Trip

Бочонки с пивом я спрятал под стол. Виски — под кровать. Еду я акуратно разложил на кровати. Поставил на стол к окну ТиВи и включил его. Показывали какие-то глупые шоу.

Был вечер субботы. Темнота спустилась на тереторию академии.

Я уселся перед телевизором и стал смотреть какую-то тупую игру на деньги. Налили себе в стакан сто грамм виски и сто грамм содовой. Уселся с ногами на свою кровать и стал медленно потягивать свое пойло. Достал из блока пачку сигарет. Достал сигарету, закурил. Пачку бросил рядом с ТиВи. Запой начался.

Тупо втыкаюсь в ТиВи и пью свое пойло. Стакан заканчиваеться и делаю себе еще один. Потом открываю бочонок с пивом и наливаю себе в стакан. Смешивать виски, содовую и пиво это убийственно. Примерно через два часа в моей голове отключается свет и я падаю на кровать. ТиВи продолжает бубнеть, порождая паранойные сновидения. Сон мой поверхностный и неспокойный. Всплывают старые истертые временем лица, заглушенные шипящие на старых бобинных пленках голоса уже чужих мне людей. Появляються люди, как вспышки. Появляються какие-то места и слышни какие-то безсвязные разговоры. Белые и черные вспышки, потом красные. Сон очень неглубок и воняет блевотиной, которая скопилась у меня в желудки. Головная боль сначало где-то неслышно пульсирует в дебрях сознания, представляя собой скорее шумовой фон диких картин сновидений. Потом больначинает возрастать. Боль не резкая, гудящая и глухая. Ее гул возрастает с каждой минутой, делая очертания сновидений все размывчивей. Сон уже чередуется с кусками алкогольной реальности, в те моменты, когда я переворачиваюсь на другой бок, или по-другому ложу одну из моих частей тела. Тела мое представляет собой куски, ватные и мягкие. Они практически не слушаються мозгового центра. Я резко открываю глаза. Телевизор монотонно шипит снегом. Все программы закончились. Я с трудом поднимаю левую руку и смотрю на часы, включая подсветку. Циферблат загорается и высвечивает 3:17. Значит я маялся около трех часов. Я лежу на спине, головой к двери и ногами к окну. Чувствую, что моя тишотка мокрая и липкая. Провожу рукой и подношу к губам — пиво. Рядом, под боком лежит пустой стакан, который я пролил на себя отключаясь. В голове пульсирует, кажется, что мозг проваливается в жесткую вату. Стараюсь сфокусировать мысли и определить сколько я выпил. Два стакана сто грамм виски плюс сто грамм содовой. Пиво. Пиво? Раз, два, три… семь. Семь стаканов. Три с половиной литра. Задница. Чувствую, как внутри у меня начинаються толчки. Мутные волны блевотины стараються выбраться из глубин моего желудка через рот или нос. Они, эти факин волны, уже на пол-пути к свободе. Собачье дерьмо. Еще и накурился. Теперь во рту такой вкус, будто там срали два дня дикие кошки. Табак усугубляет действие алкоголя, замедляет его выход в два раза. Из-за вкуса во рту, волны блевотины ускоряют свои движения. Я встаю с кровати босыми ногами на холодной ковралин. Это тяжело. Ноги ватные и голова идет кругом. Хватаюсь за дверной косяк, чтобы не упасть и, осторожно, держась за стену, двигаюсь вдоль ее к туалету. Включаю свет в комнате и сразу вступаю в полу-освещенное комнатным светом помещение туалета. Если бы я включил свет непосредственно в туалете, то мой мозг, наверняка бы лопнул от перегрузки. Справа от меня стоит ванна, вперед — сральня. Становлюсь голыми коленями на холодный белый кафель и хватаюсь двумя руками за седушку сральни. Засовываю голову почти в самую дырку, делаю небольшое усилие и первый мощный толчек блевотины вырывается из моего рта в бездну, рекошетит о форфор и немного обрызгивает мое лицо. Второй толчек еще сильнее, чувствую, как блевотина налипает на носу и вокруг рта. Потом следуют еще три, менее мощных выброса. Я останавливаюсь и сижу, засунув голову в дырку. Проходит секунд двадцать и я извергаю еще одну порцию ядовитого горького дерьма. Фак. Тело охватывает дикая усталость, хочется просто вот так взять и заснуть, головой в дырке. Сижу так еще минуту. Вдыхая в себя дерьмовы запах. Вынимаю голову из дырки и хватаюсь руками на ванну. Поднимаюсь и по пояс свисаю в нее. Чупаю ручку и включаю воду, настраиваю тепло-прохладную струю. Одной рукой держусь за край ванны, а другой начинаю умывать свое заблеванное лицо. Вода очень приятна. Умывшись, чувствую небольшой прилив сил. Встаю на ноги, уже более уверенно и выхожу в комнату, одновременно выключая режущий глаза свет. Пускай мене светит глухая луна сквозь жидкие тучи. Сажусь на кровать. Холодно. Меня начинает по-алкогольному морозить. Протягиваю руку к батареи отопления, она теплая, но не гарячая. В комнате, наверное, плюс двадцать. Нахожу свои спортивные штаны и натягиваю. Иду к шкафу и наугад беру первую пару теплых носков, которые натягиваю окоченелыми руками на холодные ноги. Включаю кипятильник и снова сажусь на кровать. Жду, пока закепит вода. Вспоминаю, что мне помогают справиться с посталкогольным синдромом и снова встаю. Беру бутылку минералки и припадаю к ней обсохшими губами. Делаю много жадных и больших глотком, поглощая в себя около семисот грамм жидкости. Потом беру банан. Отламываю от него половину, вторую кидаю на пустую кровать. Начинаю жадно есть банан, потом вытераю липкие от его мякоти руки о штаны. Вода уже закипела. В темноте ищу пачку чая. Беру из нее пакетик и бросаю на дно пустого стакана. Заливаю его на три четверти кипятком и начинаю остервенело давить пакетик ложкой. Ставлю стакан с кипятком-чаев на столик и беру в руки таблетку аналгина. Запиваю ее минералкой. Отрываю бутылку от губ, потом снова подношу и делаю еще два больших глотка. Потом следует зычная и смачаня отрыжка, куски банана вылетают из моего рта. Так то уже лучше, кекс. Сажусь на кровать и беру в руки чашку с чаем. Кипяток уже достаточно остыл, чтобы его можно было пить. Делаю небольшие глоточки. Чай, все же, обжигает полость рта. Вкус блевотины подавляется вкусом крепкого чая. Сижу на кровать и начинаю снова дрожать. Чувствую, какие у меня холодные руки, по сравнению с чаем. Боюсь выронить чашку из дрожащих рук, сжимаю ее крепче, обжигая ладони. Делаю еще маленькие глоточки. Через две минуты допиваю чай и залажу с ногами на свою кровать. Одеяло немного мокрое от пива, я переварачиваю его и укрываюсь сухой его стороной. Натягиваю одеяло по самое горло и засовываю голову в подушку. Лежу на спине. Смотрю на часы, доставая руку из-под одеяла 3:58. Через три часа будет уже светать. Я закрываю глаза. Блевать уже не хочется и я чувствую физическое и моральное удовлитворение. Мне холодно, я поджимаю под себя ноги и сворачиваюсь клубочком. Засыпаю устало через несколько минут. Сны мне почти не сняться. Только неясные отрывки без четкой сюжетной линии.

