Триптих

Антуанетта. Так оно и есть.

Кюрман. С чего ты взяла?

Антуанетта. Эгон тоже съездил в Россию.

Кюрман. Эгон!

Антуанетта. Он рассказывал.

Кюрман. Эгон — реакционер.

Антуанетта (гасит сигарету). Ханнес, я ухожу.

Кюрман. Что будет между нами через год?

Ведущий. Вы по-прежнему будете хотеть развестись…

Антуанетта (смотрит на свои часы). Мы уже все сказали друг другу. Либо мы идем наконец к адвокату, либо больше никогда не говорим о разводе. (Встает.) Во второй половине дня я в библиотеке.

Кюрман. Во второй половине дня она в библиотеке…

Антуанетта. Вечером я дома.

Кюрман. Вечером она дома…

Антуанетта. Если что-то изменится, я позвоню.

Кюрман. Если она не придет, то позвонит… (Выдвигает ящик письменного стола, вынимает револьвер и в раздумье его рассматривает.)

Ведущий. Однажды вы уже доходили до этой мысли. (Зажигает неоновую лампу.) Вы хотели застрелиться, потому что любили эту женщину и думали, что не в силах это изменить…

Кюрман снимает револьвер с предохранителя. Господин Кюрман, револьвер заряжен.

Кюрман тупо смотрит в одну точку.

Откровенно говоря, мы, естественно, тоже ожидали чего-то другого, более смелого, что ли…

Кюрман. Да.

Ведущий…Может, ничего особо выдающегося, но все же чего-то другого, чего в вашей жизни еще не было. По меньшей мере — другого. Почему вы, например, не эмигрировали? Раз уж вам дано право выбирать… Вместо этого: та же квартира, та же история с Антуанеттой. Только без пощечины. Это вы изменили. А что еще? Не употребляете спиртного. Вот и все, что вы изменили в своей жизни. И ради таких пустяков мы устроили целый спектакль!

Кюрман. Я люблю ее.

Неоновая лампочка гаснет.

Ведущий. Пожалуйста.

Антуанетта входит в пальто.

Антуанетта. Ханнес, я ухожу.

Кюрман направляет на нее револьвер.

Я еду в город.

Выстрел.

Во второй половине дня я в библиотеке.

Выстрел.

Вечером я дома.

Выстрел.

Ханнес…

Кюрман. Она думает, мне это снится.

Выстрел.

Антуанетта. Ты меня не слышишь?

Выстрел. Антуанетта падает.

Ведущий. Да, господин Кюрман, теперь вы и впрямь выстрелили!

Кюрман. Я?

Антуанетта неподвижно лежит на полу; Ведущий подходит и наклоняется над ней. Кюрман стоит, словно окаменев, и только смотрит на нее. Ассистент и Ассистентка хлопочут вокруг Антуанетты.

Кюрман. Нет! Нет…

Ведущий. Вы пять раз выстрелили в вашу супругу Антуанетту Кюрман, урожденную Штайн. Пятый выстрел — в голову — был смертельным… Находясь в следственной тюрьме, вы заявили, что и сами удивлены, не ожидали, что способны на такое…

Кюрман молчит.

Кюрман. Разрешите задать вам вопрос?

Пауза.

Ведущий. Не думаете ли вы в связи с этой биографией — или, вернее, не чувствуете ли, не ощущаете ли теперь, находясь в этой камере, — некой склонности, потребности или готовности — не знаю уж, как это лучше назвать — какой вы прежде не знали и возникшей лишь из сознания вины: готовности к раскаянию?

Кюрман. Готовности к чему?

Ведущий. Господин Кюрман, вам сейчас сорок девять лет. Сокращения срока — как известно, при безупречном поведении сие не исключено — вряд ли можно ожидать раньше, чем через двенадцать лет. К тому времени вам перевалило бы за шестой десяток, да и то, если доживете… Вы понимаете, в чем мой вопрос?

Кюрман. Вы считаете: чтобы вынести такую перспективу, мне следует задуматься — в чем же смысл того, что произошло?

Ведущий. Я спросил то, что спросил.

Кюрман. И этот смысл, дескать, состоит в том, что я должен поверить: все должно было произойти именно так, а не иначе. Судьба. Провидение.

Ведущий. Назовем это так.

Кюрман. А я знаю, как это произошло.

Ведущий…Случайно?

Кюрман. Этого могло бы и не быть.

Пауза.

Ведущий. Господин Кюрман, вы вольны выбирать.

Кюрман. Верить или не верить.

Ведущий. Да.

Кюрман молчит.

Кюрман. А она? Антуанетта? Верю я или нет — что для нее меняется? Ее жизнь — не моя… Что ей, мертвой, от того, что я, ее убийца, обклею свою камеру судьбой? Я отнял у человека жизнь, именно у нее отнял — чего же тут еще выбирать? Ее нет в живых, ее нет, а я буду выбирать: верить в судьбу или не верить. Раскаяние! Что люди понимают под раскаянием…

Ведущий. Что Антуанетта могла бы жить — если бы этого не произошло — могла бы жить, то есть смеяться, есть, мечтать о своем несбыточном салоне, родить от кого-нибудь ребенка, лгать, спать, носить новое платье. В общем — жить. В таком случае, давайте еще раз вернемся назад.

Кюрман. Пожалуйста.

Ведущий. Вы вольны выбирать что-то другое, господин Кюрман.

Кюрман. Без револьвера.

Ведущий. Выстрелы отменяются.

Антуанетта (поднимается с пола). Спасибо.

Ведущий. Хорошо, без револьвера. Как вам будет угодно.

Кюрман. Спасибо.

Световой занавес; в комнате — небольшая теплая компания в сильном подпитии.

Ассистент. Куда девался Кюрман? Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Кюрман, ау, где ты?

Ассистентка. Не ори, не в лесу.

Антуанетта. Я столько лет не садилась за клавикорды.

Ассистент. Хочу ему сообщить: его Антуанетта — гений! Так что же случилось с садовыми гномами?

Антуанетта. Может, мне следует сварить затируху?

Ассистент. Этот вопрос слышу уже битый час… Тишина.

Ассистентка. Ангел пролетел.

Ассистент (кричит кому-то, находящемуся в другой комнате). Эй, Шнайдер, хочешь затирухи?

Ассистентка. Так что же случилось с гномами?

Антуанетта. Кто хочет затирухи?

Ассистентка. Давай про гномов, Антуанетта! (Тянется шепнуть ей что-то на ухо.)

Ассистент. Нечего вам тут секретничать! Как насчет затирухи?

Кюрман. Я пойду и сварю затируху.

Ассистент. Кюрман воскрес! Твоя жена — классная женщина, чтоб ты знал, Кюрман, такой жены ты не стоишь…

Кюрман. Но это займет какое-то время.

Ассистент. И ты, Антуанетта, такого мужа не стоишь, чтоб ты знала, вы оба друг друга не стоите!