Тринадцатая редакция. Найти и исполнить

– Слушай, а всё же ты здорово придумала – петь у метро, да ещё и такие песни, которые на самом деле совсем не то, чем кажутся, – решил подбодрить Амне-зину Шурик, старательно записывая на тарелке номер своего мобильного и адрес электронной почты.

– Об этом здорово рассказывать. Здорово написать в свой блог, чтобы собрать кучу комментариев. Потому что это же так странно и необычно – я, офисный планктон, время от времени выхожу к метро и пою там – вы обалдеете! – про разные модные фильмы на мотив народных песен. А потом тех, кто понял, о чём я пою, угощаю в ближайшей рюмочной всякой общепитовской отравой. Другой офисный планктон завидует и пытается придумать что-нибудь хоть вполовину оригинальнее.

– Не так уж и плохо.

– Неплохо. По сравнению с тупыми клиентами и вечным авралом с горящими путёвками. Но теперь я точно знаю, что хочу путешествовать. Петь можно в любой точке земного шара, а угощать новых знакомых можно чем угодно и где угодно. Я бы на самом деле с куда большим удовольствием попила кофе с пирожными. Но кофе имеет смысл пить с уже знакомым, интересным человеком, с которым точно знаешь, о чём говорить. А у меня таких нет. Все знакомые – разовые: попьём вместе водки, пожалуемся друг другу на жизнь – и разбежимся. Совсем как психоанализ, только дешевле и вреднее.

– Слушай, вот это мысль! – сразу оживился Шурик. – Я тебя просто обязан отвести в «Восточный эспрессо». По сравнению с тем, что умудрялись готовить в «Квартире самурая», он, конечно, проигрывает, но вообще – лучшая кофейня района, а то и двух. Можешь мне поверить, я их все изучил!

– Глядя на тебя, – улыбнулась Амнезина, – я начинаю верить в то, что дружба между мальчиком и девочкой возможна.

– Практика показывает, что в нашем мире возможны абсолютно любые чудеса! – серьёзно кивнул Шурик. – Даже дружба мальчика с девочкой. Ну что, пойдём завтра пирожные лопать, а? Я угощаю.

– А вот фиг тебе! Каждый платит сам за себя, а то какая же это дружба?

– Самая натуральная дружба! Сегодня ты за меня, завтра – я за тебя. А потом наберёмся наглости и пообедаем за счёт заведения.

– Ты гений, Шурпан! – засмеялась Амнезина. – Если бы у нас на работе был хотя бы один такой правильный чел, как ты, там вполне можно было бы существовать.

Шурик нашел в своём бездонном декоративном кармане блокнот и тщательно записал подаренной ручкой все координаты Амнезины, включая ссылку на её блог, адрес турфирмы и номер рабочего факса. Договорившись списаться в ближайшие же часы, чтобы назначить завтрашний поход в «Восточный эспрессо», они расстались. Амнезина твёрдо решила больше ничего не заказывать, а пойти домой и сочинить новую песню по мотивам фильма «Аватар». А Шурик бодро побежал обратно в офис, где его ждала вполне заслуженная награда – щедрая похвала от шефа.

С желанием Амнезины всё было настолько ясно и прозрачно, так идеально вырисовывался простой и единственно верный способ его выполнения, что хотелось немедленно, забыв о поручении шефа, кинуться его исполнять. Но тогда она, не дожидаясь субботы, умчится на белом лайнере в какую-нибудь экзотическую страну и вряд ли отведёт его за ручку на загадочный «семинар», после которого у носителей активизируются желания.

Шурик чувствовал себя скромным участковым врачом, столкнувшимся с неизвестной науке болезнью. Вот он осмотрел пациента, обследовал его и понял, как следует бороться с этой напастью, но если он вылечит больного прямо сейчас, то так и не узнает, как развивается загадочная хвороба, не опишет её для потомков – и ей не присвоят его имени. Он метался между немедленным причинением счастья данной конкретной славной девушке и ответственным заданием, которое он был обязан выполнить. Любовь к людям вступила в неравный бой с ответственностью и вынуждена была капитулировать. «Я ещё вернусь и сделаю её счастливой!» – заявила она на прощание.

