Тринадцать загадочных случаев
Шрифт:
Миссис Бантри никак не могла избавиться от подозрения, что сэр Генри попросту пошутил. Впрочем, на него это не было похоже… И однако, поверить, что он рассказывал о мисс Марпл чистую правду… Нет, это было выше ее сил.
Ее взгляд остановился на муже, который завел разговор о лошадях с Джейн Хелльер — популярной актрисой. Джейн, в жизни еще более прекрасная (если такое возможно), чем на сцене, периодически ахала: «Нет? В самом деле? Надо же! Как замечательно!» Это при том, что о лошадях она не знала ровным счетом ничего по той простой причине, что они ее совершенно не интересовали.
— Артур, — обратилась к мужу миссис Бантри. —
— Долли! Ты уверена…
— Сэр Генри тоже хочет послушать. Я уже успела его заинтриговать нынче утром.
— О, пожалуйста! — сказала Джейн. — Я просто обожаю истории с привидениями.
— Ну… — замялся полковник Бантри. — Я, собственно, никогда особо не верил в сверхъестественное, но тут… Кажется, никто из присутствующих не знаком с Джорджем Притчардом? Это замечательный человек. Его жена — она, бедняжка, уже нас покинула — была для него поистине тяжким грузом. Знаете, она принадлежала к числу тех больных — заметьте, я не отрицаю, что она действительно серьезно болела, — которые выжимают из своего недуга все. Капризная, требовательная и непредсказуемая, она жаловалась на свою участь с утра до вечера и нисколько не сомневалась, что Джордж просто обязан постоянно быть в ее полном распоряжении. Причем, что бы он ни делал, — все было плохо… Готов поклясться, что любой другой на его месте через пару недель такой жизни взял бы топор и навсегда избавил ее от мучений. Ведь ты не скажешь, что это не так, Долли.
— Отвратительная была особа, — подтвердила миссис Бантри. — Если бы Джордж Притчард размозжил ей голову, любая женщина, окажись она судьей, тут же бы его оправдала.
— Не знаю точно, как это все началось: Джордж в подробности не вдавался. Насколько я понимаю, миссис Притчард всегда питала слабость к разного рода ясновидцам, прорицателям и гадалкам. Джордж и это сносил с истинно христианским смирением. Он относился к этому так: раз это приносит ей хоть какое-то утешение, то и слава Богу. Но и особого восторга по этому поводу он, естественно, тоже не проявлял, что служило для его жены лишним поводом для обид.
Сиделки в доме не задерживались. Миссис Притчард меняла их как перчатки. Была, правда, одна молоденькая сестра, с удивительным благоговением относившаяся к разного рода предсказаниям и тому подобной ерунде… Так вот ее миссис Притчард одно время даже вроде как любила. Потом неожиданно разочаровалась и заменила на сиделку, которую уже однажды успела уволить. Сестра Коплинг была уже пожилой женщиной, накопившей богатый опыт общения с неуравновешенными пациентами. Сестра Коплинг, по мнению Джорджа, была из тех женщин, с которыми можно ладить. Сохраняя полную невозмутимость, она ловко справлялась со вспышками раздражения и истериками его жены.
Ленч всегда подавался миссис Притчард наверх, и, заняв ее таким образом, Джордж и сестра Коплинг могли договориться о второй половине дня. Строго говоря, сестра была свободна от двух до четырех, но «в виде одолжения» частенько задерживалась и дольше — если Джорджу нужен был свободный вечер. Но в тот раз она собиралась в Голдерс-Грин повидать родственницу и задержаться никак не могла. Джордж, уже договорившийся о партии в гольф, ужасно расстроился.
Сестра Коплинг принялась его успокаивать: «Да сегодня мы тут совершенно без надобности, мистер Притчард. Ваша жена подыскала
на вечер компанию поинтереснее».«Это кого же?..»
«Да Зариду. Это медиум, предсказывает будущее…»
«Опять! — простонал Джордж. — Какая-то новенькая?»
«О да! Я так понимаю, ее порекомендовала вашей жене моя предшественница, сестра Карстерс. Сама миссис Притчард ее и в глаза не видела. Попросила меня написать ей и пригласить на сегодня».
«Ну, по крайней мере, я смогу поиграть в гольф», — сказал Джордж и ушел, отчасти даже благодарный так кстати появившейся прорицательнице.
Вернувшись домой, он нашел миссис Притчард в состоянии крайнего возбуждения. Она лежала на софе — как, впрочем, всегда — и то и дело подносила к носу флакон с нюхательной солью.
«Джордж! — воскликнула она. — Я ведь тебя предупреждала про этот дом! Я почувствовала неладное, едва переступила его порог. Ты что же, не помнишь?»
«Что-то не очень».
«А ты никогда не помнишь того, что связано со мной. Мужчины вообще бессердечны, а ты особенно».
«Успокойся, Мэри, дорогая, ты несправедлива ко мне».
«Так вот, то, что я говорила тебе давно, эта женщина почувствовала сразу! Она.., так и отпрянула.., если ты понимаешь, что я имею в виду… Вошла в дверь и сказала:
«Здесь — зло. Зло и опасность. Я чувствую».
«Ну, сегодня ты не зря заплатила своему медиуму», — не подумав, улыбнулся Джордж.
Его жена немедленно закрыла глаза и изо всех сил потянула носом из флакона.
«Боже! Как ты меня ненавидишь! Когда я умру, у тебя, верно, будет праздник».
Джордж запротестовал, но она перебила его:
«Можешь смеяться, но я все-таки расскажу тебе. Этот дом убьет меня — Зарида так прямо и сказала».
Все расположение Джорджа к упомянутой Зариде мигом улетучилось. Он-то знал, что стоит жене уверовать в этот бред, и переезд неизбежен.
«Что еще сказала эта женщина?» — сухо осведомился он.
«Она не могла долго говорить: была слишком расстроена. Но кое-что все-таки сказала. У меня на столике в стакане стояли фиалки. Она показала на них и вскрикнула:
«Уберите их прочь! Прочь! Никаких синих цветов! В вашем доме не должно быть синих цветов! Помните, синие цветы для вас — смерть!»
А ты ведь знаешь, — добавила миссис Притчард, — я действительно никогда не любила синий цвет. Всегда чувствовала, что он мне вреден».
Джордж был достаточно благоразумен и промолчал, что первый раз об этом слышит. Он спросил только, что эта таинственная Зарида собой представляет. И миссис Притчард с удовольствием принялась ее описывать.
«Густые черные волосы, собранные на затылке, мечтательные полузакрытые глаза, черные круги вокруг них, а рот и подбородок скрыты черной вуалью. Говорит немного нараспев, с заметным иностранным акцентом, по-моему, испанским».
«Ну что ж, в общем вроде все как и положено», — бодро заметил Джордж.
Миссис Притчард тут же снова закрыла глаза.
«Ну вот, мне сразу стало хуже, — сказала она. — Вызови сиделку. Твоя бессердечность меня убивает, и ты это прекрасно знаешь».
Через два дня после этой сцены сестра Коплинг подошла к Джорджу и мрачно сказала:
«Зайдите к миссис Притчард. Она получила письмо, которое ее очень сильно расстроило».
Он поднялся к жене.
«Прочти», — сказала она, протягивая ему письмо.
Джордж прочел. Оно было написано большими черными буквами на сильно надушенной бумаге.