Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. Книга 1
Шрифт:
«Большевистская партия под руководством товарища Сталина дала изумительный образец решения крестьянского вопроса… Триумфом сталинской программы социалистической переделки крестьянского хозяйства является сплошная коллективизация и ликвидация на ее основе кулачества как класса. Эту боевую программу переделки крестьянского хозяйства на социалистической основе товарищ Сталин изложил в документе величайшей теоретической силы, в своей речи на конференции аграрников-марксистов…»
В результате работы специальной комиссии Политбюро под председательством Молотова в январе 1930 года по настоянию Сталина было принято постановление ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Эта партийная директива усилила напряженность в деревне, т. к. в соответствии с постановлением кулакам путь в колхозы был закрыт. Положение
Насаждение коллективной формы хозяйства сопровождалось запугиванием, страхом, репрессиями, обещаниями. А ведь Октябрь создал прочные объективные предпосылки для реализации ленинского кооперативного плана: крестьяне получили землю, стали полноправными союзниками рабочего класса; был положен конец их эксплуатации. Новая, Советская власть ведь была и его, крестьянина, властью! Но методы принуждения, насилия, администрирования, которые в свое время разделял Троцкий, были использованы Сталиным в максимальной мере. Сразу же «забуксовало» зерновое хозяйство. Следом – и животноводство. А главное, была «подсечена» предприимчивость крестьянина; производительность труда в колхозах стала ниже, чем в индивидуальном хозяйстве. Последствия были исключительно тяжелыми. Во многих районах начался массовый забой скота: к 1933 году по сравнению с 1928 годом его количество сократилось в два-три раза. Чтобы помешать засаливать мясо, резко ограничили продажу соли. Сократились площади посевных земель… Сотни тысяч семей были сорваны с мест и лишились крова.
Сталину докладывали о том, что происходило в деревне. Генсек мог понять сообщения, информацию, но ему были чужды сантименты. Струны его чувств были так глубоко упрятаны, что едва ли что могло их затронуть. Он верил, что так нужно .
Однажды в редкую минуту, когда он почти заколебался в верности своего выбора, вспомнил старого бунтаря Бакунина, к которому где-то в глубине души питал уважение: «Воля всемогуща; для нее нет ничего невозможного». Сталин знал, что часто в речах, статьях, стихах его фамилия прежде всего олицетворяется со стальной волей, несгибаемым характером, твердой рукой. Волю Сталин действительно ценил в людях выше всяких «интеллигентских» добродетелей. Высокая цель для него всегда оправдывала любые средства их достижения. Он верил, что крестьяне просто не понимают, что им готовят и предлагают. Генсек не думал, что программа, которую он форсировал, часто представала как «кошмар добра». Люди, которые выступали против нее, казались ему не просто недоумками, а прежде всего политиками, неспособными увидеть всех преимуществ форсированного наступления в деревне. О том, что наступать предстояло против человека в крестьянской домотканой рубахе, часто в лаптях, неграмотного, со своими традициями и заботами, привязанного пуповиной к своему наделу, генсека не волновало. Мужик был средством достижения высоких целей. А цель – превыше всего.
Все это время, особенно с начала 1928 года (поездка Сталина в Сибирь с 14 января по 6 февраля), в Политбюро велась глухая борьба. Курсу Сталина вначале осторожно, а затем все более настойчиво противодействовал Бухарин, его поддерживали Рыков и Томский. Это не было группировкой «правых», как ее вскоре нарекут. Просто эти руководители по своим взглядам, убеждениям проповедовали более умеренный, взвешенный подход к проблеме крестьянства. Они спокойнее отнеслись к так называемому «Шахтинскому делу», на основании которого Сталин ребром поставил вопрос «быстрейшей замены, контроля» над специалистами, доставшимися стране от старого строя.
