Тринадцатый

– Ты решил немного скрасить свою участь? Ты и впрямь падший. Забиваешь себе теплое местечко? Давай посмотрим сначала, что ты можешь предложить.

– Ответ на твой вопрос, который приведет тебя к тому, что пока от тебя скрыто.

– Твоя жизнь пропитана кровью и предательством. Ты ничтожество. Ты помогаешь всем, и за счет этого ты причастен ко всему. Ты не лучше меня, а может, даже хуже, ведь я иду к одной цели, а у тебя их тысячи. Делаешь вид, что ты сам по себе, что ты особенный? И запомни: я не торгуюсь!

– Ты прав во всем. Но мне нужно наставить этих людей на путь истинный сейчас, а не после их смерти. Мне нужно, чтобы они все осознали до того, как их душа перейдет в твои руки. Считай это личной просьбой.

– С чего вдруг такое милосердие с твоей стороны к этим людишкам?

– Ты же сам сказал, что я забиваю себе местечко потеплее. А вдруг победит твой брат? Я хочу отличиться не только в плохих деяниях, но и в богоугодных.

– Ну, хорошо, – с презрением произнес Анатас. – Я свое слово держу, быть посему. Теперь дело за тобой. Только помни, что сказано. «Потому что все согрешили и лишены славы Божией» [22] .

22

Послание к Римлянам, 3:23

– Они ищут священника, – старик прикрыл глаза.

– Зачем им нужен священник, которого погубил Виктор?

– У него осталась дочь.

– Дочь? Причем здесь она?

– Спроси это у своего раба Александра и, возможно, он даст тебе ответ на то, что пока скрыто от тебя.

Анатас встал и медленно пошел прочь, опираясь на трость с золотым черепом, а за ним из снега и тьмы по очереди выходила его троица. Они остановились у дома, где сидел на пороге маленький мальчик. Анатас наклонился к ребенку, посмотрел ему в глаза, поднял на руки и, открыв дверь дома, зашел внутрь в сопровождении своей свиты. Посадив мальчика на стул рядом с печкой, он тихо спросил:

– Ты чего-нибудь хочешь?

– Нет, – еще тише ответил Никита.

– Хорошо. Не бойся нас, мы не причиним тебе вреда. Ты знаешь, кто я?

– Дядя.

– Я не просто дядя, я волшебник. Могу сделать все, что ты захочешь, все, что пожелаешь, – достав шоколадку из кармана, Анатас протянул ее парнишке.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Так чего ты хочешь?

Никита осмотрел Анатаса и его свиту.

– Я хочу, чтобы тот страшный дядя не был таким страшным, – указал он пальцем на Грешника.

– Извини, но этого я не могу сделать. Он станет красивым только тогда, когда все люди будут хорошо себя вести. Но пока, к сожалению, этого не происходит.

– Ну я же себя хорошо веду?

– Конечно. Только твои родители ведут себя очень плохо. Да и многие другие люди тоже ведут себя скверно. Если бы все вели себя так, как ты, то меня бы здесь не было. Тогда и волшебство не потребовалось бы.

– Ты хороший и добрый, ты мне нравишься.

– Спасибо. А теперь пойдем, я тебе кое-что покажу.

Анатас взял Никиту за руку, и они, сделав несколько шагов, очутились на лесной поляне, где мальчика ждали папа и мама. Светило солнце, небо было прозрачным, без единого облачка. Везде лежали игрушки, и родители звали Никиту играть. Мальчик оглядел себя: вместо грязного зимнего тряпья на нем была чистая летняя одежда.

– Ну же, иди, они ждут тебя, – присев на корточки, Анатас потрепал парнишку за волосы.

– А они не будут меня бить? – Никита крепко прижался к Анатасу.

– Нет, они будут вести себя очень хорошо, и никогда тебя не ударят, и не оставят одного. Ты пока поиграй с ними здесь, а я скоро приду за тобой. Больше никто тебя не обидит – я тебе обещаю. И ничего не бойся. Все, чего ты пожелаешь, будет сбываться здесь.

Анатас снова оказался в доме мальчика, где его ждала свита.

– Чего пожелаете, Милорд? – спросил Маркус.

– Возмездия.

Зайдя на кухню, они увидели пьяных мужчину и женщину. Оба в грязной рваной одежде валялись на чем-то, напоминающем кровать. Повсюду были раскиданы пустые бутылки. На столе стояла еще одна с недопитой мутной жидкостью, рядом с ней лежал кусок зачерствевшего черного хлеба, головка лука и покрытое плесенью сало. Грешник быстро обежал весь дом.

– Ну ничего себе! У них и пожрать нечего! Хотя я не брезглив, и это пойдет, – схватив со стола, что там было, он быстро запихал все себе в рот и запил из бутылки мутной субстанцией. – Живут-то еще неплохо!

– Просто Куршевель, – улыбнулся Ворон.

– Маркус, разбуди их.

– Господин, позвольте мне? – начал Ворон, но Анатас перебил его.

– Нет. Маркус сделает.

Легионер схватил парочку за шиворот и швырнул к ногам своего господина. Те, словно черви, которых выкопали из навоза и бросили в банку, начали возиться на полу.

– Никитка! Ты где, сволочь? – заорала женщина. – Притащи сигареты, быстро! Курить охота! Где ты есть, гаденыш?!

Анатас вытащил из кармана пачку «Примы» и бросил на пол. Женщина подняла голову и впервые обратила внимание на гостей. Она стала трясти мужа и, мыча, показывать пальцем на незнакомцев.

– Не жужжи мне в ухо, стерва! Отстань от меня, тварь! Отстань, я сказал! – раздался голос пьяного в стельку мужчины.

– Колька! Колька! Проснись, к нам кто-то пришел!

– Отстань, ведьма. Пошли их! Пускай убираются! – еле-еле выговорил муж.

– Приведи это существо в чувство, – обратился Анатас к легионеру.

Маркус схватил Кольку за ногу, волоком вытащил во двор и, подняв бедолагу за шиворот, пару раз ударил в печень. Мужчина скрючился и упал на снег. Маркус снова схватил его за шею и несколько раз с силой ткнул мордой в сугроб.

– Еще или хватит?

– Хватит! – выплевывая снег, пробормотал Коля.

– Тогда пойдем в дом!

Маркус таким же образом затащил его обратно.

– Ну так что, будем каяться? – опираясь на трость, поинтересовался Анатас.

– В-в-вы к-кто? – Коля весь трясся то ли от похмелья, то ли от холодного душа.

– А мы, Николай, из соцзащиты, пришли посмотреть, как вы тут воспитываете сына, – закурил «Беломор» и смачно плюнул на пол Грешник.

– Чавой-то это? – произнес Николай, глядя то на Маркуса, то на Грешника.

– Не «чавой-то это», а «как это». Как же ты, Коля, до такого опустился? – выдохнул дым ему в лицо горбун, – Значит, Коля, ты пить любишь? Ну что ж, я тоже не прочь. Может, выпьем с тобой по-дружески, а?

– Так это можно. Если по-дружески, это я всегда за! С хорошими людьми чего не выпить-то? – с опаской оглядел незваных гостей Коля.

– Молодец, уважаю! Душа компании! – обрадовался Грешник и, схватив его за шкирку, подтащил к столу. Перед ними появилась бутылка водки и два граненых стакана. – Ну что, Николашка, присаживайся. Думаю, закуска настоящим мужикам не нужна. Ведь так, Коля? Закуска она же, сука, градус крадет! Ты же настоящий мужик? Да, Колян?