Тринадцатая реальность

– У вас есть тридцать лет? – неприязненно спросил Бриссон. – Ну так и нечего предлагать ерунду! Они над своими ядами работали годами, а потом долго внедряли к нам людей, причем не просто агентов, а специально воспитанных с детских лет фанатиков. Обычному человеку трудно отравить десятки тысяч человек и не соблазниться выдать свою отраву за вознаграждение. Если на таком поймают, с живых сдерут шкуру!

– Мы с вами сидим целый час, но так ни до чего и не договорились, – сказал Гибер. – Есть хоть у кого-нибудь дельные предложения?

– У меня есть одно, – сказал Фрейсине. – Оно жизненное, но никому из вас не понравится. Нужно собраться главам союза и России на конференцию и решить все самые важные вопросы. Обо всех материальных претензиях к русским придется забыть. Если им дать гарантии безопасности, они свою отраву уберут.

– Надеюсь, что это будет не единственное предложение, – вздохнул Гибер, – потому что я с ним к президенту не пойду.

Во дворце нам выделили только четыре комнаты, но каждая была в два раза больше трехкомнатной квартиры из прошлой жизни. Это было немного непривычно. Хорошо, когда у вас большая гостиная, но когда в спальне можно играть в баскетбол...

– Вам хорошо, а я в ней одна, – жаловалась нам Ольга. – В первые два дня вообще долго не могла заснуть. Единственная польза, что вам есть где бегать с вашей борьбой. Смотрите, узнают – засмеют. Статс-дама вся потная в штанах гоняет по спальне мужа-камергера!

– Меньше будут приставать, – сказала ей Вера.

– Это кто же к тебе приставал? – спросил я. – И почему я об этом узнаю только сейчас?

– А если бы сказала раньше? – спросила жена. – Неужели избил бы цесаревича?

– А ему фрейлин мало? – спросил я. – Как он к тебе приставал, надеюсь, не грязно?

– Зря ты о нем так говоришь, – ответила она. – Вот что ревность делает с самыми лучшими мужчинами. Он, если хочешь знать, с фрейлинами не флиртует, а за мной просто ухаживал, правда, очень настойчиво. Мне это не понравилось, и я ему так и сказала. Сама, мол, знаю, что умница и красавица, а для комплиментов у меня есть муж. Правда, он их редко делает...

– Так и сказала? – не поверила Ольга. – Врешь, наверное.

– Мы сегодня будем заниматься или болтать? – спросил я Веру.

– Наверное, уже хватит, – ответила она. – Лучше я уже драться не буду, поэтому время занятий можно сократить, а то действительно обрасту мышцами. Я пошла мыться.

Она вышла и через пару минут вернулась вместе с императором. Владимир Андреевич посмотрел на меня с веселым удивлением и спросил, чем это мы занимаемся.

– Шел мимо, и возник один вопрос, – объяснил он причину своего появления. – Спрашиваю у вашей матушки, где мой советник, а тут появляется это видение в крестьянской одежде. Мы, говорит, учимся драться. Странное занятие для статс-дамы, причем такой милой, вот меня и взяло любопытство, как у вас поднимается рука ее бить?

– Вообще-то, больше бью я, – сказала жена.

– Тогда беру назад свои слова насчет милой, – засмеялся он. – Показывайте, князь, или мне вас попросить еще раз?

Наверное, Веру вдохновило присутствие августейшего зрителя, потому что на этот раз она превзошла сама себя, и мне пришлось плохо, причем в самом прямом смысле этого слова. А вам бы было хорошо от удара пяткой в живот? Да, в борьбе жена обошла меня во всем, кроме силы.

– Тебе очень больно? – забыв об императоре, причитала она над моим телом.

Я свернулся калачиком и пережидал боль. Пресс я накачал хорошо, но и удар был изо всей дури. Я Веру так и тренировал, чтобы не намечала удары, а лупила. Раньше мне было нетрудно защититься, а свои удары я хорошо контролировал, но сейчас я не успел с защитой, а контролю силы я жену не учил. Бросить, что ли, к черту, эти занятия?

