Тринадцатая Ева
Шрифт:
Раздался сухой щелчок, и Ева, уже приготовившаяся умереть, поняла, что элементарно закончилась обойма.
Обе Евы снова замерли, причем та, которая овладела оружием, продолжала нажимать на спусковой крючок, словно надеясь на то, что в обойме появятся новые патроны.
Тип в черном, тяжело дыша, поднялся на ноги. В руках он держал свой пистолет.
– Эти идиотки исполняют то, что им приказываешь! – заявил он. – Но хоть и люди, мыслить логически не умеют. Вот эта стоит и, как зомби, нажимает на спусковой крючок, хотя патронов нет. Все же в проекте имеется масса недоработок. И от такого товара с брачком
Он подобрал пистолет Евы, подал его особе, которая все нажимала на спусковой крючок, и отдал приказание:
– Застрелись!
И та, выпустив пистолет без обоймы, взяла другой, поднесла его к виску и выполнила приказание. Ева, крича, отскочила в сторону.
– Это же люди! Вы понимаете, люди! – сказала она. – А вы…
Тип с ухмылкой подошел к ней.
– Люди – это мы с тобой, номер тринадцать. Ты ведь та самая, легендарная? Та, которая сопротивлялась и бежала? Я ведь до этого работал в другом месте, с тобой до сих пор не пересекался и попал сюда, когда ты уже сделала ноги…
Он одарил ее взглядом, в котором сквозило восхищение, и произнес:
– А эти – так, зомби, даже еще хуже! Над ними работать и работать. Или пускать в расход! Эй ты, застрелись!
Он обратился к другой Еве, которая нагнулась, взяла пистолет.
Ева № 13 кинулась к ней, вцепилась ей в руку, однако другая Ева ударила ее в лицо. А потом грянул выстрел.
Ева, чувствуя, что у нее из носа течет кровь, сказала:
– Зачем вы их уничтожаете?
– Не я их уничтожаю, а они себя сами! – ответил тип в черном. – Кстати, что ты сделала с моим напарником, номер тринадцать? Убила? Тебя тоже надо бы убить, но я не буду этого делать, потому как живая ты гораздо важнее!
Ева трезво оценила ситуацию – с типом ей не справиться. Хотя…
Она быстро нагнулась, желая подобрать пистолет, но тип опередил ее. Грянул выстрел, и Ева вскрикнула – ее правая рука повисла плетью.
– Что, думаешь, что такая неуязвимая? – спросил тип насмешливо. – А вот и нет! Да, живая ты полезна, но не хочется мне с тобой заморачиваться. Эй ты, последняя. Возьми пистолет и пристрели эту дрянь!
Последняя Ева, двигаясь как автомат, подошла к дрожащей Еве, нагнулась и взяла в руку пистолет. Наставила его на девушку…
Та закрыла глаза. Что же, все кончено. Она так и умрет, не зная, кем была раньше…
Прогремел выстрел, однако Ева поняла, что с ней ничего не случилось. Открыв глаза, она поняла, что другая Ева выстрелила не в нее, а в типа в черном. Тот, раскинув руки, с кровоточащей головой, лежал на полу навзничь.
Но как же так…
Другая Ева повернулась к ней и сказала:
– Я не зомби. И не робот. И точно не бракованный материал. Я человек. Сначала я была готова сделать то, что мне приказывают. Но потом стала свидетельницей того, как они все убивали друг друга. И вдруг поняла – я могу не желать этого!
Ева бросилась к ней, чувствуя, что ее охватила небывалая радость. Оказывается, не только она отказывается подчиняться приказаниям! Нашлась и другая Ева!
Но та наставила на нее пистолет и сказала:
– О тебе говорили, что тебе доверять нельзя… Что ты опасна…
– Они обманывали!
Посмотри, разве я приказала твоим подругам убить себя? Нет, это те, кто манипулировал тобой все время! Ты человек – так же, как и я! Они украли у нас воспоминания, украли наши жизни! Но теперь мы можем снова вернуть их!Ева колебалась. Наконец она протянула пистолет Еве № 13 и сказала:
– Ты права. Я не помню, кто я. Мой номер – пятьдесят девять. Но иногда меня мучают сны… Эти странные сны…
Ева подошла к ней и прижала к себе:
– Все будет хорошо, я тебе обещаю! А теперь нам нужно покинуть это ужасное место… Зачем мне пистолет? Я держать его не могу, этот субъект прострелил мне руку. Ладно, возьму левой…
Стараясь не глядеть на груды человеческих тел, они подошли к стальной двери. Открывалась изнутри она просто, надо было нажать на желтую кнопку. Дверь распахнулась – и вслед за этим послышалось несколько выстрелов.
Ева № 59, шедшая первой, зашаталась и упала. Ева № 13 прижалась к стене и, зажав в левой руке пистолет, выстрелила.
Послышался приглушенный стон. Ева заметила в коридоре того самого типа в черном, которого она связала. Видимо, успел прийти в себя и освободиться. И наверняка у него было запасное оружие, которое она при поверхностном обыске не нашла.
Тип, уже не шевелившийся, ее не интересовал. Ева № 13 склонилась над Евой № 59. Вся грудь девушки была в крови, на губах пузырилась бордовая пена.
– Я… умираю… Я чувствую это… Но я умру не как они… Я умру… свободной…
Чувствуя, что слезы застилают ей глаза, Ева крикнула:
– Ничего ты не умрешь! Я приказываю! Слышишь, приказываю! Мы вернем тебе твою прежнюю жизнь!
Ева № 59 слабо улыбнулась и прошептала:
– Ты обещаешь?
– Обещаю! – ответила Ева № 13, хотя осознавала, что положение было более чем серьезное и явно критическое. Однако она не могла позволить Еве № 59 умереть. Просто не могла!
Сняв с одного и другого типа в черном ремни, она наскоро перетянул раны, насколько это было возможно. Однако кровотечение остановить не удалось. Ева № 59 слабела на глазах.
Подложив ей под голову скомканный пиджак одного из типов, Ева № 13 сказала:
– Тебе надо в больницу! На операционный стол!
– Тебе тоже… – прошептала Ева № 59 тихо-тихо.
Ева № 13 быстро ринулась по коридору в обратном направлении, поднялась по лестнице наверх и оказалась около припаркованной к зданию «Газели». Итак, ей нужно будет каким-то образом транспортировать Еву № 59 наверх, положить в фургон, а потом направиться в больницу…
Она знала, что должна действовать четко, быстро и слаженно. В тот момент, когда она хотела снова нырнуть по лестнице вниз, до нее донесся шорох, а потом она увидела у себя на плече красную точку, которая быстро куда-то переместилась.
– Не двигаться! – раздалось откуда-то сверху. – Иначе вы будете ликвидированы на месте! Положите оружие на пол и поднимите руки…
Доктор Чегодаев
Доктор Чегодаев поспешил на кухню, где, сделав яблочный чай, вернулся в комнату. На столе он заметил салфетку с набросанными на ней строками. Он знал, что на ней написано – отчего-то женщины предпочитали покидать его, оставляя прощальные письма.