Тринадцатая ночь

— Хозяин! — проревел сэр Тоби, наклоняясь и ловко протискивая свои обширные телеса в дверной проем. — На дворе Рождество, Александр, а в такой день, сам понимаешь, грешно брать плату за выпивку. Хотя на тот случай, если в тебе не осталось ни капли милосердия, мы привели нашего доброго Исаака, готового заплатить за нас.

Он втащил за собой длиннобородого еврея, примерно моего ровесника, который принужденно улыбнулся. Следом за ними порыв ветра внес в зал спотыкающегося сэра Эндрю.

В те времена, когда я знался с ними, эту парочку называли толстым и тонким, и нынче каждый из них соответственно усугубился в своем качестве. Сэр Тоби Белч [9] проводил так много времени за обильными трапезами, непрестанно выпивая за чужое здоровье, что теперь выглядел так, словно мог бы месяц кормить весь город, если бы позволил приготовить жаркое из собственной туши. Сэр Эндрю, с другой стороны, стал подобен тростинке, мяса на его костях вряд ли хватило бы даже на сносную похлебку. Эгьючик — так обычно его называли — мог бы выступать в качестве скелета на занятиях в медицинских школах, настолько заметно выпирали все его кости. Заметная дрожь так сотрясала все его тщедушное тело, что оставалось удивляться, почему он не гремит костями при ходьбе. В его жидкие соломенные волосы вплелись серебряные пряди. Но что касается сэра Тоби, палитре времени не удалось обработать его шевелюру, поскольку он просто-напросто лишился ее. Этот пьянчужка полностью облысел, и отблески пылающего в камине огня весело отражались от его блестящей макушки. В таверне стало заметно светлее.

9

Фамилии некоторых персонажей «Двенадцатой ночи» имеют смысловые значения: Белч — «отрыжка»; Эгьючик — «имеющий бледные щеки» (от ague — лихорадка); имя Мальволио образовано от итальянского mala voglia, в вольном переводе — «злонамеренный».

— Добрый вечер, сэр Тоби, сэр Эндрю и господин Исаак, — приветливо произнес Александр, выставляя на ближайший к очагу стол три высокие пивные кружки.

Вынырнувшая из-за прилавка Агата наполнила кувшин из ближайшего бочонка.

— Ну-ка, покажись нам, моя милашка, — крикнул сэр Тоби, усаживая ее к себе на колени и лапая за блузу.

Агата покраснела как свекла, однако стоически вынесла проверку.

— Жаль, но пока еще не созрела для женитьбы, — сообщил толстяк. — Ничего, мы все равно начнем подыскивать для тебя муженька. Ты еще изрядно не дотягиваешь до своей канонизированной тезки. Груди мученицы Агаты были великолепными и целомудренными, если верить легенде.

— Неужели? — удивился сэр Эндрю. — А мне всегда казалось, что яблочки Агаты достались какому-то законнику.

— Нет, это совсем другая история. Ту святую вроде бы звали Кларой или как-то еще.

Я прочистил горло. Похоже, настал подходящий момент.

— Простите, что вмешиваюсь в вашу благочестивую и ученую беседу, но упомянутая вами святая звалась Доротеей. Она обещала неверующему законоведу, что по прибытии в рай пошлет ему оттуда означенных фруктов. И когда райские яблочки после ее смерти появились у его постели, он уверовал и сам стал святым мучеником.

— Святой законовед! — воскликнул сэр Тоби, хлопая Исаака по спине. — Тогда у тебя, Исаак, еще есть надежда. Сотвори же святое деяние, старина, и заплати свой долг нашему Спасителю, купив выпивку для этого доброго господина.

— Я ничего не должен вашему Спасителю, — сказал Исаак. — И никому из вас тоже. На самом-то деле именно вы все — мои должники. Но я рад приветствовать этого господина, как любого странника. Сударь, меня зовут Исаак. Я служу помощником управляющего у герцога. Пожалуйста, если желаете, присоединяйтесь к нам.

— К вашим услугам, — с поклоном ответил я и, забрав свою кружку, пересел за их стол. — Я Октавий из Аугсбурга.

Сэр Эндрю сбивчиво приветствовал меня по-немецки. Я бегло ответил ему на том же языке. Он непонимающе глянул на меня и покраснел.

