Тринадцатая Ева
Шрифт:
Тотчас раздался истошный вопль автомобильной сигнализации, а стекло пошло трещинами. Не прошло и тридцати секунд, как из здания выскочил трясущий бородой и изрыгающий проклятия профессор.
– Димочка, тварь ты такая, ты что сделал! – заорал он, потрясая пистолетом, зажатым в руке. А потом разразился площадным трехэтажным матом, столь не соответствовавшим его, профессорскому, имиджу.
Доктор Чегодаев подошел к Аркадию Ильичу, вырвал у него пистолет и, наставив его на профессора, сказал:
– Ключи – и ничего более! Мне нужна ваша тачка, и потом мы расстанемся!
Аркадий Ильич немедленно
– Попомни мои слова, Димочка, недолго тебе осталось небо коптить…
– Думаю, вы склеите ласты раньше, профессор! – сказал Дмитрий Иннокентьевич и, усевшись за руль чужого «Мерседеса», дал газу. На мгновение притормозив перед Аркадием Ильичом, он прокричал:
– И не вздумайте обращаться в полицию! Потому что у вас у самого рыльце в пушку. Лучше собирайте манатки и покидайте страну!
Он рванул с места, швырнув профессору под ноги пистолет, думая об одном: успеть вовремя.
Дмитрию Иннокентьевичу повезло – он попал в «зеленую волну», не застрял ни в одной пробке и наконец-то добрался до дома по адресу, который сообщила ему Ева.
Нет, не Ева, а Женя!
Он знал, что удача сопутствует ему. Точнее, не ему, а им. Еве и ему… Нет, Жене и ему! Это была компенсация за всю прежнюю боль, за все давние страдания… За его ошибки и глупость.
Он взлетел по лестнице, помня, что Женя говорила что-то о последнем этаже… Только бы успеть, только бы успеть…
Металлическая дверь цвета свернувшейся крови была приоткрыта. Дмитрий Иннокентьевич прошел в узкую прихожую.
– Ева, – позвал он и тотчас поправился: – Женя!
Раздался тихий стук, дверь кладовки отворилась – и доктор Чегодаев увидел ее.
Да, это была Женя, его Женя. Его – и только его!
Он подошел к ней, такой хрупкой, испуганной, дрожащей, обнял. И поцеловал. Потом дернулся, понимая, что это отнюдь не то, что требовалось Жене в такой ситуации. Но она прошептала:
– Ты пришел, я так тебя ждала! Ты пришел!
И сама поцеловала его.
Дмитрий прижал ее к стене, но Женя произнесла:
– Нет, прошу тебя… Потому что они здесь… Мертвые…
Дмитрий Иннокентьевич вспомнил, что сказала ему Женя. Осторожно прошел в комнату и увидел на большой разложенной кровати полураздетого человека, из груди которого торчал нож.
Это был Герман Юнгштедт.
Хотя было с первого взгляда понятно, что он мертв, но доктор все же попытался нащупать пульс. Безрезультатно. Ева, вцепившись в руку доктора, замерла у него за спиной.
– Неужели… неужели я его… Убила! Как и хотела все это время! – выпалила она и заплакала. Чегодаев повернулся к ней, прижал к себе и, поцеловав, сказал:
– Запомни: ты его не убивала!
– Но ведь он мертв! Точно так же, как и в моих кошмарах! Хотя я не знаю уже, что сон, а что реальность…
– Ты его не убивала! – повторил Дмитрий и легонько тряхнул ее за плечи. – Это зловещий план, Женя. Они хотят избавиться от тебя, свалить на тебя убийство твоего мужа. И Ева № 13 – одна из тех, кто может вывести нас на организаторов!
– Ева № 13? – пробормотала растерянная
женщина. – А что, имеются двенадцать других? Или даже четырнадцатая и пятнадцатая?Отличный вопрос! Доктор подошел к пыльным занавескам, которые закрывали окно. Распахнул их, попросил Женю подойти к свету. Он долго смотрел ей в глаза, потом измерил пульс и сказал:
– Да, потребуется скрининг крови. Зрачки расширены. Так, так…
Женя, дрожа, произнесла:
– Я больна? Это психическое расстройство? Раздвоение личности? Шизофрения?
Доктор прижал ее к себе, поцеловал в лоб и произнес:
– Симптомы указывают на то, что ты находишься под воздействием сильного психотропного вещества.
– Я не наркоманка! – заявила Женя. И Дмитрий успокоил ее:
– Конечно нет! Во всяком случае, не по своей воле. Кто-то тайно пичкал тебя этой гадостью, которая вызывала галлюцинации и кошмары, смешивая сны и реальность. Даже свидетельница, бывшая горничная, имеется. Кто-то готовил тебя на роль убийцы твоего мужа! И я, идиот, когда ты пришла ко мне на прием, симптомы не заметил. Хотя, не исключено, они пичкали тебя не все время, а делали перерывы. Да и ты ведь была моя пациентка, а я – твой лечащий врач…
А теперь все изменилось. Она была… Да, она была его Женя – и все тут!
Женя всхлипнула, а доктор произнес:
– Ты ведь наверняка не помнишь, как очутилась здесь? Тебя ведь вывезли тогда из вашего поместья. Причем по указанию мужа… Хотя, конечно, им мог кто-то манипулировать…
Женя судорожно кивнула:
– Да, я помню… Как на меня кто-то напал… Я еще была у зеркала в ванной, видела черную тень – а потом все… Потом урывками приходила в сознание, но снова теряла его… И не знаю, сон ли это или явь… А потом пришла в себя и увидела, что лежу здесь… И что моя рука покоится на кинжале, торчащем из груди… из груди…
Она запнулась и всхлипнула.
– Из груди Германа! Я ведь его любила… Может, все еще люблю… на свой лад… Он был жестокий человек… Но умел быть таким ласковым и страстным…
Доктор дернулся – зачем думать о том, каким Герман был! Все, что осталось от него, лежало сейчас на кровати.
Он подошел к трупу, вытащил из кармана платок и тщательно вытер им рукоятку кинжала.
– Что ты делаешь? – спросила в ужасе Женя. – Ведь ты уничтожаешь улики!
– Улики, которые свидетельствуют против тебя! – ответил Дмитрий. – Ведь кто-то позаботился, чтобы это было так! Представляешь, что бы было, если бы тебя нашли здесь, около тела мужа, с ножом, на рукоятке которого твои же отпечатки! Кстати, ты чьим телефоном воспользовалась?
– Ее… – проронила Женя. – Герман же не один был убит… Я нашла ее там… В ванной…
Теперь он понял, отчего Женя не хотела запираться в ванной, а предпочла кладовку. Дмитрий прошел в ванную и обнаружил там белобрысую особу с перерезанным горлом. Она плавала в ванной, заполненной холодной, бурого цвета водой. Доктор сообразил, что видел эту особу… Ну, конечно, она вертелась около Германа Юнгштедта на вручении премий…
С той поры прошло совсем немного времени, а такое впечатление, как будто миновало полжизни…