Триумф
Шрифт:
— Ага, теть Галь. Как ваши внуки? — спросила медсестра.
— Растут помаленьку. Даром что близнецы — Петька домой приходит весь в синяках, горлопанит и Серегу по башке лупит. А Серега на улицу не ходит, сидит себе дома и книжки листает.
Медсестра вздохнула:
— А я внуков, наверное, никогда не дождусь.
— Это почему?
— К Нинке уже четвертый хахаль приходит, сватается и колечко золотое дарит. Нинка на них и не косится, сидит, кроссворд разгадывает. И каждому говорит: рано мне еще? — объяснила медсестра.
— А сколько Ниночке?
— Этой
Васька принял информацию к сведению и, когда нянечка ушла, подошел к медсестре.
— Снова Здрасьте, — вежливо сказал он. — Я уже почти до самого рынка дошел, но что-то мне покою не давало. Все думал о вашем энергетическом поле. Какое-то оно у вас дырявое.
— Ты меня не запугивай, я сама — медицина! — предупредила медсестра.
— Нет, вы послушайте. Чувствую — нет в вашей жизни стабильности. Вихри судьбы бушуют и оставляют в биополе озоновые дыры.
— И что мне делать?
— Ничего. Ждать. Вас спасет замужество вашей дочери.
— О, тогда не скоро дырки залатаются! — безнадежно махнула рукой медсестра.
— Опять двадцать пять! — воскликнул Васька. — Да вижу, что в скором времени…
— Правда? — оживилась медсестра. — А внуки будут?
— Внучки. Даже знаю, как назовут.
— Как? — с надеждой спросила медсестра.
— В обмен на номер палаты Калашниковой, — потребовал Васька.
— Двадцать вторая, — сказала медсестра.
Васька пошел по коридору, приглядываясь к номерам палат.
— Эй! Стоп! Как назовут-то? — крикнула ему вслед медсестра.
Васька обернулся и серьезно сказал:
— Зита и Гита.
Васька осторожно вошел в палату. Увидел Ритку, неподвижно лежащую на кровати, робко подошел, судорожно вздохнул.
— Ритка! Риткуля! — окликнул ее.
Ритка не открывала глаз. Только пикали приборы, к которым она была подключена. Васька тихо заплакал.
— Так рано? Не ждала, — призналась Анна, увидев Викторию Павловну.
— Доминику Никитину обвиняют в убийстве, — без предисловий объявила директриса.
— Погоди, погоди, ты с Самвелом виделась? — спросила Анна о главном. — Куда вы ходили? Вы в Турцию едете?
— Мы очень хорошо поговорили и поняли друг друга.
— А при чем тут Никитина? И кто это такая? — не понимала Анна.
— Аня, ты что, забыла? Это же дочка твоего Юрия, — напомнила Виктория Павловна.
— Точно! Ее обвиняют в убийстве? Кто обвиняет? Кого она убила? — не понимала Анна.
— Мы с тобой телевизор не смотрим. А вся область только об этом и говорит. Ее уже объявили в розыск.
— Я должна его поддержать, — вскочила Анна.
— Аня, ты с ума сошла. А если она действительно убийца? — остановила ее Виктория.
— Тем более! Он ведь не убийца! Ему сейчас необходимо дружеское плечо.
— Ха-ха, дружеское… Он тебе звонил? — спросила Виктория Павловна.
— Нет. И теперь я понимаю почему. Такое
несчастье. — Анна пригорюнилась.— Я в молодости каждый вечер смотрела фильмы по телевизору. И поверь мне, я отлично знаю мужчин. Он не звонит не потому, что у него горе. Когда горе — звонят. Просто ему не очень это нужно. И куда ты пойдешь на ночь глядя? Аня, подумай. Это странная семья, в ней царят криминальные нравы. Не нужно тебе с ними связываться.
Виктория Павловна была уверена в своей правоте.
— А кем оказался твой Самвел? Ангел в обличье директора рынка?
— Правда твоя. Не ангел он. Сам сознался. Но он никого не убивал.
— Ты вот видела Доминику, похожа она на убийцу?
— Невиновного человека в розыск не объявят. Зачем невиновному прятаться? — Логика у Виктории Павловны была советская.
— Мы же ничего не знаем… — тихо заметила Анна.
— Ты права. Может, я погорячилась. Просто я очень за тебя переживаю, — призналась подруга.
— А знаешь что? Лучше уж нынешние волнения, чем то болото, в котором я провела 19 лет своей жизни!
Васька услышал шаги и голоса, кто-то шел к палате. Он заметался, ища, куда спрятаться. Увидел — на круглой вешалке в углу висят халаты. Быстро завернулся в них. Только ноги в растоптанных кедах выдавали его. Но он встал в угол, ноги не бросались в глаза. В палату вошли врач и Амалия. Амалия внимательно посмотрела на Ритку, заботливо поправила одеяло.
— Какое дикое стечение обстоятельств… — бормотала она. — Мы снова с вами, снова в больнице…
— И это — жизнь.
— Вы правы, не будем поддаваться панике. Какой прогноз?
— Вы не знаете, где Доминика Юрьевна? — поинтересовался врач.
— Мне тоже очень бы хотелось это знать, — заметила Амалия.
Они постояли возле Ритки недолго и вышли из палаты. За ними выскользнул Васька.
Добрался до больницы и Крокодил. Он спросил у сестры:
— У вас тут Калашникова?
Та еще не успела ответить, как к Крокодилу подскочил Васька:
— Эй, ты чего тут делаешь?
— Тоже Калашникову спрашивает, — ехидно сообщила медсестра.
— А говорил, что не знаешь ее, — подозрительно сказал Васька. — Ну-ка пошли отсюда, поговорим.
— Мужчина! — окликнула медсестра Ваську. — А почему так странно назовут моих внучек?
Васька оглянулся и строго произнес:
— У ясновидца не спрашивают почему. Это мое видение, понимаете? Я так это вижу. Сказал — Зита и Гита, значит, будут — Зита и Гита.
— У меня к вам задание, — сказала Амалия врачу, но потом поправилась, — простите, просьба. Если вы найдете Доминику, дайте мне знать. Это в ее интересах. У меня на плечах ее фирма. И мне необходимо с ней серьезно переговорить.
Врач удивился:
— Разве это все еще фирма Никитиной? И разве она на ваших плечах? Ой, простите мое бестактное замечание, просто я читал в прессе, что ситуация изменилась.
— А вы не читайте грязную желтую прессу, — презрительно бросила Амалия.