Трип на юг
Шрифт:
– Уточню вопрос, если не понял: согласен на сделку или нет? Но условия изменились: вместо денег на кону твоя жизнь. Ну же? От ответа зависит, насколько целым ты вернешься домой.
В его руках перфоратор. Тонкая спираль сверла поставила колкую точку между костяшек.
– Сначала левая рука, затем правая. Снова упрешься – нечем будет на жизнь зарабатывать. Но для нас ты все сделаешь, лбом будешь на клавиши жать, но сделаешь. От меня ждут результат, и я его получу. Любой ценой.
Он положил палец на кнопку, инструмент на секунду ожил. Сверло до крови царапнуло кожу.
– Идет, – вскрикнул
Доберман опустил инструмент, похлопал Антона по плечу и вдруг с размаху впечатал кулак ему в скулу.
– За что, мать твою?! Я же согласился!
– На будущее.
Псы потащили бывшего пленника к заднему сиденью черного внедорожника.
– К вашему Хозяину тащите? – спросил Антон сквозь жгучую боль в спине.
– Теперь и твоему тоже. Обивку по дороге не обгадь.
Доберман устроился в пассажирском кресле.
«Сейчас», – решил Антон, как только бородатый Мастиф двинулся к рулю. Сердце отбивало бешеный ритм, зато боль покорилась адреналину.
Бульдог толкнул его к задней двери. Антон набрал воздуха в легкие, ударил коленом. Пока Бульдог оседал на землю, придерживая ширинку, Антон помчался направо, к бетонной стене. В ней лаз для трубы теплотрассы, достаточно широкий, чтобы протиснуться. Если повезет, нора задержит неповоротливых псов.
Из Антона плохой боец. Начистить морды трехмерным злодеям – не вопрос, но в жизни навыки ветерана онлайн-битв бесполезны. Еще со школы единственное, что спасало Раневского при встрече с борзой шпаной, – его длинные ноги.
Антон бежал, как спринтер к золотой медали, без оглядки, пропуская мимо ушей топот, ругань и хлопки выстрелов. Из-за спины кричал Доберман: «Прекратить! Брать живьем!» Суета скользила по краю сознания, как дождевые капли по куполу зонта. С непривычки переполненные легкие скрутило колючей проволокой. Через пару сотен метров их разорвет к чертям, но вот наконец финиш. Антон, тонкий и юркий хорь, нырнул в лаз. Псы-богатыри совсем близко. Стальные прутья с треском рванули тонкую ткань. Антон с силой дернул, оставив на откуп кусок рукава.
Три этажа кирпичного здания казались необитаемыми, но за рядами теплиц, должно быть, присматривают: за стеклом топорщились джунгли, вспыхивали огоньки бутонов. Ботанический сад? Крыши оранжерей уходили за горизонт. Можно было рискнуть и забраться внутрь, но, кто знает, чем там ответят на просьбу о помощи. Антон помчался к кованым воротам, запертым на цепь и амбарный замок, – единственному выходу из западни.
Псов у лаза не видно: нужно успеть выбраться до того, как они окажутся у ворот.
Его шаги нарушили тишину. Молчащее здание разом ожило: послышались топот и голоса, крики, возгласы, лязг – внутри забили тревогу. Испуганные глаза мелькнули в густой листве, ветви вздрогнули и сомкнулись вновь.
С ловкостью обезьяны Антон вскарабкался на ворота и спрыгнул к спасительным зарослям. Ветви хлестнули плетьми, корни норовили остановить беглеца, но, спотыкаясь и падая, он углубился в чащу. Вконец обессиленный, перевел дух и прислушался: тихо, лишь завидев человека, испуганно заверещала пара сорок. Когда птицы смолкли, до ушей его донесся рев мотора – далекий голос цивилизации.
Из последних сил Антон побежал на звук. Чаща окончилась травяным полем. Когда на глазах
выросла рогатая морда фуры, отчаянно размахивая руками, Антон бросился грузовику наперерез.– Жить надоело? – из окна кабины выглядывала хмурая физиономия водителя, плотного мужчины с загорелой до черноты левой рукой – меткой профессии.
– Подвезите до города, прошу вас, – взмолился Антон. Сердце барабанило в ребра, и хотелось, что безумие скорее закончилось. Этот хмурый человек за рулем – его ангел-спаситель. Или палач…
Водитель скептически окинул взглядом разорванный рукав и грязные джинсы. О вооруженной погоне ему лучше не знать. Только сейчас Антон заметил, как горело лицо от оставленных ветками ссадин, а скула стремительно набухала – то еще зрелище.
– Две штуки, только до окраины, – пробубнил водитель в сторону. – И не высовывайся.
Антон ощупал карманы: заначка на месте, и вот она исчезла в чужой ладони. Беглец проскользнул за водительским креслом, на тонкий продавленный матрас дальнобойщика, задвинул шторку, прикрыл глаза и наконец выдохнул, прислушиваясь к реву двигателя и неразборчиво бормотавшему радио.
Водитель не обманул: минут через двадцать они заехали в город, еще столько же ушло на поездку в метро. Нетрудно догадаться, какое впечатление он производил на окружающих: грязный, в рваной одежде и опухшей физиономией. Мамаши прятали выводок за спину, старушки ворчали проклятия, а мужчины косились, готовые в любой момент наехать или дать отпор, уж как пойдет. Спасибо и на том, что полиция на входе не прицепилась.
На пороге Антона ждала раздраженная барышня. Он вдруг понял, что напрочь забыл, как ее зовут. Еще и рубашку его любимую нацепила.
– Заблудился? – спросила, но тут же сменила ярость на милость. – Кто тебя так?
– Проваливай.
Девушка отступила, будто от пощечины.
– Выметайся!
– У тебя будут неприятности, – злобно прошипела она, скинула рубашку и швырнула в лицо Антону. Под одеждой она совершенно голая, но Антон лишь равнодушно скользнул взглядом по белой коже с искусной тату.
Сколько их было после того, как он сменил внешность? Поначалу как божий дар: девчонки, вчера звавшие уродом, спешили отдаться. Потом приелось. Больше не было удовольствия ни в чем, что когда-то казалось пределом мечтаний, ради чего он пожертвовал каждым мгновением прошлой жизни. Своей семьей.
Оставшись один, Антон без сил упал на кровать, и оставленные цепью раны вновь закровоточили.
***
Ладан настраивает на медитацию. Корица очищает помыслы. Лаванда дарит успокоение. Выбирая аромат благовоний, Борис прислушался к себе: чего требовала душа или то, что ею принять называть? Выбор сделан: невесомые струйки ладана заструились в воздухе, исчезая под потолком.
За прозрачной стеной раскинулся мегаполис с округлыми куполами, иглами шпилей, арками мостов. Блестящим отрезом шелка лежал залив. Борис Шиканов повесил пиджак на спинку кресла, скинул безупречно черные оксфорды, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Со скрещенными ногами брюки из тонкого кашемира сложились гармошкой и нещадно измялись. Борис витал в полукилометре от земли, оставляя каменных ангелов далеко под ногами. Он представлял, как вдалеке вспыхивают и гаснут зарницы.