Триумф великого комбинатора, или Возвращение Остапа Бендера

Часть третья. ГОЛЬ НА ВЫДУМКУ ХИТРА

Глава XXIX ЖЕСТЫ ОТЧАЯНИЯ

Мощный социалистический поезд «Москва-Новороссийск» медленно тронулся от второй платформы Курского вокзала. Описав собой правильную кривую, он выскочил на широкую насыпь, подергался на стрелках, прополз, громыхая колесами, мимо хмурых цехов завода «Серп и молот», мимо платформы, на которую из низкобортного товарняка выгружали многочисленные ящики.

Остап вскочил в поезд в самую последнюю минуту и поэтому ему пришлось искать свое купе, переходя из одного раскачивающегося вагона в другой, вкушая неповторимый запах дорожного мирка. Сильным движением руки он отодвинул дверь, молча снял пиджак, повесил его на завитушку и опустился на нижний диванчик. Купе было маленькое, уютное, по всей видимости, – образцово-показательное: обитые малиновым бархатом диванчики, густо покрашенные рифленые стены, кожаные ремешки c блестящими пряжками, покрытый фирменной скатеркой стол, на столе – омедненная пепельница. Вслед за опоздавшим пассажиром в показательное купе c крестьянской степенностью заглянул преблагонравных манер проводник c никелированными компостерскими щипцами.

– Будем компостироваться, граждане пассажиры! – c достоинством сказал он.

Купейники протянули проводнику билеты. Хозяин вагона не суетился: щелкнул четыре раза компостером и степенно ушел.

Остап, заложив ногу за ногу, откинулся назад и от нечего делать принялся разглядывать своих попутчиков. C полки над ним свешивалась только часть попутчика. Этой частью была лошадиноподобная голова c необычайно узкими скулами, отвратительным ртом, а еще c тупоумными холодными глазами, которыми она время от времени смотрела в окно.

Прямо перед Остапом полулежал весь из себя белобрысый юноша-купидон c румянцем по обеим щекам и тем самым видом, который Остап называет «блеск джентльмена»: костюм на юноше был нарочито небрежен и состоял из чуть помятого пиджака общепринятого покроя и из брюк на выпуск. «Мальчик, созданный для воздушных поцелуев», – подумал про купидона Остап.

Над белобрысым, на верхней полке, лежал дородный старикашка c красным от застарелого насморка носом, в распашном пиджаке, белой рубашке и классических шароваристых брюках. На носу покоилось пенсне c половинными стеклами. Пиджак распахивался до того, что походил на простертые гусиные крылья. «Старый мальчик», – подумал про старика Остап.

– Мое имя Прохор Кузьмич Шашкин, – нарушила молчание лошадиноподобная голова, повисшая прямо перед Остапом глазами вниз. – Позвольте узнать ваше? И до какой вы станции, товарищ?

На это Остап ответил дешевой, но меткой фразой:

– До самой дальней!

– Так, – голова грустно улыбнулась и пристала к белобрысому: – А вы, товарищ?

Белобрысый оказался покладистым.

– До Верхне-Баканской, – весело ответил он. – Еду, товарищи, к дяде. Хочу, товарищи, употребить каникулы c наибольшей пользой.

«Студент», – подумал Бендер.

«Я – студент, учусь на шампаниста», – хотел было сказать белобрысый, но Шашкин уже приставал к старому мальчику.

– А вы?

– Pardon? – скромно произнес тот.

– До какой станции, спрашиваю! Вы, я вижу, человек крайней учености?

Старый мальчик оказался профессором.

– Меня должны встретить в Новороссийске, – объяснил он, снял c носа пенсне, повертел и снова приделал на нос.

– Ага, значит, хошь – не хошь, мы вместе едем в этом купе ночь-день-ночь, – подытожила голова и проглотила хлеб c маслом.

За окном пронеслась станция. Слышался вольный стук колес. Купе тряслось и скрипело. Ложечки бряцали в стаканах. Наступила никчемная минута молчания, длившаяся около пяти минут. Прервала ее все та же разговорчивая голова по имени Шашкин.

– Ну что ж, товарищи, будем кантовать анекдоты? Я в том смысле говорю, а не начать ли нам c анекдотов?

Не дождавшись ответа, лошадиноподобная голова устремилась мимо Остапа к полу; при ней, слава богу, оказалось и туловище c довольно длинными конечностями.

– Кантуй, дядя, кантуй! – равнодушно бросил ему Остап. – Ты у нас самый говорливый.

– Ага, значит так... (Тут говорливый запнулся и почесал затылок.) Про следователя и про нож никто не знает? Нет?.. Следователь говорит обвиняемому: «Вы узнаете этот нож?» – «Узнаю». – «Ну, наконец-то, гражданин, вы признались!» – «В чем же я признался? Это нож, который вы мне показываете уже три недели».

На лицах пассажиров промелькнули улыбки.

– Не боитесь? – c наигранной строгостью спросил Остап.

– Чего? – не понял лошадиноподобный.

– Как чего?

– А-а! А это мне одна сволочь в бане рассказала. И потом, анекдот дореволюционный, так что бояться нечего!

– Вот как?.. Ну тогда революционный анекдот... Звонок в Смольный: «Алло, это Смольный?» Отвечают: «Да, Смольный!» – «Пиво у вас продается?» Отвечают: «Нет». – «А где же оно продается?» Отвечают: «В Зимнем!» – «Все на штурм Зимнего! Ура-а!»

– А вы не боитесь?

– А мне, как вас... Шашкин? – многозначительно произнес Остап и, приглушив свой голос до полной степени нелегальности, добавил: – Мне, гражданин Шашкин, бояться нечего.

В это время белобрысый достал из багажной сетки газетный сверток, вытащил из него кусок мяса c налипшими газетными строчками, откусил небольшой кусочек и, жуя, рассказал вот такой анекдот:

– Человек в противогазе косит траву. Идет девушка. «Вы что, такая жара, а вы в противогазе?» – «Я комсомолец, не могу без трудностей».

– Молодцом, молодое племя! – воскликнул Остап.

Молодое племя, между тем, вытащило из чемодана батон хлеба и принялось его резать осторожно, медленно, словно хирург, отсекающий скальпелем злокачественную опухоль.

«Вот еще один тип, которому телятина в окрошке кажется ягнятиною, – подумал Остап. – Купидон цигейской породы!»

– Профессор, – Шашкин плутовато улыбнулся, – ваша очередь.

– Ну что ж, извольте. – Профессор посмотрел на всех правым глазом поверх полукруга стекла пенсне. – Политические тоже?

– Любые, любые, – отмахнулся Остап. – Вас, гражданин профессор, уже не посадят – годы не те.

– Это верно, что не те... – профессор всплеснул старческими мелованными ладонями. – В мои годы только и остается, что рыбачить, а тем более сейчас! Рыбалка – разве может быть что-либо лучше?! Закидываешь, глядишь на поплавок, да ждешь серьезного окунька, главное поклевку не прозевать...