Тризна по князю Рюрику. Кровь за кровь! (сборник)
Шрифт:
— Думаешь, поторопить надо?
— Да, помочь не мешало бы… Уж лучше пусть они к нам за данью, чем пешим по голой и дикой степи да под хазарские стрелы. А дань мы славную подготовим, добрыми секирами да вострыми мечами. Долго помнить будут. Бить хазаров надобно на выходе из степи. В леса же не сунутся, но выманить врага из степи незнаемой — тут смельчаки нужны.
— Зачем же «пешими», князь, и «по степи»? На плоскодонных судах можно к самому Итилю спуститься по великой реке. А Шаркил обойти. С Дона несподручно, там волок длинный, говорят.
— То, жрец, дело не этого года, да и не ближних лет. Сперва надо силами собраться. Свою бы землю поднять, города отстроить, соседей помирить,
Яроок оглядел князя с уважением. Сколько ему? Коли сороковник разменял, уже как бы и старец. Но Осколод и постарше был, да мудрых мыслей не имел.
— Знаю, княже, едва лишь приходит хазарское войско, от его главных сил поочередно отделяются сотни и ходят на грабеж близлежащих деревень. Хазары окружают каждое селение, чтобы никто не ускользнул, если ночь — то разводят окрест высокие огни. Вторгаются со всех сторон, поджигают, всех, кто сопротивляется, и стариков режут, пленяют женщин и мужчин, гонят, как скот. Наведешь на нас хазаров, да не управишься — не простит народ… А если ещё и на договор пойдешь…
Замолчали, осмысливая сказанное.
— Долго прежнему прощал, — возразил Олег. — Не беспокойся, я несговорчивый.
— С нового иной спрос. Так, стало быть, себя ты уже князем киевским объявил, Олег? — проговорил Яроок, как бы размышляя вслух. — А позволь спросить, сколько жен у тебя, княже?
— Жен всего лишь две, но мне хватает. Первая — дочь ирландского конунга, от неё дочь пока [25] — Рагнхильд, а другая — то Рюрикова Златовласка [26] , у нас сын — Херрауд.
25
От ирландской жены у Орвара Одда, то есть Вещего Олега, был младший сын Олег, принявший при крещении имя Александра, он известен как Олег Моравский, Илея Моровлянин, Илья Муромец. Умер в 967 г.
26
В древнегерманских сагах — Силкисив, от которой у Орвара Одда два сына — Херрауд (он же, вероятно, летописный князь Игорь, заменивший собой одноименного сына Рюрика) и летописный Асмунд, дядя князя Святослава.
— У полян положено одну жену одному мужу иметь! Никак нельзя тебе князем киевским быть, Олег, не обессудь! — возмутился Яроок.
— Зато князем всей руси [27] можно, говорю тебе! И ты лучше прими, как есть, это слово мое. А вместе с ней — русью — правителем и варягов, и словен, и веси с мерью да чудью разной синеокой… Супротив Великой Степи можно лишь Великим Лесом выстоять, но и лесу свой бер надобен. А Киев, так и быть, берлогою, то бишь стольным градом, сделаю посреди земель славянских. Будешь мне в том помощником?
27
Русь — наименование племени или группы племен, так поляне — русь днепровская, но есть ещё и ильменская русь и руги — русь балтийская и т. д.
— Высоко летаешь, князь! Я стар. Да и боги… — начал было Яроок.
— С ними я тоже как-нибудь договорюсь.
Верховный жрец аж задохнулся от наглости варяга. Он бы долго не справился с возмущением и изумлением, но три мощных удара в дверь вывели его из оцепенения.
— Что будет с Дирой? — поторопился спросить Яроок. — Ты ее мужа убил, тебе за неё ответ держать. Киев любит свою княгиню.
— Дирой?
Это та, которая Ирина, что ли? Нет, три жены уже слишком много. Отпущу в монастырь, если козни плести не станет.— Хвала богам, не выстроили ещё, не успели, — пробурчал жрец, касаясь оберегов на груди.
