не мог же он совсем проигнорировать запросы и нужды Украины, которая открыла перед ним такие научные возможности и финансовые перспективы. Конечно, и здесь Анатолий Петрович ничего не делал бесплатно и услуги его стоили достаточно дорого, но оказывая помощь соотечественникам, он чувствовал себя патриотом, а значит, причастным к общему благополучию Украины. Без этого имиджа ему было никак нельзя.
Лялечка очень волновалась, ожидая приема у известного врача. Об этом визите договорилась по блату ее новая киевская подружка Алена, жена владельца небольшого, но влиятельного туристического агентства Луки Лукича Лукмана, удивительно внешне похожего на Берию.
– Заходите, – пригласила смущенную Лялечку симпатичная медсестричка.
Лялечка зашла в кабинет, держа за руку своего сына. Анатолий Петрович окинул ее пристальным, откровенно похотливым взглядом и было ясно видно, что он остался очень доволен как собой, так и пациенткой. Осматривая мальчика, врач то и дело бросал косые многообещающие взгляды на его маму и не стеснялся отпускать в ее адрес «засаленные» и тривиальные комплименты. Лялечка отвечала ему такими же недвусмысленными взглядами и позами, экспромтом показывая то, что всегда хотелось бы смотреть настоящему мужчине.
Наконец, Анатолий Петрович окончил осмотр и изрек свой вердикт: «нужна имплантация операционным путем и стоить все это будет 900 долларов, причем, это только и исключительно для вас». Лялечка с благодарностью посмотрела на Маланцева, заискивающе улыбнулась и прощебетала дежурное «спасибо!». Доктор выписал ей необходимые распоряжения, назначил день следующего приема, добродушно усмехнулся и пожелал «всего хорошего». Прощаясь, они пожали друг другу руку, и каждый вложил в это пожатие свой особенный смысл, хотя этот смысл был мимолетным и ни к чему не обязывал ни одну из сторон.
Спустя неделю, уладив все сопутствующие формальности и получив условленную сумму, Маланцев назначил день операции и уже через два дня, выходя из операционной пожурил трепещущую Лялечку и пожелал ее мальчику скорейшего выздоровления. Однако, «скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» и «скорейшее выздоровление» требовало как минимум недельного пребывания ребенка в стационаре. Была середина лета и жара стояла невыносимая, в палатах было людно и душно. Лялечка вынуждена была нанять сиделку и договориться с администрацией об отдельной палате для Вилли (так звали мальчика), что и было благополучно решено за 200 баксов наличными. Проблемы начались через неделю, имплант не приживался, щека вздулась и начался флюс. Лялечка пребывала «как на иголках», врачи же успокаивали ее и объясняли осложнение очень туманно и невнятно. Наконец, когда флюс прорвало и пошел гной Лялечка не выдержала и устроила грандиозный скандал и стала требовать Маланцева. На это её проинформировали, что доктор укатил с супругой в Турцию на курорт и никакой связи с ним нет. Это еще больше накалило ситуацию, поскольку авторитет Анатолия Петровича не давал другим врачам права вмешаться в лечебный процесс и ребенок был предоставлен самому себе и Господу богу. Наконец, чувствуя возможное приближение драматической развязки, заведующий челюстно-лицевым отделением доктор Владимиров согласился за определенное вознаграждение еще раз прооперировать Вилли. Оказалось, что европейское светило детской лицевой хирургии не удалило осколок зуба, что и вызвало осложнение, которое могло окончиться заражением крови и летальным исходом, не вмешайся вовремя Владимиров за 400 дополнительных условных денежных единиц. Справедливости ради, отметим здесь, что дальнейшее выздоровление маленького пациента проходило без осложнений, имплант, наконец-то, прижился, но такой непредсказуемый сюжет оставил глубокий след в душе Лялечки, побудил ее в будущем совершенно отказаться от услуг доморощенной медицины и подтолкнул к решениям, которые
существенно повлияли на развитие нашей истории.Деловые отношения Мойшевского и Строкальского за эти два года из теплых стали еще более теплыми. Эдоардо Михайлович часто наведывался в офис своего должника, чтобы «на шару» позвонить заграницу, если это было нужно, или попросить подготовить секретаря или кого-то из менеджеров какой-то ему необходимый документ, словом, по мере возможности бесплатно пользовался услугами фирмы, которая по его милости продолжала кое-как существовать на бизнесовом небосклоне Украины. Алехандро Ефимович ежемесячно исправно платил дежурные 5 процентов, чем согревал несомненно беспокойное сердце Эдоардо Михайловича. Но к осени ситуация изменилась. Мойшевский сначала исподволь, а затем и открыто стал просить своего визави «поднапрячься и вернуть тело кредита», мол де деньги были нужны самому Эдоардо. Несмотря на то, что за эти два года фирма Строкальского смогла поправить свои финансовые дела, но вывод из оборота такой значительной суммы означал бы плачевный финал ее существования. Решиться на подобный шаг Алехандро Ефимович не мог, о чем он и жаловался Мойшевскому. Тот и рад бы был и дальше «загребать» ежемесячно свои 5 процентов, но Лялечка упрямо требовала возвращения долга, якобы необходимого для нужд семейных, а устоять перед чарами молодой супруги и убедить ее в выгодах кредитования Эдоардо Михайлович не мог. Обсуждая возможность возвращения кредита, Мойшевский и Строкальский пришли к выводу, что нужно попытаться вытребовать, наконец-то, заимствованные два года назад днепропетровскими «партнерами» законные 50 тысяч долларов. Тогда-то для этого и потребовались чеченцы.
