Тринадцатая рота (Часть 2)

– Господин генерал! Мой генерал! Да очнитесь же! Очнитесь! Что с вами?

Генерал встрепенулся, потряс головой, открыл глаза. Перед ним стоял перепуганный адъютант.

– Что со мной было?
– спросил генерал, грустно глядя на пустые бутылки, которые так предательски подвели, и все еще не веря, что он снова на этом свете, в тех же цепких лапах забот о замерзающих, завшивевших и голодных окруженных.

– Вы очень крепко уснули, господин генерал, - ответил адъютант.
– Я вас полчаса никак не мог разбудить. Вы кричали "хайль Гитлер!" и... и, извините, помахивая руками, кудахтали наседкой.

– Фу, какая мерзость!

– выругался генерал и, потирая виски, потребовал: Чаю мне! Крепкого чаю!

– Слушаюсь, мой генерал! Чай сейчас же будет подан, и смею доложить, к вам на прием прибыл господин Гуляйбабка.

– Отлично! Давайте чай и Гуляйбабку.

Личный представитель президента вошел в кабинет с бодрой улыбкой на лице. В душе генерала мелькнула надежда, и он впервые после того, как очнулся, поблагодарил судьбу за то, что она не прикончила его и дала возможность надеяться.

Гуляйбабка меж тем снял шапку и, слегка поклонясь, заговорил:

– Господин генерал! Движимый высоким чувством к рейху и лично к вам и проведя ночь в глубоком раздумье, я, смею сообщить вам, нашел тропку к решению вашей тягчайшей петушиной проблемы. Я не знаю, господин генерал, примете ли вы мое скромное предложение, удобно ли оно будет вам, но иного выхода из вашего тупика я, к глубочайшему сожалению, не вижу.

– И... и какой же выход вы предлагаете?

– Вас, господин генерал, могут спасти только эрзац-куры.

Генерал выпучил глаза:

– Не понимаю...

– Имею честь пояснить, господин генерал. Под эрзац-курами я подразумеваю весьма неглупых и весьма распространенных на европейском континенте птиц, а именно тех самых, которые кричат "кра-кра" и каждое утро летают на свалку.

Мертвенно-бледное, обрюзгшее от перепоя лицо генерала Шпица оживилось:

– Так, так... слушаю вас. Продолжайте, наш друг. И что же вы предлагаете делать с этими "кра-кра"?

– Я предлагаю, господин генерал, вместо французских петухов вручить окруженным героям этих "кра-кра", то есть жареных русских ворон.

– Ворон? Солдатам рейха? Да вы в своем ли уме? Какой же идиот нам поверит, что это французские куры? Да за эти штучки, господин Гуляйбабка, мы с вами в два счета угодим в гестапо.

– Напрасное беспокойство, господин генерал. Зачем называть вещи своими именами, если слова-синонимы есть.

Мы назовем этих паршивых ворон не так грубо, а изысканней, изящнее, ну, скажем, жареные рябчики от фюрера! Или белые куропатки от фюрера! Уверяю вас, что солдат, получивший такой подарок, из кожи вон полезет, чтоб отблагодарить фюрера. В огонь кинется с криком:

"Хайль рябчик фюрера!" Так что решайте, господин генерал, пока тучи ворон не улетели со свалки.

– Решаю и утверждаю!
– сказал генерал.
– Именем фюрера, огонь по воронам!

26. ОКРУЖЕННЫЕ ГЕРОИ РЕЙХА ПОЛУЧАЮТ ПОДАРОК ФЮРЕРА

Транспортный самолет со свастикой и продырявленными боками шел на посадку. Два других, нагруженных подарками фюрера, рухнули еще на подходе к Демянскому котлу. Третьему, охраняемому четырьмя "мессершмиттами", удалось благополучно коснуться колесами Демянского аэродрома. И едва самолет остановился, заглушив моторы, и распахнулась дверь дырявого фюзеляжа, как грянул военный оркестр и по заснеженному полю прокатилась команда:

– Па-рад-д, выстроенный для торжественной встречи делегации с подарками фюрера, смирр-но-о! Равнение на самолет!

Длинная зеленая шеренга, прекратив толкотню и чесание, враз застыла. Высокий худющий генерал в кожаном пальто с черным меховым воротником и тесных лакированных сапогах, явно не по погоде, выхватив из ножен саблю, чеканя шаг, двинулся к самолету. Однако, пройдя несколько шагов, генерал вдруг остановился и так, не спуская поднятую выше носа саблю, застыл. В бомбовой воронке, припорошенной снегом, два укутанных в шали, посиневших на лютом холоде солдата пилили большой пилой убитую мерзлую лошадь. Они уже напилили себе полный мешок и теперь отрезали передние ноги.

– Встать! Смирно!
– гаркнул генерал.
– Вам что тут надо?

– Так что ноги, господин генерал, на холодец!
– выпалил один из посиневших.

– Идиоты! Ослы! Политические олухи!
– закричал генерал.
– В такой торжественный момент пилят кобылу, С какого полка? Какой дивизии?

– У нас нет ни того, ни другого, господин генерал. Мы осиротели.

– Что значит осиротели?

– Так что мы ничейные, господин генерал! Бесприютные. Наш полк и дивизия, господин генерал, разбиты.

– За расхищение продукции и мародерство я обязан сдать вас под суд военного трибунала, - выпалил генерал.
– Но, учитывая торжественность момента и то, что вы остались без командиров, приказываю; мешок конины немедля сдать на гарнизонную кухню, две задние булдыги отнести в мою машину, переднюю часть вместе с копытами разрешаю взять вам и шагом марш ко всем чертям!

Солдаты подхватили мешок с продукцией, а генерал, вскинув еще выше саблю, зашагал к самолету, к которому аэродромная команда уже подкатила трап.

Из самолета между тем вышли генерал Шпиц, Гуляйбабка, увешанный фотоаппаратами личный корреспондент доктора Геббельса и несколько сопровождающих высокое начальство офицеров. На Шпице было зеленое зимнее пальто на искусственном меху. На Гуляйбабке красовалась белая дубленая шуба, серые валенки выше колен и пышная шапка из зайца-русака.

Плечом к плечу (так пожелало начальство) Шпиц и Гуляйбабка двинулись по расчищенной дорожке полевого аэродрома навстречу начальнику окруженного демянского гарнизона. В трех шагах от него остановились, выкинули руки в приветствии: "Хайль!"

– Господин генерал!
– слегка покачиваясь не то от ветра, не то от голода, начал рапорт начальник гарнизона.
– Согласно вашей радиограммы, герои рейха, отличившиеся в демянском окружении, в количестве семисот тридцати двух человек собраны для встречи делегации с подарками фюрера. Рады видеть вас, господин генерал!

– Вольно, - сказал генерал и, увидев, что солдат, стоявших в строю, одолевает зуд, скомандовал: - Можно почесаться и закурить!

Команда старого, опытного генерала, знавшего как свои пять пальцев нужды солдат и особенно окруженных, была очень кстати. Герои демянского "зоба" сейчас же полезли под кепи, воротники, поясные ремни... Иные, прислонясь друг к другу спиной, стали тереться. Но были в строю "героев" и те, которых не могли вывести из ледяного оцепенения даже и вши. Глазами скотины, которую должны вот-вот стукнуть обухом по голове, смотрели они на все происходившее.