— Ну, так пусть хоть к булгарам, хоть к ромеям, — отозвался Олег, поднимаясь. — Нас зовут. Вперед иди, отче. А лампады пусть горят. Разговор не окончен.
— Несчастная она баба, — пояснил Яроок.
— Я не воюю с женщинами! — бросил князь в спину жрецу, и уже у самого выхода он громко спросил через дверь: — Гудмунд? Что там?
— Худое дело, Одд. Тут человека Сьельв прислал. Говорит, что жену Осколода порешили. Не наши. Свои. Киевские. И двух попов при ней, духовников, тоже, — ответил брат.
Яроок обернулся к Олегу, но натолкнулся на ответный взор невозможных кошачьих глаз.
— Ты же знал, вещий?
— Баба с возу, так и кобыле легче… — ответил Олег. — Видно, боги сами рассудили, жрец, что лучше, а что хуже.
— Бедная девочка! — пробормотал Яроок, прикрывая глаза. — Колесница Дажьбога выкатила на небеса.
Олег пригнулся и тоже шагнул наружу.
— Розмич! Поспеши в город. Скажешь Сьельву, чтобы сыскал любого священника. Хотя бы одного. Из тех, кто не удрал вслед за ромейским епископом. И чтобы волоса с его головы не упало. Пусть княгиню похоронит, как подобает ее вере.
Дворовых допросить, кто да что… К церкви тоже охрану. Пожгут — так пол-Киева сгорит за милую душу. Хлопот не оберешься.
— Неужто, князь, ты сохранишь за ними храм богопротивной веры? — изумился Яроок, заслышав слова приказа.
— Ломать — не строить. А жечь не дам. Ты же не внесешь туда кумиров своих?
— Вот ещё, разрази меня гром! — Старик заскрежетал зубами.
— Ну, так и пусть пока стоит.
— Дозволь хотя бы кресты с куполов поснимать.
— Это, пожалуй, верно. Но сначала пусть княгиню погребут. Сам же говорил, в Киеве ее шибко любили! Князь людьми приторговывал, но усопшая Ирина о том, видать, не догадывалась, — саркастически хмыкнул Олег. — Святая она баба, выходит. Ирина эта.
— Была, — бросил Яроок горько и смахнул непрошеную слезу.
Глава 5
Копыта глухо впечатываются в землю, лошади шагают размеренно и важно. Горожане провожают радостными взглядами, только некоторые глядят с тревогой. Оно и понятно — отряд слишком мал для войны, да и в полюдье дюжиной не пойдешь. Куда же тогда отправляются воины? Самые сметливые отметили направление, улыбки с лиц исчезли бесследно. На Юго-Востоке обитает самый коварный враг, самый злой.
Хазары и при Осколоде смирными не были, несмотря на богатую дань, кою собирал да выплачивал князь. Теперь и вовсе озвереют.
Когда Олег Новгородский выгнал хазаров из Киева, народ ликовал. Новый владыка, пусть сам иноземец, поступил по правде, как велит славянская гордость и обычай. Но радость быстро сменилась страхом. Сперва только самые умные шептали — хазары в долгу не останутся, обязательно вернутся, и тогда… После даже глупые и дураки поняли. Да, прошлого не воротишь, сделанного не отменишь.
Пусть у Олега сильные дружины, но что тех воев против хазарской силы? Хазары — дикари. Налетают стремительней урагана и жалости не знают. Да и гордость, пусть и дикарская, у них имеется. Киев будет наказан за дерзость, это ясно всем. Если стен крепостных степняку не взять — всю округу пожгут, все посады да слободы.
А отряд, что ныне покинул крепость, стало быть, в дозор. Глянуть — далеко ли хазарское войско, когда ждать неприятеля. Может, оттого воины такие злые? Ведь даже сквозь цокот копыт скрежетание зубов слышно.