Между прочим, у Эдоардо Михайловича на 17 этаже появился новый сосед: его старый дружок и подельник в разных не очень законных денежных махинациях в советские времена, а теперь преуспевающий американский миллионер Вова Ведерский. Это был беженец последней «горбачевской» волны, когда на поиски голубой американской мечты из совка устремились набитые битком эшелоны настоящих евреев и «косивших» под евреев особо предприимчивых советских граждан других национальностей. Большая часть из них, потерявшая способность к напряженному ежедневному труду еще в советские застойные годы, хотела быстрого и легкого богатства за счет налогоплательщиков развитых демократий Запада, который, как нас всех тогда учили в школе классики марксизма-ленинизма, загнивал и непременно должен был «загнуться». Вова Ведерский во времена достопамятного Леонида Ильича прошел «чрез огонь, воду и медные трубы» во имя безбедного существования: от заправки до крупных подпольных сделок по поставкам дефицитного сырья и особенно не горел желанием уезжать с насиженных мест, но рассказы корешей о наивных и доверчивых америкосах, о сказочных богатствах и дармовой хавке, и вообще о прочих прелестях свободного образа жизни подвигли его решиться на такой смелый шаг. И он не прогадал. В отличие от серого большинства ему подобных, которые обрели свободу, но не нашли дармовщины и вынуждены были зарабатывать себе на хлеб насущный неустанным, а порой и тяжелым трудом, ему повезло и он разбогател. Как и почему для истории осталось загадкой, но Ведерский вернулся в Киев уже состоятельным человеком. Еще более удивительно, что это ему удалось сделать несмотря на то, что за годы в США он так и не выучил ни одного слова по-английски. Так что, правы те, кто говорит, что Америка – страна равных возможностей.
Однако, в отличие от многих за океаном Ведерский чувствовал себя «не в своей тарелке», скучал по Киеву, по шумной кампании, по «трепу» с барыгами, по блатным «разборкам», по рыбалке и охоте и по прочим несомненным прелестям и особенностям нашего отечественного бытия. Став теперь обладателем неисповедимыми путями нажитого капитала, он мог расслабиться и предаться любимым утехам, не в ущерб собственному карману, и вернулся в Киев дабы здесь дожить определенный ему Иеговой срок. По совету Мойшевского он купил квартиру напротив квартиры Эдоардо, на том же 17 этаже, в том же подъезде того же дома в центре Киева. Естественно, они почти ежедневно виделись и беседовали, как в старые добрые советские времена. Именно Ведерский и свел Мойшевского с чеченцами, которые должны были «помочь» Строкальскому «получить» старый должок.
История проникновения чеченской диаспоры в Киев и вообще в Украину когда-нибудь станет предметом для обстоятельного исследования учеными-демографами мирового уровня и, будем надеяться, уже скоро появится серьёзный труд на эту тему. Мы же отметим только, что уже после первой Чеченской войны была попытка чеченцев, в основном с криминальным прошлым, проникнуть и затеряться на просторах Украины. Милиция тогда была ослаблена и не противодействовала этим поползновениям, но свою твердую позицию выразил местный криминалитет. Главари многочисленных украинских бандитских группировок на своем внеочередном сходняке постановили «чтобы чеченцев в Украине не было». Это решение было доведено до сведения ментов, у которых после этого были «развязаны руки». Так, совместными усилиями властей и криминалитета Украину, в общем, защитили от нашествия этой саранчи, пусть законопослушная часть этого достойного и многострадального народа меня извинит за такое некорректное сравнение. Однако, небольшая группа чеченцев все-таки проникла в страну, пользуясь попустительством ментов и частными договоренностями с отдельными главарями бандгруппировок. Эти предприимчивые ребята «крышевались» очень ответственными полковниками и генералами внутренних дел и занимались нелегальным бизнесом, в основном связанным с торговлей левой водкой и проституцией, законы Украины они старались, по мере возможности, не нарушать и не «светиться» дабы не искушать власть имущая. Естественно, количество их не идет ни в какое сравнение с той огромной волной, которая нахлынула в страну после революции 2014 года при откровенном попустительстве новой власти, значительно ухудшив криминогенную ситуацию в и без того уже парализованной Украине.