Трое в «копейке», не считая зайца Митьки

Но тогда, в шестьдесят первом, этой обтрепанной, уктус-ской вольнице было далеко до отряда. Горластые местные «маугли» пока еще ничем не напоминали будущих штурманов и барабанщиков «Каравеллы» с внешностью и манерами юных гардемаринов. Почти каждый день человек по десять являлись ко мне в комнату, и стоял там, как говорится, дым коромыслом. И бедная моя сестрица все это терпела, лишь изредка и нерешительно вопрошая: «Когда же это кончится?» Кончилось не скоро, и я благодарен сестре за то, что она мужественно вынесла этот шумный «период становления»…

Но теперь все это уже было в прошлом. «Каравелла» готовилась отметить сорокалетие, а мы со смехом и грустью вдвоем вспоминали былое…

Далее — снова запись А. К.

По возвращении Людмила Петровна рассказывала, каким был В. П. в детстве. Особенное впечатление произвели ее слова о том, что у будущего классика от голодухи постоянно опухали пальцы.

22.15. Введя определенную дозу наркотического снадобья Митьке (и заодно себе) и вырывая друг у друга иглу и ножницы, А. К. и С. А. пришили зайцу новый нос — пуговицу, подаренную Людмилой Петровной. Заодно отремонтировали бедняге полуоторванную переднюю лапу. Причем А. К. за свои деяния наградил себя званием хирурга-пластика, а для С. А. придумал титул ветеринара высшей степени.

Митька стойко (тем более под наркозом) выдержал все операционные мероприятия. Теперь можно подумать и о свадьбе с куклой Настей.

Вечер был хорош. Единственно, что слегка омрачила его — это печаль Людмилы Петровны, узнавшей, что уже завтра утром братец с компанией отбывает на «копейке» дальше на запад. Справившись с печалью, мужественная сестра Командора принялась жарить для экипажа «дорожные» пирожки.

23.35. Укладываемся спать в комнате, отведенной гостеприимными хозяевами. С. А. и А. К. на полу, В. П. — после долгих пререканий — на диване.

На столе — королевская сирень, которую нарвала в своем саду Людмила Петровна. Эта сирень — одно из ярких воспоминаний прошедшего дня. Каждый отдельный лепесток — с ноготь величиной. Но сама сирень почему-то не пахнет. Может быть, у нее, как у липы (это наблюдение Паустовского), запах ощущается лишь на расстоянии? Константин Георгиевич говорил еще, что сохранять свой «запах» на расстоянии — это особенность настоящей литературы. От себя добавим, и приключений тоже. Нет сомнений, что спустя какое-то время мы оценим по достоинству каждый миг из числа тех, что мы пережили вместе.

СУББОТА, 26 мая

6.10. Подъем. Завтрак. Грусть прощания. Отъезд.

6.17. Утро начинается с поэтического выплеска В. П.:

Дудите в трубы, Бейте в бубны — Мы покидаем город Дубну. Хотя, конечно же, она — Совсем не Дубна, а Дубна.

Видимо, это для того, чтобы скрыть печаль от расставания с Людмилой и Николаем. Когда еще снова дорога приведет его в этот город на Волге…

Хором констатируем, что сегодня — пятый день нашего автопробега. В. П. говорит, что до Великой Отечественной в стране вместо обычной недели была пятидневка. Пятый день — выходной! У Паустовского есть даже рассказ «Пятый день» (иначе — «Московское лето»).

6.45. Заправляемся тридцатью литрами бензина. Стоимость заправки 230 рублей. На спидометре 2691 километр. Решаем ехать в сторону Смоленска по Второму обводному московскому кольцу: Клин, Руза, Можайск.

7.55. Въехали в старинный русский город Клин (год основания — 1317-й). По заявлению В. П., здесь прекрасный музей Петра Ильича Чайковского. Ну и что? У нас в Алапаевске тоже есть!

8.11. Проезжаем деревню Малеевку, по которой протекает речка Чёрная! (Которая уже по счету!) Учитывая, что где-то здесь расположен второй оставшийся у российских писателей после распада СССР Дом творчества, название у речки самое что ни на есть подходящее…

9.10. Впервые заблудились. У развязки на Рузу указатели показывают неправильное направление. Потеряли полчаса, пока выехали на верную дорогу, где опять же никаких указателей нет. На это событие рифмами отозвался В. П.:

Запутались мы в подмосковных лесах — Дорога ведет в никуда. Навстречу мужик в полосатых трусах И нам говорит: «Не беда! Езжайте назад и направо под мост, А дальше — на Рузу вперед!» И нету причины, чтоб вешать нам нос, — Нас выручит русский народ!

9.42. Добрались до города Рузы. Узкие улочки. Ничего достопримечательного мы не увидели, но из истории знаем, что под Рузой осенью сорок первого шли ожесточенные бои с фашистами.

10.10. На горизонте Можайск. На въезде надпись, гласящая, что город основан в 1231 году, то есть еще до Батыева нашествия. Видим купола множества церквей. Переезжаем через реку Москву. На спидометре 2900 километров. Погода прохладная, но солнечная, самая подходящая для путешествия. И места кругом замечательные, самые «среднерусские». Ехать бы так и ехать…

10.18. Вышли на автостраду Москва — Смоленск — Минск.

10.45. Повинуясь общему порыву, сворачиваем к Бородино.

Едем лесной дорогой. Пересекаем железнодорожную линию. В. П. высказывает догадку, что, видимо, по этим рельсам злокозненный император Франции подтягивал к месту сражения эшелоны со своими гренадерами, кирасирами и уланами. Митька, не сразу учуявший юмор, возмущенно дрыгает отреставрированной лапой. Затем, чтобы оправдаться, заявляет, что «юмор дубовый».

Осматриваем Бородинское поле и памятники двух Отечественных войн… Словно для того, чтобы усилить впечатление, погода меняется, нависают сизые и как-то по-скуль-птурному рельефные тучи. Обкладывают горизонты. Золотая глава и крест колонны памятника сияют на фоне туч удивительно ярко, словно сами излучают свет…

С. А. и А. К. с чувством профессионалов разглядывают окопы времен Великой Отечественной и рассуждают об их профилях: «Это была оборона взвода…»

В. П. на видеопленку запечатлевает бюсты Кутузова, Багратиона и Барклая де Толли, позеленевшие орудия воинства Буонапарте. По музейной территории бродят непонятные люди в форме разных солдат 1812 года. Видимо, члены военно-исторических клубов.