Трипланетие

Снаряды еще сыпались, но уже не так интенсивно. В нескольких сотнях ярдов появились две машины "скорой помощи"; объезжая воронки, они медленно двигались вперед. Первая из них остановилась.

– Эй, парень! Ложись!

Киннисон уже и сам расслышал незабываемый звук летящего снаряда и нырнул в ближайшую воронку. Раздался грохот, как будто земля разлетелась на части. Что-то ударило Ральфа в спину и он потерял сознание.

Когда Киннисон снова пришел в себя, он уже лежал на носилках, глядя на склонившиеся над ним лица двух мужчин.

– Что это было?
– выдохнул Ральф.
– Я?..

– Он остановился, боясь спрашивать дальше, боясь шевельнуться, чтобы вдруг не ощутить отсутствие ног или рук.

– Колесо и часть кузова "скорой помощи". Их бросило на тебя взрывом, успокоил один из мужчин.
– Ничего страшного, скоро будешь в форме. Ну, еще ободрана рука, да пара-другая всяких мелочей.., может быть, шрапнель задела живот. Но мы тебя подлечим, успокойся...

Киннисон слабо кивнул. Проснувшаяся боль словно зубами вцепилась в живот.

– О'кей! Дел у нас еще куча, а пока тебя стоит показать доктору.

– Мне нужен телефон - и как можно скорее...
– Киннисон говорил голосом, который казался ему самому полным силы и значительности, на самом деле звучал слабо и тихо.
– У меня важное сообщение для генерала Везера.

– Скажи-ка это лучше нам.
– "Скорая" маневрировала по остаткам дороги.
– Телефон есть в госпитале, но ты можешь потерять сознание, пока мы туда доберемся.

Рассказывая, Ральф собрал все силы, чтобы сохранить сознание. Всю эту страшную дорогу он держался. Боль терзала его тело, но он сам смог поговорить с Везером - врачи, узнав, что Киннисон капитан авиации, решили, что его сообщение может быть очень важным, и помогли связаться с генералом.

Затем кто-то вонзил в него иглу, и он погрузился в глубокий обморок. Несколько недель он балансировал на грани между жизнью и смертью. Иногда он приходил в себя, но ни тогда, ни потом Ральф не мог понять, было ли происходившее вокруг него реальностью или страшным бредом, фантомом, непрерывно терзающим разум.

Он запомнил докторов, докторов, докторов - и операции, операции, операции. Были палатки, куда притаскивали на носилках стонавших людей и выносили уже затихших навсегда. Был большой госпиталь, обширное деревянное здание. Была жужжавшая аппаратура, и одетые в белое мужчины, просматривающие какие-то пленки и бумаги. Были обрывки разговоров.

– Ранения в живот всегда опасны, - звучал оглушительный бас.
– И еще ушибы, множественные осколочные переломы. Прогноз неблагоприятный - но мы еще посмотрим, что можно сделать. Интересный случай.., исключительный, можно сказать. Какое же лечение вы выберете, коллега ?

– Оставлю его в покое, - резко заявлял более молодой и чистый голос. Перфорация, инфекция, отеки... Я просто наблюдаю, профессор, наблюдаю и учусь.

Забытье, снова и снова. Так длилось до тех пор, пока не раздались слова, которых Киннисон уже не мог слышать:

– Адреналин! Массаж! Массаж, разрази вас гром! Адская боль пронзала тело. Кто-то втыкал иглы в каждый дюйм его кожи; кто-то сжимал и крутил его мышцы, словно нарочно надавливая на самые болезненные точки. Ральф кричал и ругался. "Прекратите!.. Не надо!..." Его голос звучал очень слабо, но этого оказалось достаточно.

– Слава богу!
– Киннисон услышал тревожный женский голос. Удивленный, он замолчал и открыл глаза. Видел он еще плохо, но смог разглядеть лицо пожилой сиделки; на глазах у нее были слезы.

– Он будет жить!

Шло время. Постепенно кошмарное забытье сменялось нормальным сном. Он чувствовал голод; выздоравливавшему организму требовалось больше пищи, чем давали в госпитале. Киннисон был угрюмым, злым и недовольным.

Вскоре он поправился.

Так закончилась Первая Мировая Война для летчика Ральфа Киннисона.

Глава 5

1941 ГОД

Ральф Киннисон, еще мгновение назад спокойно лежавший на диване, в волнении заметался по комнате. Его жена, пышная брюнетка Сони Киннисон, мерно покачивалась в кресле-качалке и следила за мужем внимательными карими глазами. Вечер этой дружной любящей четы был испорчен только что прозвучавшим по радио сообщением.

– Пирл Харбор!
– прорычал он.
– Как! Как им позволили зайти так далеко!

– А наш Фрэнк!
– всплеснула руками Сони. Она не слишком беспокоилась за мужа, ведь он был рядом с ней, а вот их сын Фрэнк...
– Его призовут?

– Ни в коем случае.
– Киннисон не размышлял, а говорил с полной уверенностью.
– Инженер-изобретатель из Локвуда? Он, конечно, захочет повоевать, но всем, кто имеет отношение к аэронавтике, придется сидеть дома.

– Говорят, эта война долго не продлится. Да, милый?

– Я так не думаю. Пустые разговоры! По-моему, эта бойня затянется не меньше, чем на пять лет, если кого в этом мире интересует мое мнение.
– Он резко взмахнул рукой, потом несколько раз прошелся по комнате. Дурное настроение не оставляло его.

– Я все понимаю, Ральф... Тебе ведь тоже хочется пойти, да?
– Она мягко взяла его руку.

– Конечно! Вообще-то я надеялся, что Америка не будет втянута в эту войну, но что делать.
– Киннисон посмотрел на жену.
– Если ты против, то я останусь с тобой.

– Мое желание или нежелание ничего не изменят. Я позволила бы тебе уйти, если б опасность была действительно велика...

– Что ты хочешь сказать?

– Существуют определенные правила, дорогой. И ты на один год старше призывного возраста.
– Последняя фраза прозвучала как-то слишком торжественно.

– Подумаешь! Технические эксперты нужны всегда, так что для меня сделают исключение. Неужели никому не нужен такой умница?

– Вполне вероятно... И ты станешь штабным офицером, а их не убивают и даже не ранят. Тем более, что дети наши выросли, заботу о кошках я поручу соседям, и вполне смогу поехать с тобой. Мы даже не будем разлучаться.

– Но, с другой стороны, деньги...
– Киннисон покачал головой.

– Фу, ну кто сейчас об этом думает! Хотя для безработного химика такая забота о своем будущем - явление очень отрадное, - Сони рассмеялась так заразительно, что Ральф не устоял. Он перестал хмуриться и тоже улыбнулся.

– Ладно, ехидная девчонка, я пошлю телеграмму в военный департамент.

Телеграмма была послана. Киннисоны ждали. Ждали, ждали, ждали. Пока в середине февраля не начали поступать красиво оформленные письма.