Рассвет приходит и лучи солнца падают на мое тело, согревая его и холодную комнату. Наверняка, температура поднялась градусов на пять. Я не вижу рассвета, я еще сплю. А будет меня не он, я стук в дверь около девяти утра. Стучат настойчиво, а потом я разбираю и голос, который принадлежит Майклу.

— Эй, Дима, ты че ты спишь еще? Вставай бля соня!

— Подожди минутку, я щас.

Я встаю. Тело ватное и меня немножко колбасит. Все холодное какое-то. Алкоголь выходит, принося с собой это ебаный холод и колотняк.

Я шаркаю негнущимися ногами к двери и отпираю в нее. Майкл заходит в комнату.

— Ну и духан у тебя дружище! Ты че напился?

— Ага.

— Ну и как самочувствие, я еле разобрал тебя на фоне стены.

— Да так, норма вроде. Бывало и хуже.

— Ну ты типа давай, типа поправляйся и воздержись сегодня от всякого там виски, хотя пивка сам бог велел бахнуть с утра. Я это, я чего типа пришел, мы сегодня играем дерби с мудаками-яппи из Челси, типа пошли.

— Да не, Майкли, ты же видишь, у меня щас состояние нестояния, я тут прилягу, полежу, полечу организм немножко.

— Ну типа, как хочешь. Жалко конечно. Кстати, я тут слышал Пола убрали, да?

— Ага.

— А чего он не попрощался даже, ушел нахуй себе бля, типа, не сказал ничего даже.

— А я ебу.

— Ну нехорошо вышло как-то, хотя я понимаю, чувырло расстроился наверное не по детски, то-то он убитые в жопу ходил последние дни. Ну ты не знаешь где он щас? Хоть адресок кинул то тебе?

— Неа.

