Тринадцатое небо

– Повелитель, меня беспокоит иное: понимает ли она хотя бы немного наш язык? Ведь я плохо знаю говор их племён.

– Что-то я не замечал. С мамлюками ты умеешь объясняться.

– Но я совсем не помню ласкательных слов.

– Пойди, спроси у брахманов или купцов, они тебе помогут.

– Хорошо, повелитель. Сделаю, как ты сказал...

– А сейчас скажи мне: способен ли воссоздать город?

– Если ты прикажешь, как.

– Постепенно. Я пришлю тебе лучших раджпутских зодчих. А природного строительного материала здесь достаточно. Необходимо укрепить жилища людей, сделать улицы более широкими, поднять из руин храмы и обновить дворец.

Слушаюсь, повелитель. С помощью грамотных помощников я справлюсь.

– Вот и хорошо. А еще я прикажу доставить сюда много земли и разбить сад, великолепнее которого не будет далеко за пределами этого места... Возможно, получится прорыть от реки небольшой канал. Подумай, как это сделать...

– Подумаю, повелитель... если ты действительно пришлешь мне помощников, мы справимся.

– Я не сомневаюсь в твоих организационных способностях, Тохар.

– Благодарю за доверие, повелитель.
– Тохар прижал руку к сердцу...

Следующий день выдался очень жарким. Мукеш вышел во внутренний двор дворца, отдал распоряжение дежурившим там кшатриям и тут же поспешил обратно. В коридоре он наткнулся на Тохара. Тот, успевший одеться в парадный халат, ходил взад-вперед, заложив руки за спину, ожидая церемонии.

– Что с тобой?

– Я заглянул в спальню, которую приготовили для нас.

– И что ты там увидел?

– Хотя и старые, но изумительной красоты шелковые ковры на стенах, а кровать под балдахином огромна!

– Удобно, когда большая кровать, - заметил Мукеш.

– Несомненно...
– Тохар сделал вид, что не понял намёка.
– Я попросил ускорить и упростить церемонию - сделать более короткой.

Мукеш хмыкнул: - Тебе не терпится овладеть девушкой?

– Да, не терпится. Всю ночь я думал только о ней, представлял, как Малала будет любить меня, как твоя Абха... но я всего лишь кшатрий, а она принцесса, - военачальник облизывал губы, выдавая сильнейшее волнение.

– Ты уже давно не простой кшатрий. Так что, перебори робость и веди себя с девушкой достойно, согласно твоему новому положению. Зная, что жены, воспитанные по магометанским обычаям, покорны и ласковы.

– Покорнее наших?

– Да. Раджпутские жены с характером.

– Откуда ты знаешь о покорности?.. Снова Брахма сказал?

– Помолись и спроси у него сам.

Тохар сложил руки вместе и обратился к небесам...

Вскоре в коридоре появились жрецы.

– К церемонии все подготовлено, - сообщили они, - мы уже поднесли приношения Шиве, Парвати и Каме. Просим пройти за нами...

Тохар сжал в руке рукоять кинжала так, что пальцы побелели.

– Идем, - Мукеш чуть ли ни силком втолкнул его в зал.

Жрецы забили в ритуальные барабаны. Военачальник ступил на синюю узорчатую дорожку, медленно подошел к девушке и приподнял вуаль, дабы убедиться, что его не обманывают. Тем временем жрец произнес короткую речь, глядя в глаза Малики: - Мы поклоняемся Арьяману, искателю мужей... я освобождаю тебя отсюда, а не оттуда. Я посылаю её свободно отсюда, а не оттуда. Я вызываю в ней нежную привязанность к тому, о щедрый Индра. Пусть она живет, счастливая своей судьбой и своими сыновьями... Теперь я освобождаю тебя от уз Варуны, которым связывал тебя Савитр. На небе праведности, в мире добродетели пусть будет приятно тебе, сопровождаемой женихом... Приклони колени на камень.

Девушка послушно опустилась и натянуто улыбнулась военачальнику.

– Возьми её за руку, - приказал Тохару ведущий церемонию брахман.
– Обещай заботиться о ней, как о самом главном сокровище твоего дома.

– Обещаю...

Жрецы в изобилии посыпали молодых цветами лотоса и хлебными зернами...

Гияс стоял чуть в стороне. Желваки на его лице ходили ходуном. Противоречивые чувства боролись в свергнутом султане. С одной стороны он понимал, что упустил власть, с другой понадеялся, что потомки Пророка Магомета, в кого он верил до фанатизма, рожденные Маликой, всё равно пробьются к власти. "Он никогда не успокоится, подумал Мукеш, глядя на него, но Тохар справится... А вот мне сегодня вечером мне будет скучно. День, вечер и ночь теперь принадлежит молодожёнам...".

Сразу после совершения обряда Мукеш подошел к Гиясу:

– Выслушай моё распоряжение, султан: как подтверждение моей власти на землях Газни, ты должен оставить город. Отправляйся из дворца немедля. В случае невыполнения моего распоряжения я заточу тебя в клетку и брошу в подвал. Но зная, что ты мудрый человек и не пойдешь против моего приказа, поступлю по чести - прикажу кшатриям проводить тебя с охраной до перевала.

– Починяюсь твоей воле, махараджа.
– Внешне Гияс никак не выказал своего отношения к словам Мукеша. Спокойно подошел к Малике, обнял её в последний раз и поспешно вышел из зала. Та не проронила ни слова ему вслед...

...После свадебного застолья для узкого круга лиц Мукеш заскучал. Тохар с молодой супругой отправились в личные покои.

"Не проведать ли мне поэта?!" - вдруг посетила мысль махараджу...

Он направился на поиски старика и нашел его сидящим на террасе и созерцающим горы. Завидя Мукеша, зароастриец, в силу обстоятельств обращённый в мусульманскую веру, привстал, учтиво поклонился и жестом пригласил Мукеша устроиться рядом с ним на подушках. Тот с удовольствием расположился напротив философа.

– Пришел ко мне за советом?
– первым начал разговор философ.

– Да.

– Я готов выслушать тебя, спрашивай, - старик добродушно улыбнулся.

– Уважаемый, скажите, ради чего мы живем?

– Попробуй сам ответить на свой же вопрос.

– Попробую...
– Мукеш задумался на минуту, - перед всеми нами поставлены разные цели. Лично я должен жить ради созидания. Ведь трон - опора алтаря, алтарь же - опора трона.
– Потомки должны видеть вокруг себя свет, а не тьму.