— Ну не замечателен ли наш рыцарь, скажите на милость! — воскликнул сэр Тоби. — Говорит на дюжине языков да к тому же отличается недюжинным остроумием и, несмотря на свои годы, может еще вскружить голову любой даме. Разве я не прав, Агата? Прав, конечно. Вот мы и выдадим тебя за него замуж. Как ты смотришь на такое предложение, дорогуша?

Агата смотрела так, словно от сэра Эндрю у нее началось кружение не в голове, а в животе.

— Скажете тоже! Он гораздо знатнее меня и заслуживает лучшего, — польстила ему находчивая девочка.

Она соскочила с колен сэра Тоби, чтобы наполнить вином мою кружку.

— Я совершенно не знаю, чего заслуживаю, — погружаясь в задумчивость, произнес сэр Эндрю. — Никогда не думал, что я заслуживаю лишь холостяцкой ученой жизни, однако, увы, пока она именно такова…

— Возможно, ты слишком много времени тратишь на дьявольские эксперименты, — проворчал сэр Тоби. — Попусту протираешь штаны в своем подземелье, изготовляя всякую вонючую дрянь. Слоняешься по лесам, таская оттуда какие-то коряги да камни. — Он наклонился ко мне и проревел по секрету: — Парень числит себя чародеем.

— Я занимаюсь алхимией, — возразил сэр Эндрю, — и стремлюсь познать вечные ценности этого мира. Можно ли сыскать более возвышенное призвание?

— А-а, теперь ты уже стал алхимиком. А ведь прежде вроде бы увлекался огранкой драгоценных камней, не говоря уже о более ранних увлечениях: гидромантии, пиромантии, некромантии…

— Не забудьте еще гаруспицию [10] , — добавил Исаак.

— Брр, хотелось бы, наоборот, забыть. Ты заставил нас созерцать бесконечное множество внутренностей. Говорю вам, друг Октавий, наш тощий рыцарь готов следовать за любой «мантией», какая только взбредет в его сумасбродную голову.

10

Гадание по внутренностям жертвенных животных.

— Но алхимию не назовешь сумасбродством, — возразил я. — Это настоящая наука.

— Натурально! — вскричал сэр Эндрю. — Отлично сказано, чужестранец.

— Да ладно, хватит об этом, — громогласно заявил сэр Тоби. — Брат Октавий, я предоставляю вам, как заезжему гостю, право следующего тоста.

— Вы так любезны, — сказал я, поднимая кружку и быстро соображая, что сказать. — За наше новое содружество, за ваше радушное гостеприимство, за наш одухотворенный праздник и, наконец, в память о вашем покойном герцоге.

Они уставились на меня, пока я осушал кружку вина. Отвисшая челюсть сэра Эндрю в сочетании с блеклым цветом лица окончательно сделала его похожим на рыбу. Исаак откинулся на спинку стула, поднеся свою кружку ко рту, и задумчиво наблюдал за мной, прикрыв глаза. Сэр Тоби опустил взгляд.

— Что ж, сударь, — сказал он, впервые со времени своего появления понизив голос. — То были добрые слова. Герцог был моим другом и свойственником. Мы вместе выпивали, странствовали, сражались бок о бок в Святой земле против армии Саладина. Я пью за его светлую память.

И он залпом осушил свою кружку.

— Вы знали покойного герцога? — поинтересовался Исаак.

— Я не сказал бы, что знал его, — ответил я. — Но много лет назад мне довелось однажды встретиться с ним. Я заехал в ваши края, и он был так добр, что пригласил меня отужинать с ним. Он попросил меня рассказать о моей жизни, что является признаком обходительного хозяина. При ближайшем знакомстве я счел его знающим и великодушным человеком.

— А как вы оценили герцогиню?

— Насколько я помню, тогда он еще не обзавелся супругой, хотя был какой-то разговор о графине, жившей в этом городе. Неужели они в итоге поженились?

— Вы хотите сказать, что не знаете эту историю? — воскликнул сэр Тоби. — Ну так я расскажу вам ее. Она меня близко затронула.

И он угостил меня своеобразной версией давних событий, надругавшись над моими воспоминаниями о сыгранной им роли.

— Потрясающе, — сказал я, когда он закончил. — Весь город обязан вам, сэр Тоби, своим счастьем.

Исаак и сэр Эндрю помалкивали, тараща глаза.

— Но остался ли у него наследник?

— Остался, — ответил Исаак. — Юный герцог Марк унаследовал титул и владения своего родителя. Чудесный мальчик. Когда-нибудь он станет прекрасным правителем.