Триумф смерти (Ореол смерти, Последняя жертва)

– Значит, вы не думаете, что убийства были заказными?

– Такая возможность есть всегда, Ева. Но, по-моему, убийца хотел быть именно непосредственным исполнителем. И потом – эти сувениры, которые он прихватил на память…

– Зонтик Тауэрс?

– И правая туфля Меткалф. Как вам удалось скрыть это от прессы?

– С трудом. – Ева вспомнила Морса и его команду, примчавшихся на место преступления. – Наемнику действительно сувениры ни к чему. И это на случайность не похоже: оба убийства слишком хорошо спланированы.

– Согласна. Мы имеем дело с человеком рациональным и очень амбициозным. А когда убийца доволен своей работой, это значит, что он пойдет на новое преступление.

– Или она, – вставила Ева. – Если дело в зависти, то убийцей может оказаться и женщина. Не исключено, что ей не удалось стать в жизни тем, кем она хотела. А обеим жертвам – удалось. Они были красивыми, удачливыми, знаменитыми, сильными. А убивают часто слабые.

– Да, довольно часто. Пока что у нас недостаточно данных, чтобы с уверенностью определить пол убийцы. Мы знаем одно: жертвами выбираются те, кто завоевал известность.

– И что мне делать со всем этим, доктор Мира? Установить аппаратуру наблюдения за всеми знаменитыми женщинами? В том числе и за вами?

– Странно, а я как раз подумала о вас…

– Обо мне?! – Ева, взявшая было со стола чашку, поставила ее обратно. – Но это же смешно!

– Не думаю. Вы тоже стали знаменитостью, Ева. Особенно после дела Дебласс. Вас уважают коллеги, о вас пишут в газетах… Но главное, – продолжила она, не дав Еве себя перебить, – у вас есть нечто общее с обеими жертвами. Все вы имели некие отношения с Рорком.

Ева почувствовала, что бледнеет. Увы, настолько контролировать себя она не могла, но приложила все усилия, чтобы хотя бы голос не дрожал.

– Связи с Тауэрс у Рорка были сугубо деловые, причем весьма незначительные. А интимные отношения с Меткалф прекратились довольно давно.

– И все же вы стараетесь защитить его – даже передо мной…

– Я его не защищаю! – резко сказала Ева. – Я просто констатирую факты. Рорк сам в состоянии себя защитить.

– Без сомнения. Он человек сильный и умный. Но тем не менее вы о нем беспокоитесь…

– Вы считаете Рорка возможным убийцей?

– Никоим образом. Хотя если бы я составляла его психологический портрет, то почти наверняка обнаружила бы в нем потенциального убийцу. – Доктор Мира подумала, что с удовольствием бы покопалась в мозгу Рорка. – Но его мотив был бы весьма определенным. Сильная любовь или сильная ненависть. Сомневаюсь, чтобы что-нибудь еще могло толкнуть его на убийство. Не волнуйтесь, Ева, – тихо добавила Мира. – Вы любите не убийцу.

– Я никого не люблю. И мы здесь не для того, чтобы обсуждать мои чувства.

– Разумеется, нет. Но уверяю вас: состояние души следователя всегда очень важно. И, если мне потребуется дать оценку вашему состоянию, мне придется сказать, что вы крайне измучены, очень обеспокоены и эмоционально нестабильны.

Ева взяла дискету и встала.

– Слава богу, что у вас не потребуют оценки моего состояния. Я абсолютно пригодна к работе.

– В этом я не сомневаюсь. Но какой ценой вам это дается?!

– Если бы я была не в силах работать, это обошлось бы мне дороже. Я собираюсь найти того, кто убил этих женщин! И я хочу, чтобы какой-нибудь хороший прокурор – вроде прокурора Тауэрс – был обвинителем на процессе. – Ева сунула дискету в сумку. – Кстати, у обеих жертв есть еще нечто общее – то, что вы, доктор Мира, упустили. – Ева смотрела на Миру холодно и сурово. – Семья! У обеих есть семьи, с которыми они были тесно связаны. У меня этот фактор отсутствует, так что вряд ли я стану следующей жертвой.

– Возможно. А вы думаете иногда о своей семье, Ева?

– Только не начинайте опять играть со мной в ваши игры.

– Вы сами об этом заговорили, – заметила Мира. – А поскольку обычно вы следите за тем, о чем говорите со мной, единственный вывод, который я могу сделать, – это то, что вы думаете о семье.

– У меня нет семьи! – отрезала Ева. – И думаю я об убийствах. А если вы хотите доложить майору Уитни, что я не способна исполнять свои обязанности, что ж, это ваше право.

– Когда же вы наконец поверите, что мне можно доверять?! – Впервые Ева услышала в ее обычно спокойном голосе нотки раздражения. – Почему вы не хотите понять, что я искренне к вам расположена? Да-да, расположена! – повторила Мира, заметив Евин удивленный взгляд. – И понимаю вас лучше, чем вам кажется.

– Мне не нужно от вас понимания! – Ева не могла скрыть волнения. – Я сейчас не на тестировании и не на психотерапевтическом сеансе!

– Поэтому и запись не ведется. – Мира отставила чашку, а Ева засунула руки в карманы. – Вы что, думаете, только вам одной в детстве пришлось пережить унижения и издевательства? Что только вам пришлось учиться преодолевать страх?

Что-то в голосе Миры заставило Еву насторожиться. Вернее – она просто удивилась.

– Мне не надо ничего преодолевать. И я не понимаю…

– Мой отчим насиловал меня с двенадцатилетнего возраста, – спокойно сказала Мира. – Три года. Три года я жила, не зная, когда это случится в следующий раз. И никто не хотел меня выслушать.

Ева почувствовала, как на нее накатывает приступ тошноты, и стиснула руки.

– Я не хочу ничего об этом знать! Зачем вы мне рассказываете?

– Потому что я смотрю вам в глаза и вижу себя. Но у вас есть человек, который готов вас выслушать.

Ева облизнула пересохшие губы.

– А почему это прекратилось?

– Потому что я наконец набралась смелости, пошла в Центр по защите подростков, рассказала обо всем психологу, прошла медицинское и психологическое обследование. Это казалось мне ужасным и унизительным, но альтернатива была еще страшнее.

– Зачем вы заставляете меня вспоминать?! Все давно кончилось, и я…

– Почему вы плохо спите?

– Потому что расследование зашло в тупик, потому что…

– Ева!

Услышав этот ласковый голос, Ева закрыла глаза. Труднее всего противостоять состраданию.

– Меня мучают картинки из прошлого, – прошептала она, ненавидя себя и свою слабость. – Кошмарные сны.

– О том, что было до того, как вас нашли?

– Это только какие-то обрывки, отдельные вспышки…

– Я могу помочь вам воссоздать всю картину.

– Зачем мне это?

– А разве вы сами уже не начали это делать? – Мира встала из-за стола. – Когда-то давно вы вытеснили прошлое из своего сознания, вы умеете собраться и работать. Я видела, как многие годы вам это удавалось. Но счастье ускользает от вас, и так будет продолжаться, пока вы не убедите себя, что заслуживаете его.