— Ну ладно чувак, ты типа давай того, поправляйся. Я к тебе еще загляну вечерком, расскажу как там гоняли мячик, витамминчиков принесу, гы-гы-гы.

— Ну давай Майкл, удачи.

Я закрываю за Майклом дверь, запираю ее на замок и устало зажусь на пол. Холодно, блин. Поджимаю ноги и обхватываю себя руками, пытаясь согреться. Надо вставать, встаю. Тишотка воняет, от этого голова болит еще больше. Беру новую, чистую и свежую. Одеваю ее. Так-то лучше, чувак. Беру стакан со своей кровати, в котором раньше было пиво и наливаю из боченка себе новую порцию. Подношу ко рту и морщусь. Пить не хочется, но надо. Чтобы потом весь день не колбасило. Выпиваю его залпом. Пиво приятно щиплет пищевод и я чувствую, как силы буквально с каждой секундой начинают наливать мое тело, возвращая ему твердость. Я ставлю кипятиться воду и иду в ванную. Там чищу зубы и полощу лицо, а потом устало и долго сру.

Я вышел из ванны. Приготовил себе китайскую лапшу, заварил чай, порезал сыра и намазал хлеб маслом. Поел я без аппетита. Часы показывали 11:09. Включил ТиВи и посмотрел новости спорта. Потом включил музыкальный канал MTV. Сел на кровать и устало посмотрел на бутылки с виски. Снова смешал себе виски с содовой и продолжил запой

Вечером пришел Майкл. Он снова долго стучал в двери. Я успел выпить до его прихода (а было уже около девяти вечера) пять виски с содовой, выкурить пачку сигарет и вот сейчас сидел и пил пиво из заляпанного стакана. Я уже был достатчно пьян.

— Чувак, ты че типа снова бухаешь?

— Ага. Я в запой хочу. Хочу нажраться как мудило вааще.

— Ты чего, брателло? Учеба завтра.

— Меня тоже выгоняют, дружище и пожайлуста, не задавай лишних вопрос. О'К?

— Ну как хочешь, чувак. Мы сегодня типа классно погоняли. Продули один-пять ну и хуй с этим, зато классно яппи помочили и ебнули тачку какого-то мудака толстого.

— Гы.

— Я тебе вот тут апельсинчиков пакет принес.

— Сэнкс.

Ну, вообщем, Майкл мне еще порассказывал про то, как на мячик сходил и мы с ним еще по литру пивка бахнули.

Потом он свалил, а я пошел и проблевался. Потом завалился спать. Проснулся ночью и снова пошел блевать. Потом лечить организ миниралкой и бананами.

Запой продолжался. Все дни: с понедельника по пятницу. Они у меня в голове перемешались полностью. Помню, что приходил Майкл и, кажется, Люси. Я тогда был трезвый. Она спросила, чего я не появляюсь на парах, я сказал, что типа заболел. Она и ушла.

В субботу утром я проснулся и подошел к зеркалу. Я похудел. Сильно. Киллограмм на пять наверное. Еще лицо мое было зеленого цвета, бледно-зеленого. Как болото. Под глазами были нихуевые круги и я вообще, еле стоял на ногах, держась за умывальних. Ну ты и дал, кекс, бля. В двери снова постучали.

Я открыл. Стоял какой-то мудак.

— Дмитрий Факовский?

— Ну я.

— Вам просили передать, что декан ждет вас сегодня у себя в кабинете в два часа дня.

— Ага.

Я молча захлопнул перед его носом дверь и пошел собирать вещи. Как я и думал, так и стало. Вчера была модульная работа по социологии, и учитывая мои и так слабые позиции, сегодня меня должны были выгнать.

Я покидал свои скудные пожитки в рюкзак, спрятал в задний карман джисн оставшиеся фунты.

Ровно в два дня я зашел в дверь кабинета декана и плотно закрыл ее за собой.

— Добрый день, мистер Факовсий

— Добрый.

Я, не спрашивая разрешения, плюхнулся в кожаное кресло. Хули мне были эти церимонии, когда меня через десять минут и так попрут? Интересно, может мне на прощание сказать декану, что он тупой мудак? Да ну, хуй с ним.

— Неважно выглядите, мистер Факовский. Сходили бы к врачу.

— Все нормально, уже поправляюсь.

— Вы знаете, я думаю, о чем я хотел с вами поговорить.

— Ага.

— Вы вчера пропустили модульную контрольную по социологии. Конечно, я мог бы взять во внимание то, что вы болеете и разрешить вам ее переписать. Но вы же знаете ваше положение. Сегодня мне подали списки с рейтингами студентов. У вас, при всем моем уважении не выходит степендия. Вы же знаете, что это значит.