– Уже все, – сказал я ей и встал, стараясь дышать поглубже.

– Извините, ваше величество, – смущенно сказала жена.

– А передо мной для чего извиняться-то? – удивился он. – Извиняйтесь перед мужем. Если бы меня жена так била, да еще каждый день, ей богу, развелся бы!

Говорил он серьезно, а глаза смеялись.

– Выйдите, – попросил я девушек, и они, получив подтверждающий кивок Владимира Андреевича, выскочили за дверь.

– В правительстве нет единства по вопросу, когда заниматься национализацией, – сказал он, садясь в кресло. – Я тоже в затруднении. Есть разные предложения, поэтому хотелось бы выслушать ваше мнение.

– Немедленно, – ответил я. – Их ведь предупредили о наших условиях?

– Предупредили и уже давно, но только французов, – сказал император. – С английским послом я встречался дважды, но он эти вопросы не поднимал, хотя наверняка уже все знал.

– Тем более, – сказал я. – Сейчас начнется драка, и всем на какое-то время будет не до нас. Но делать все нужно быстро, и сразу менять управляющих, особенно если они иностранцы. Уже прошло достаточно времени, и у них могут быть инструкции на такой случай. А если их нет, нетрудно прислать. Вряд ли будут портить оборудование, но уничтожить документацию могут, а это тоже неприятно. Хотя и станки могут повредить. Мало ли у нас таких типов, которые за рубль что угодно разобьют! Сколько у них наших предприятий, процентов сорок? Если бы действовали решительно и нагло, могли бы причинить нам огромный ущерб. Хорошо, что до конца надеялись на благополучный исход, к тому же слишком много хозяев. Правительство французов или англичан даже при желании всех не выстроит, но давать им время все же не стоит.

– Посмотрим, – неопределенно сказал император. – У меня есть еще вопрос. Хочу, чтобы вы познакомились и подружились с моим наследником. Он уже три дня как приехал. Ему двадцать три, а вам девятнадцать – почти ровесники. Мне не нравятся те, с кем он водит дружбу, а с более зрелым человеком он не сойдется. А вы молоды, князь, и умны, да еще есть опыт прожитой жизни. Вы ему должны понравиться.

– Это вряд ли, – ответил я. – Ему слишком понравилась моя жена. Мужья в таких случаях вызывают не симпатию, а совсем другие чувства.

– Плохо, если так, – расстроился Владимир Андреевич. – Но я все равно попробую. Я вызвал сюда и младшего сына, так что познакомлю еще и с ним. К ним сейчас липнет слишком много дряни, пусть рядом будет хоть один порядочный человек, которому я доверяю.

Он поднялся с кресла, и я тоже вскочил, поморщившись от боли в животе.

– Борьба из той жизни? – спросил император, получил утвердительный ответ и ушел.

В гостиной я застал всех наших женщин. Мама еще не встречалась ни с кем из семьи императора и была очень взволнована его визитом, а Ольга сидела какая-то растерянная. Одну Веру интересовал не визит Владимира Андреевича, а мой ушибленный живот.

– Ну как, болит? – спросила она, жалобно заглядывая в мои глаза. – Если бы я знала, что ты будешь такой заторможенный, я бы вообще не била. Побегали бы по комнате... Он все равно смеялся.

– Я вам говорила, что будут смеяться, – встряла Ольга.

– Да, дети, надо с этим заканчивать, – очнулась мама.

– Полностью заканчивать не будем, – сказал я им. – Просто сократим число занятий и будем осторожней. Трех раз в неделю, я думаю, будет достаточно. Ты еще не купалась?

– Соображать надо! – сказала мне жена, постучав себя пальцами по голове. – Как я пойду мыться, когда в наших комнатах император? Подожди, мне нужно всего несколько минут.