Тринадцатый апостол

— Минутку! Какого Джорджа? — перебил ее Гил.

— Джорджа. Твоего Джорджа, если только это его настоящее имя.

— Моего Джорджа! Откуда ты знаешь, что его систему взломали? И которую? Его рабочие файлы или его почту?

— И ту и другую. Именно поэтому я и поняла, что он тоже замешан, — объяснила она.

— Замешан в чем? Тоже стремится заполучить свиток? Для чего сам взломал свою собственную систему! Ты поэтому его заподозрила?

— Нет, не поэтому, а потому, что он ничего не сказал о взломе тебе, — пояснила Сабби.

Гил запротестовал. Мало ли почему Джордж не счел нужным проинформировать его о проникновении.

— Назови хоть одну причину, — потребовала она.

— Ну, для начала, он самый ленивый сукин сын в мире. Пусть взлом, пусть хоть что, пока это не вредит делу, он предпочтет пустить все на самотек.

— Послушай, ты имеешь хоть мизерное понятие, что поставлено на карту? Ты можешь себе хотя бы представить, на что готов пойти тот, кто хочет заполучить этот свиток, чтобы либо воспользоваться им в своих целях, либо уничтожить его?

— На убийство? — осторожно предположил он, надеясь, что она возразит ему.

— За три месяца у нас произошло три убийства, включая так называемый суицид, и попытка ограбления. Насколько я могу судить, стоит за ними Маккалум. Он пока главный. Если де Вриз заполучит свиток, то он передаст его ему. То же самое с Джорджем. Я знаю, ты не считаешь, что он с этим связан, но в любом случае ставки БАСХ высоки. Если свиток подтвердит, что Иисус был сыном Бога, Маккалум постарается выжать из этого все.

— А если нет? — спросил Гил.

— Тогда свиток исчезнет с лица земли.

— Предположим, что свиток всего лишь пара свитку третьей пещеры?

— Тогда он откроет доступ к бесценным сокровищам. Это самое лучшее для Маккалума и его организации, — сказала она, — потому что он точно останется в выигрыше. Боже, проклятый пройдоха.

— Что еще точнее, — добавила она, поворачиваясь, чтобы выйти, — для Маккалума нет ничего святого, когда он вступает в игру.

— В плане духовном или материальном?

— И в том и в другом, — был ответ.

— В таком случае не забудь взять револьвер из верхнего правого ящика, — посоветовал Гил.

ГЛАВА 22

Несколько минут спустя

Гил в точности выполнил все указания, которые Сабби быстренько нацарапала для него на обороте желтой учетной карточки. Она ушла вперед и завязала с охранником оживленную болтовню, а он тем временем разыскал таксофон с нужным номером.

Дважды нажав на «О», чтобы соединиться с оператором, он тщательно, очень тщательно произнес одно-единственное слово. Потом, действуя строго в рамках инструкций Сабби, Гил повесил трубку и, выставив перед собой накинутый на руку плащ, нацепил на лицо фальшивую улыбку.

Как и было оговорено, он подошел к ней и встал перед мечущимися, встревоженными охранниками. Его быстро и небрежно ощупали и сделали знак проходить.

— Они ищут незнакомца с бомбой, который только что позвонил им. Если бы ты не был со мной, тебя распластали бы на столе и…

— Пожалуйста, без деталей, — бросил он, облегченно вздохнув, когда они вышли из здания. — А тебя не посадят в тюрьму за организацию ложных звонков с угрозами такого рода?

«Учитывая твои прежние неприятности с законом», — мог бы добавить он, но счел за лучшее промолчать.

— Звонила не я, звонил ты, — бросила она через плечо, уводя его все дальше от контрольного пункта к людным дорожкам музейного комплекса.

Они быстро шли к воротам, возле которых стояли поджидающие пассажиров такси.

— Мне только жаль, что я не взяла с собой дневник, — задумчиво произнесла она. — Это был рискованный трюк, и я побоялась…

— Ты оставила дневник в офисе? — удивленно спросил Гил.

Он же видел, как она засовывала его между ног десятью минутами раньше.

— Нет, конечно. Я бросила его в ящик, предназначенный для ночной почты.

— Разве они не просматривают все его содержимое?

— Только входящие письма. Жаль, нам не помешало бы иметь дневник при себе. Особенно ту обособленную записку, — добавила она, хмурясь. — Я сделала бы новые переводы. Чувствую, они нам могут понадобиться.

— Я тоже чувствовал это и раньше, — сказал Гил. — Потому и счел хорошей идеей с ними не расставаться.

Он достал из кармана бумажник, а из него извлек пачку американских долларов. Первая и последняя банкноты были ничем не примечательны, но на всех остальных пестрели аккуратные записи. Дубликаты текста обрывка, засунутого Элиасом под переплет дневника, а также копии переводов, теперь мелко нарезанных и политых холодным кофе.

— Они никогда не смотрят деньги, — заявил он. — Даже твоя бомба не подвигла их на это.

— Это твоя бомба, — беспечно напомнила Сабби.

Ее улыбка была довольной, она кивнула, молчаливо одобряя то, как он все проделал.

Неожиданно ее настроение переменилось.

— Господи! Если бы они обыскали твой бумажник, то получили бы полный перевод дневника и все, что мы в нем расшифровали, включая намек на подсказку!

— Да, но они же не обыскали, — заметил Гил.

— Не думала, что ты настолько глуп.

— Не думал, что ты так задергаешься, — поддразнил он девушку и стал ждать ее реакции.

— Ты мог все провалить, — ответила она, покачав головой.

— Но ведь не провалил, — резко возразил он. — Твои охранники, подобно всем ярым служакам, всегда четко следуют протоколу. Именно это и дает преимущество террористам. Так что все записи были в абсолютнейшей безопасности. И кроме того, твоя благодарность не знает границ.

Они добрались до входа в комплекс, и к ним тут же подкатило дожидавшееся пассажиров такси.

— Аэропорт, — бросила шоферу Сабби. Следом за ней на заднее сиденье втиснулся Гил.

— Да, вот твоя желтая карточка. Ты не дала мне указаний, что с ней сделать.

Он вручил ей учетную карточку из верхнего ящика ее стола.

— Никогда прежде не видела ее, — сказала Сабби. — Она не моя.

ГЛАВА 23

Часом ранее

Офис доктора Антона де Вриза

Каждый из двоих верзил близнецов был по меньшей мере шести футов и шести дюймов ростом, имел светлые волосы, широкие плечи и атлетическую фигуру, затянутую в спортивный костюм белого цвета. Их лица не выражали никаких эмоций. Грозные ангелы-близнецы Маккалума охраняли дверь кабинета де Вриза. А в кабинете человек, за которого они с радостью положили бы свои жизни, допрашивал главного хранителя музейных приобретений.