Константин Петрович и Маша Белогорская сидели в кабинете коммерческого директора по обе стороны его идеально прибранного рабочего стола и молча смотрели друг другу в глаза, как два дворовых кота, изготовившихся к битве за территорию. На самом деле ни драться, ни ссориться они не собирались – это было обычное практическое занятие по работе с защитой. В своё время точно так же сидели друг напротив друга Константин Петрович и Виталик. Впрочем, Виталик довольно быстро – ещё до того, как ему наскучила роль «наставника и педагога», – понял, что больше этого вундеркинда ничему учить не надо, скоро он сам кого хочешь научит. У Маши, дошедший до идеи защиты своим умом, дела продвигались не так гладко. Поначалу она резко пошла вверх, но после нескольких ошеломительных прорывов и удач первых месяцев наступил полный ступор.

Если Шурику вечно не хватало внимания и концентрации на то, чтобы удерживать защиту достаточно долго, и он упускал её при первом же удобном случае, то у Маши получалось всё наоборот. Удерживать – да сколько угодно, но вот мгновенно расслабиться настолько, чтобы снять защиту в нужный момент – то есть тогда, когда необходимость в ней отпадает, – ей пока что не удавалось. Нужно было, чтобы учитель скомандовал «вольно», причём максимально дружелюбным и ласковым тоном.

– И – внимание – раз! – крайне облегчённым приказным тоном произнёс Константин Петрович и, продолжая глядеть в глаза своей ученице, ударил пальцем о палец. Девушка послушно повторила его жест, и только. Защита осталась на месте, ничего не изменилось.

– Простите меня, – со слезами на глазах прошептала Маша, – я не верю в этот жест. Ведь это просто формальность, от него ничего не зависит, и я это знаю.

– Всё в порядке. Это действительно формальность. Но даже я не сразу догадался, что установить защиту можно и не постукивая пальцами. Виталик такой концерт устроил, когда я ему это продемонстрировал. Только что на карниз не взобрался – на столе скакал, плясал вприсядку, размахивал руками, кричал: «О, великий шаман, ты пришел в наш мир», – до сих пор помню эту бредятину, ну и прочие глупости. Но тебе для начала обязательно надо как-то обозначать начало и окончание сессии, чтобы довести процесс до автоматизма. Может быть, ты будешь в ладоши хлопать? С меня пример не бери. У меня внутри головы метроном. Он начинает тикать, когда я ставлю защиту, и замолкает, когда снимаю. Ну-ка давай ещё раз, и без моей команды.

Маша закрыла глаза, попыталась подумать о чём-нибудь приятном – например, об утренних маминых оладьях, а ещё о том, как Денис похвалил её за замечательно и своевременно сделанную работу – и хлопнула в ладоши. Опять ничего.

– А может быть, всё дело во мне? – потеребил дужку очков Константин Петрович. – Ты мне не доверяешь и не можешь расслабиться. Наверное, я наговорил сегодня всякой ерунды. Ты не подумай ничего плохого…

– Как же я могу подумать плохое, если вы говорили мне только хорошее? Нет, дело только во мне, исключительно во мне. Я же привыкла жить, скукожившись, вот и не отвыкну никак. Давайте немного помолчим. Я сосредоточусь – и отпущу защиту.

– Потрясающе! Впервые вижу человека, которому надо сосредоточиться для того, чтобы отпустить.

– А вы?

– Не понял?

– Вы, наверное, даже во сне о работе думаете, верно? Проще постоянно быть ответственным за всё, что здесь происходит, чем отпускать это состояние хотя бы на время, а потом вновь взваливать на плечи этот груз?

– Да, мне так удобнее. Я вот сейчас с тобой разговариваю, а сам думаю – удалось Лёве договориться о бесплатной презентации или он придёт клянчить деньги?

– Ну, даже если и придёт, что с того? У вас же богатая компания, она легко всё оплатит.

– Тут дело в принципе. Она-то в любом случае оплатит. Но, как показывает наша форс-мажорная жизнь, эти деньги, будучи сэкономленными, непременно пригодятся для того, чтобы заткнуть какую-нибудь неожиданную дыру, о которой непонятно, как отчитываться перед московской бухгалтерией. Там же очень строго проверяются все счета, не смухлюешь. Приходится мухлевать про запас.

Маша изобразила немой восторг перед хитроумием и изобретательностью своего великого учителя – и наконец-то отодрала от себя накрепко прилипшую защиту. Стоило ей проделать этот немыслимо сложный трюк, как сотрудники Тринадцатой редакции, на время как бы забывшие о том, что у них существует такой полезный и ценный коллега, как Константин Петрович, немедленно о нём вспомнили и решили наведаться в его кабинет.