В выступлениях Сталина и Бухарина без упоминания фамилий стала содержаться критика (эзоповским языком) друг друга. Так, 28 мая 1928 года Сталин выступил в Институте красной профессуры, где Бухарин, недавно выдвинутый здесь и ставший единственным академиком из числа высших руководителей, пользовался особо большой популярностью. Генсек захотел именно здесь поставить под сомнение позицию Бухарина, представив его как «защитника кулачества» в решении крестьянского вопроса и хлебной проблемы. В своем большом
выступлении, к которому Сталин тщательно готовился, он допустил несколько закамуфлированных выпадов против Бухарина. Но все поняли, кому они адресованы.– Есть люди, – читал текст Сталин, – которые усматривают выход из положения в возврате к кулацкому хозяйству, в развитии и развертывании кулацкого хозяйства… Эти люди полагают, что Советская власть могла бы опереться сразу на два противоположных класса – на класс кулаков… и на класс рабочих…
Далее Сталин продолжал:
– Иногда колхозное движение противопоставляют кооперативному движению, полагая, очевидно, что колхозы – одно, а кооперация – другое. Это, конечно, неправильно. Некоторые доходят даже до того, что колхозы противопоставляют кооперативному плану Ленина. Нечего и говорить, что такое противопоставление не имеет ничего общего с истиной.
Бухарин, более чем кто-либо другой, понимал, почему Сталин форсирует колхозное строительство. Из коллективного хозяйства легче изъять хлеб! И здесь Сталин не ошибался: аграрное производство, включенное в командную систему, проще заставить фактически вновь вернуться к практике «военного коммунизма». Вот некоторые данные. В 1928 году (начало коллективизации) при валовом сборе зерна 4,5 миллиарда пудов крестьяне продали государству 680 миллионов пудов. В 1932 году (валовой сбор 4,3 млрд. пудов) – государство уже получило 1,3 миллиарда пудов! При приблизительно одинаковом валовом сборе зерна государство смогло удвоить товарную массу хлеба, полученного от крестьян. Но какой ценой!
На Северном Кавказе, Украине, в Поволжье, в других регионах страны наступила полоса жестокого голода. Сегодня нет достоверных данных о его жертвах. Но ясно одно: число их очень велико. Возможно, немногим меньше, чем во время раскулачивания. И это тоже цена «аграрной революции» генсека.
Голод был вызван не только засухой, охватившей основные сельскохозяйственные районы, но и дезорганизацией крестьянского хозяйства в ходе коллективизации, насильственным изъятием сельхозпродукции, наконец, несбалансированностью народного хозяйства в целом. Население городов ежегодно увеличивалось на 2–2,5 миллиона человек; росло число едоков. При низких закупочных ценах колхозное крестьянство не смогло, естественно, обеспечить страну хлебом. С самого начала существования колхозного производства от принципа материальной заинтересованности крестьянина не осталось и следа. К тому же государство продолжало импортировать хлеб. Для закупки за границей машин, оборудования, техники нужна была валюта. И Сталин торопил, настаивал. Его указания, естественно, выполнялись. Во многих районах, особенно на Украине, несмотря на голод, хлеб выбирался полностью. Цена индустриализации была горькой, трагической. Индустриализация – это не только самоотверженный труд рабочего класса, но и неисчислимые жертвы крестьян.
Голод толкал людей на хищение хлеба. По инициативе Сталина 7 августа 1932 года был принят Закон об охране социалистической собственности. Редактируя его, генсек собственноручно вписал: «…люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа…» За хищение колхозного имущества предусматривался расстрел или 10 лет лагерей. Закон «о колосках», как называли его в деревне, безжалостно карал тысячи голодающих. Сталин требовал его безусловного исполнения, и уже к началу 1933 года было осуждено свыше 50 тысяч человек.
По распоряжению Сталина о голоде в стране не писали, а он охватил районы с общей численностью населения 25–30 миллионов человек. Особенно тяжелыми последствия были на Украине и в Поволжье. Недород был большим, тем не менее планы поставок зерна и другой продукции государству остались прежними. Более того, новые коллективные хозяйства, еще не ставшие на ноги, получали повышенные задания по сдаче хлеба. Их невыполнение расценивалось как саботаж, «подрыв политики партии в деревне». Смятение охватывало тысячи деревень. Пассивное сопротивление крестьян выражалось в различных формах, в том числе и в невыходе на работу.
Голод и бесправие привели к тому, что колхозы шли на различные нарушения, чтобы обеспечить хоть чем-то голодающих. Освещение этих процессов было примерно таким. В одной из газет, в частности, сообщалось, что «из районов Северного Кавказа поступают сообщения о рваческих, кулацких тенденциях, проявляемых отдельными колхозами и совхозами в хлебозаготовках. В хутонском колхозе, несмотря на невыполнение плана в 1000 центнеров, правление распорядилось произвести обмолот хлеба для раздачи колхозникам».