Трое из Города

Макропод, как ужаленный, подскочил со стула, выдирая из бархатных штанов колючку.

Отомщенные данюшки ехидно посмеивались ему в спину, а Макропод грозил им из-под левой руки кулаком.

* * *

На первом уроке писали сочинение “Наш Город”.

Сначала Шустрик бойко настрочил пол-листа, но потом литературный пыл иссяк, и карандаш надолго застыл в его кулаке. Отчаянно думая, что бы еще написать, Шустрик уставился в окно, рассматривая давно знакомый Школьный Проулок.

В Проулке было пустынно: в Городе хватало улиц и пошире, и поровнее мостовой. Правда, через него можно было очень быстро попасть к Восточным Воротам, но рядом тянулась Торговая Улица со множеством лавок и лавчонок, которая упиралась в те же Ворота, а идти по ней было удобней и интересней.

Обычно по Школьному Проулку бегали только ученики, поэтому Шустрик немного удивился, когда увидел, как по мостовой быстро идет закутанный в плащ человек. Проходя мимо школы, человек в плаще на секунду приподнял низко опущенную голову и взглянул на большие часы, висевшие над входом.

– Да это же господин Казуар, младший брат Короля! – узнал неприятное, с выпученными глазами, лобастое лицо Шустрик. – И чего он в нашем проулке забыл?

Господин Казуар скрылся за углом, и Шустрик опять принялся писать неподатливое сочинение.

Брат Короля шел в сторону Восточных Ворот, изо всех сил стараясь остаться незамеченным.

Сгорбившись и натянув капюшон почти до подбородка, он прошмыгнул мимо Привратной Стражи, которая лениво рассматривала спешащий в Город и из Города народ.

Очутившись за стенами Акватики, Казуар некоторое время шел по оживленному Нахоженному Тракту, а потом свернул на неприметную тропинку.

Эта извилистая тропка вывела его к опушке Палого Бора – юго-западной оконечности Непролазных Чащоб.

Младшему брату Короля давно перевалило за тридцать, но в лесу он почти не бывал. Озираясь по сторонам, Казуар черепашьими шажками потрусил по уходящей вглубь леса тропинке, судорожно сжимая изысканную рукоять кинжала, висевшего в ножнах на поясе. Ему было очень страшно.

В Бору его уже ждали два разбойного вида оборванца. Брат Короля что-то прошептал старшему на ухо и чуть не бегом кинулся обратно в Город.

* * *

…Время неумолимо подходило к десяти часам, и данюшки с трудом сидели на местах, ожидая звонка на перемену. Им показалось, что прошла целая вечность, пока не прозвенел звонок.

Чтобы никто не заподозрил их в бегстве с урока, Затычка и Шустрик чинно вышли из класса в числе последних, а Полосатик даже протер классную доску, хотя дежурным не был.

Потом они тихо-тихонечко пробрались к боковой калитке и… Что-что, а бегать потомственные Гонцы умели!

Но, как они не спешили, а турнир уже начался.

Данюшки только подбегали к Цитадели, когда трубы Герольдов возвестили начало первой схватки.

– Ну вот, опоздали! – расстроился Шустрик, увидев битком набитые трибуны и запруженное народом пространство у двойной ограды ристалищного поля.

Только перед королевской трибуной было посвободнее. Вдоль ограды стояли высокие, строгие Меченосцы из Королевской Гвардии. Они следили за порядком.

Полосатик, не раздумывая, двинулся прямо к королевской трибуне.

– Ты что?! – догнал его Затычка. – Выпрут нас, как миленьких!

– Ничего не выпрут! – даже не остановился Полосатик. – Видишь, сегодня Алые дежурят? У меня знакомый здесь есть. Пропустит!

Он не соврал. Усатый Меченосец в роскошном шлеме приветливо махнул рукой и пропустил их на свободное место.

Шустрику первое время казалось, что их все равно прогонят, и он поминутно оглядывался на трибуну.

Там, в центре ложи, пышно украшенной хвостатыми флагами, разноцветными полотнищами, в высоком резном кресле сидел сам Король, Хромис Двадцать Седьмой, а вокруг него расположилась свита.

Изящно помахивали полупрозрачными веерами гуппи. Почтенные статс-дамы, устроив удобнее свои толстые телеса на сидениях, судачили и сплетничали. Важные сановники, увешанные орденами и звездами на массивных нагрудных цепях, не спеша, с видом знатоков, обсуждали удары сражающихся. Свободные от сегодняшних боев (то есть проигравшие в предыдущих…) кавалеры любезничали с красотками гуппи.

Самой красивой Шустрику показалась принцесса Бурунди в нежно-розовом платье с высоким стоячим воротником и с небольшой короной на голове. Она сидела около отца и внимательно смотрела на бой.

В это время сражение первой пары закончилось.

На поле вышли Непобедимый Силач и Забияка.

Зрители взорвались приветственными криками: это были лучшие бойцы королевства. С их выходом Шустрик и думать забыл о своих страхах, не замечая больше никого, кроме Забияки.

По древнему обычаю оружием бойцов Бетта Спленденс были шпаги. Бойцы отсалютовали ими зрителям и застыли в противоположных концах поля. Их было видно отовсюду.

Забияка щеголял в черном блестящем костюме, украшенном пышными серо-голубыми воротником и манжетами.

Манжеты и воротник Непобедимого Силача были ярко-малиновыми, а камзол – лилово-желтым.

На лихо заломленных шляпах у обоих красовались роскошные алые перья. Это был знак бойцов высшего класса.

Протяжно прозвучала труба, и соперники начали медленно сходиться. Казалось, они танцуют – так упруги были их шаги. Осторожно кружа друг против друга, бойцы не пускали пока в ход оружие.

Наконец первым не выдержал Непобедимый Силач и сделал пробный выпад. Забияка хладнокровно его отпарировал. И бойцы снова принялись кружить в странном танце. В такт их движениям колыхались алые перья.

Теперь Забияка решил немного подразнить соперника и легкими быстрыми выпадами превратил роскошные кружева Непобедимого Силача в лохмотья.

Непобедимый Силач не остался в долгу и тоже изрядно проредил воротник противника.

Зрители вопили от восторга: всем было видно, что не только капельки крови, но даже лишней царапинки не появилось на костюмах – так искусны были бойцы.

Это была всего лишь разминка. Для того и надевались пышные воротники и манжеты, чтобы (на радость зрителям) под ударами клинков превратиться в развевающуюся бахрому.