Тритон, в греческой мифологии морское божество, сын Посейдона и одной из нереид Амфитриты. Тритонами также называются морские миксантропические существа, резвящиеся и дующие в раковины, сопровождая Амфитриту и Посейдона.

Мифы народов мира. Т. 2. С. 526

«Чешуеблещущий тритон…»

Чешуеблещущий тритон,дитя беспечной Амфитриты,подкожной оторопью волнмы с чуждой бездной перевиты.Там нереид немолчный хори муз проворных хороводыпронизывают до сих пордвоякую твою природу.А здесь, на хрупчатом песке,мои пересыхают жабры.И жилка вздулась на виске,еще трепещущая – как бы.Но, свой треножник волочапо этим гибельным просторам,со внутренним слезоточа–щимся не разминуться морем.И не перенырнуть никакего до самой подноготной.Но, чтобы ожил известняк,и искры хватит водометной.19.08.2000

Сарматская ночь

«…А окна выходят в сарматскую ночь…»

…А окна выходят в сарматскую ночь.Не мстить же теперь неразумным хазарамза мрак этот здешний, что не превозмочьи с ног не свалить богатырским ударом;за этот рассыпчатый хрупчатый наст,за местное время, застывшее в башне;за то, что залетный водила обдастрастоптанной ржавою жижей вчерашней;за реку, промерзшую с рыбой до дна,за окаменевшую поступь подошвы,за гулкую землю глухую: онане помнит под снегом о собственном прошлом;за воздух граненый – стаканом стоит,наполнен прозрачною мглою до края;за этот дремучий и стрельчатый видветвей, сквозь которые, колко моргая,татарские звезды раскосо язвяти, крошевом мелким присыпав дорогу,слезятся всю ночь по пути в каганат —но все же тускнеют к утру понемногу.28.01.2000

«Над нами гроздьями цветут…»

С. Васильеву

Над нами гроздьями цветуткромешных ангелов соцветья.И если быть счастливым тутнельзя – согласен умереть я.Но даже обморочный райприлежной требует сноровки.И потный мечется трамвайот остановки к остановке.Вот наливаются глазазвезды, клонящей к суесловью,не выплывающей из-за,а рушащейся к изголовью.Ее сосущие лучиврастают в илистую лужу.И отражения почтичто выбрались уже наружу.А ты вошел в нее на третьтак безнадежно и подробно,что ни за что не умереть —кромешным ангелам подобно.Сентябрь 1999

Другие сны

Б. Рыжему

Здесь мелкого сна рубежиблюдут безуспешно снадобья.Квартира тиха, ни души.Лишь в ванной глядят исподлобьяда с бритвой в руке – зеркала,но лезвие лампочки жжется.Глядишь – и вот-вот из углагость выйдет, по дому пройдется.Пусть бродит… Подкожную ртутьуже обезвредить не надо.И если не стоит заснуть,то с пачкой табачного яда.Уменьши ее на однудвадцатую собственной смерти,а после – к чугунному днуиль газовый пробовать вентиль.А что остается жильцуодин на один с бечевою,которой – к его-то лицу! —не сделаться не бельевою?!04.02.2001

«…и все казалось мне в ночи…»

…и все казалось мне в ночи,к которой руку не приложишь,что близко двери и ключи —и рад бы выйти, да не можешь;что мог бы душу положить,не обмотавшись полотенцем…Но снова надо как-то жить,еще раз никуда не деться…Температурить и хандрить,внушая честные урокикаким-то отморозкам, бытьприветным, обивать порогиконтор, чтобы семью взаймыне поимело государство:квартплата выросла, а мыпоиздержались на лекарство.Не то что в петлю – и с концом,но как-то их сводить все гаже.Еще раз мог бы стать отцом,на чье вот счастье, кто подскажет?И Волга рядом – с головойбы в многоклеточные чащи.Но только я пока живойвсе реже, реже, чаще, чаще.21.01.2001

Ночные кошмары

1 «Все эти хожденья и шлепанье тряпок…»

Все эти хожденья и шлепанье тряпокв ночном коридоре в начале второгоза дверью. Ну, надо ж так было наляпать!Не сосредоточиться, честное слово.Курить невозможно – балкон позавешанкакими-то тряпочками, лоскутками,заставлен коробками. И перемешанразреженный воздух с густыми парамии стирки, и жарки. Орущие дети.Стучанье ножа, громыханье посуды —как будто другого найти в целом светеони не могли себе места! Откудавсе это взялось?! А обида? а злоба?Еще говорят, что иная основау жизни, другая как будто утроба…Но кажется, что и она бестолкова.09.10.1999

2 «О, это ночное брюзжанье и бденье…»

О, это ночное брюзжанье и бденье…Под лампою непроходимо темно.И как разглядеть его – стихотворенье?Меня самого уж найдет ли оно?Никак не выводится нужное слово.Безволен в жилище разлившийся мраккромешный. Так вот она – жизни основа!Я выронил ручку. Найти ее какв петлистом, скрипучем, каменноугольном —ни вспомнить подробно его, ни забытьна добрую память — мешке добровольном?!И там обрывается почерка нить…Весна 2000

«Куда там вяземский халат!..»

Куда там вяземский халат!В своем протертом до проплешинот ворота до самых пятпальто; в похожей на скворечникусадьбе десятиметровой,где ежегодный твой доходничтожен столь, мелкорублевый,концы с концами, что вот-вотты не сведешь; со всем семействомугрюмым и полусвятым;своим поддельным компанействомза рюмкой и глотая дым, —когда ты тащишься под вечер —еще не мертв, уже не жив —до дома, под язык вложивтаблетку, и сказать-то нечана «как пройти?» и «сколько время?»любому встречному в ответ —– А закурить? – Ах, нет! – и в темя…Халата тоже, кстати, нет.11.12.1999

«…и тянешься к форточке воздух…»

…и тянешься к форточке воздухлизнуть, и на гландах ангинывисят виноградные гроздьяда горечь целебной малины.А ртутная скачет линейка,и кажется, будто под домомтрамвайная узкоколейкагрохочет молочным бидоном.Но Кто-то огромный и добрыйцелует в горячие веки,как будто вот-вот – и с утробойпростишься своею навеки.20.07.2000

Предположение

В тот день, в который Йозеф К.недораспробовал свой завтраки Пушкин выводил, что «ах, какнапрасна жизнь и далека»,вам дверь откроет фройляйн Эльза,чья плотоядная душараспахнута почти донельзя —но до чего как хороша!А после в яме котлована,второй сворачивая штоф,твердить «убог мой дар» упрямоповерх разросшихся голов.И дальше в искреннюю теменьнетвердой поступью ступя,вдруг воспоследовать за теми,что заждались давно тебя.29.01.2000

«На третий выкарабкиваюсь я…»

На третий выкарабкиваюсь я,и кажется, что тащишься гурьбоюс самим собой. И собственным дыха–нием захлебываюсь я перед Тобою.Стучит в ушах. Архангелов размахмерещится цветными плавниками.И падает куда-то в пахи ухает почти в гортани – камень.Теперь – куда? Осевшее нутро.Смеркается. По-мартовски рассыпчат,как черный снег, язык во рту. И то,что я и есть, что из меня же вычтетв халате белом человек – к стене —тупым ланцетом – потно прислонилось —и грубым швом заштопает – и непока еще оно остановилось.20.12.2002