Тринадцатая Ева

Дмитрий Иннокентьевич кивнул и, съев последний блинчик, вдруг понял, что слопал все в одиночку, не поделившись с гостьей. Та же, заметив его смущение, заверила, что сидит на диете.

– Это все равно для вас было, шеф! Но вернемся к нашей истории… Перескажите мне еще раз содержание разговора Юнгштедта и профессора Васильева-Дельгадо!

– Что гадо так гадо! – промолвил мрачно доктор и, сконцентрировавшись, изложил то, что услышал в мужской уборной.

– Значит, она в руках у профессора! – констатировала Марина. – Вы же сами слышали, как олигарх сказал: «Поэтому ее и поместили к вам». У него имеется частная клиника?

Доктор вскочил и прошелся по кухне. Как же он сам об этом не подумал!

– У профессора имеется своя консультация в самом центре. Ева там!

– Слишком опасно, – заявила Марина Аристарховна, – да и где они будут держать там Еву? Везде толкутся пациенты, вероятность того, что пленнице удастся сбежать, крайне высока. У него имеется какая-нибудь клиника или что-то в этом роде?

Ну конечно же! Доктор Чегодаев застыл на месте и произнес:

– Ну, не то что у него… Но мне известно, что он возглавляет попечительский совет какого-то подмосковного частного санатория. Только этот санаторий для… для психически больных людей.

– И, конечно же, очень богатых, – сказала понимающе Марина. – Точнее, людей очень богатых, имеющих алчных или бессовестных родственников. Вернее, алчных и бессовестных.

– Нам нужно немедленно отправиться туда! – закричал доктор, бросаясь в прихожую, но до него донесся голос секретарши:

– В четыре часа утра? В банном халате? Помилуйте, шеф! Вас тогда, конечно же, впустят в этот санаторий для психически больных, но вряд ли выпустят, ибо сочтут новым пациентом. Да и он наверняка хорошо защищен, просто так туда не проникнешь. Надо все продумать и тщательно проработать! И только потом действовать!

Доктор вернулся на кухню, уселся на стул и виноватым тоном произнес:

– Вам со мной тяжело, так ведь?

– Нелегко, шеф, – согласилась Марина Аристарховна.

Шеф вздохнул и сказал:

– И вы считаете меня идиотом?

– Нет, шеф, не считаю. Просто вы психоаналитик. А это не то же, что, скажем, и частный детектив. Одно у вас выходит отлично, другое – так себе. Но вы молодец, сумели стать свидетелем важного разговора двух негодяев.

Она была права. И доктор понимал, что ему требуется помощь. Но мог ли он рассчитывать на то, что Марина…

Словно прочитав его мысли, она заверила:

– Конечно, я с вами, шеф! Другого просто и представить себе не могу. И вместе, я вам обещаю, мы выведем на чистую воду этих преступников. Предотвратим новое убийство. И найдем вашу Еву!

Чегодаев сразу поверил, взглянул на Марину:

– Как же мне вас за это отблагодарить?

– Повысьте со следующего месяца зарплату! – улыбнулась секретарша. – И выбросьте этого кофейного монстра из нашего офиса ко всем чертям!

Посетительница – Нина Егоровна Шебутько – пришла ровно в восемь. Это была опрятная женщина средних лет, несколько бесцветная, сразу же вызывающая доверие.

Она отказалась от кофе, с недоверием уставилась на ультрасовременные апартаменты доктора и, присев на самый краешек дизайнерского кресла, тихо произнесла:

– Все же мне не по себе, потому что у меня такое чувство, что я предаю своих хозяев. К тому же я до приема на работу подписывала бумагу, по которой не могу разглашать ничего, чему стану свидетельницей…

Доктор тотчас бы вспылил, но разговор вела Марина, которая, ласково улыбнувшись, произнесла:

– Но ведь речь идет о деталях частной жизни, так ведь? А как я поняла, говоря с вами по телефону, вы стали свидетелем того, что подпадает под статью Уголовного кодекса, возможно даже не одну. И на это ваша подписка не распространяется!

– О, это так? – спросила Нина Егоровна, и Марина Аристарховна энергично кивнула:

– Более того, это ваша обязанность! Речь идет о вашей хозяйке, не так ли? Вы сказали, что очень к ней привязались. Так неужели вы хотите, чтобы с ней случилось что-то ужасное?

Доктор Чегодаев еле сдержался, чтобы не взвыть от этих слов, а Нина Егоровна серьезно произнесла:

– Нет, не хочу. Поэтому я и согласилась…

– Вот, возьмите! – встрепенулся доктор и по собственной инициативе стал совать гостье несколько пятитысячных купюр.

Гостья побагровела и резким жестом отдала ему деньги.

– Ничего не нужно, – заявила она, – я делаю это не ради вознаграждения, а ради Евгении Александровны! Потому что она прекрасная, добрая, справедливая хозяйка и отличный человек, которых сегодня практически не встретишь. И я не хочу, чтобы с ней приключилась беда!

Чегодаев покраснел и неуклюже извинился. Марина Аристарховна, поджав губы, с укоризной смотрела на него. Похоже, он едва все не испортил…

– Так почему же вы решили, что вашей хозяйке угрожает опасность? – спросила секретарша. – Расскажите обо всем по порядку!

Нина Егоровна вздохнула и произнесла:

– Я работаю, вернее, работала в семействе Юнгштедт больше семи лет. Знала и первую супругу Германа Мстиславовича, Регину Юрьевну… Особа она была, прямо скажем, специфическая, и характер у нее был не сахар…

Она помолчала и продолжила:

– Конечно, это хозяйское дело – с кем разводиться и кого брать в жены. Но Евгения Александровна понравилась мне с первого взгляда. Всегда была приветлива, всегда старалась помочь. Регина Юрьевна только постоянно выговаривала, кричала, в особенности если перед этим хлебнула лишнего, даже руку поднимала. А представить себе такое с Евгенией Александровной было абсолютно невозможно!

Было заметно, что она ценила свою хозяйку, и доктор Чегодаев подумал, что его Ева такая и есть – всеми любимая, ценимая, ко всем добрая и приветливая…

– Отношения между хозяином и хозяйкой тоже изменились. Потому что с Региной Юрьевной Герман Мстиславович постоянно ссорился, особенно в последнее время перед разводом. Речь, как я поняла, шла о больших деньгах. А с Евгенией Александровной они любили друг друга… Во всяком случае…

Она замялась, и Марина быстро вставила:

– Что вы имеете в виду?