Трое в кустах, не считая собаки

– Отлично, – хлопнул себя по коленям Мирон, устраиваясь поудобнее. – Ты Эркюль Пуаро в юбке, вывела всех на чистую воду. Только идти мне некуда, так что я, пожалуй, задержусь. Сама понимаешь, пока я найду новое жилье, то да се. Дружок уже нашел квартиранта, так что…

– Иди жить к своей крашеной. Как там ее?

– Алена, но она не из нашего города, – механически ответил он и, вздрогнув, покраснел. – Это неважно. Малыш, пойми, это ничего не значит, – бормотал Мирон, но как-то чувствовалось, что он сам себе не верит, при этом заранее знает, что его монолог провален.

Этот вариант развития событий я и предвидела, поэтому мысленно похвалила себя за смекалку.

– Слушай, Мирон, я не хочу развивать долгие разговоры, тем более, завтра у меня выпускной, мне надо быть в форме. Надеюсь, твоего здравомыслия хватит на то, чтобы понять: оставаться с тобой под одной крышей для меня мучительно.

– Я никуда не пойду на ночь глядя. Могу лечь на диване.

– Ты уйдешь немедленно, твои вещи я собрала. А если надумаешь брыкаться, я вызову милицию.

– Попробуй, – хмыкнул несостоявшийся Казанова, но как-то неуверенно.

– Ладно, ты сам меня вынудил. Твой паспорт и права сейчас у одного моего хорошего знакомого. Если ты не уберешься прямо сейчас, я дам ему команду их уничтожить. Подумай, сколько сложностей у тебя возникнет с восстановлением. Ехать в глубинку, то да се…

– Стерва, – процедил Мирон, хватая чемоданы. – Ты только и ждала возможности избавиться от меня. А между тем, у меня сейчас в жизни непростой период. И вместо поддержки… Где мои документы?

– Это я скажу тебе завтра, когда ты покинешь квартиру. Обманывать тебя у меня желания нет. Как ты понимаешь, я заинтересована забыть о тебе как можно раньше.

Еще полчаса мы увлеченно высказывали друг другу в лицо все, что накипело, из чего я сделала вывод, что расставаться порой очень полезно. Узнаешь о себе много нового. В конце концов, Мирон хлопнул дверью, а я в изнеможении упала на диван и разревелась. Строить из себя железную леди было сложно, и я, наконец, дала волю горю, бушевавшему внутри меня с момента встречи со сладкой парочкой в магазине. Вдоволь наревевшись, я пошла на кухню и поставила чайник, а сама выглянула в окно. Не знаю, что я ждала там увидеть: Мирона, плачущего под балконом или рисующего сердечко мелом… Даже если бы Мирон тогда ночевал в паровозике на детской площадке под домом, я бы его все равное не увидела. Ночь уже вступила в свои права, окутав все весенней черничной темнотой, а я, глотнув остывшего чаю, побрела спать.

Глава 4

Проснувшись опухшей от слез, я порадовалась, что заранее подготовила платье на выпускной и пригласила визажиста на дом. Сил делать хоть что-то не было, но мне предстояло день отстоять, да вечер продержаться. А там наступят каникулы и… Додумать, что я буду делать на каникулах, раз уж планы отправиться с Мироном в Египет пошли прахом, я так и не успела. В дверь позвонили.

Ко мне пришла Людка, которая подрабатывала парикмахером, и сделала невероятные в своей фееричности кудри себе и мне. Мы напились кофе, а дальше день завертелся с невообразимой скоростью, и я на время совсем забыла о своих горестях.

Выпускной удался на славу. Как свадьба, пел и плясал: дети пытались тайком напиться, родители старались им в этом помешать. Хотя к концу вечера было неясно, кто больше преуспел в борьбе с зеленым змием. Трезвой на выпускном остались только я да закодированный трудовик. Людка, растрепав остатки прически, лихо выплясывала с чьим-то отцом, демонстрируя шпагат, когда я потянула ее за рукав:

– Давай сматываться, дети уехали в клуб, а потом отправятся встречать рассвет с родителями. Нам, по большому счету, делать здесь нечего.

И мы смотались: я бегом, Людка ползком. Время было позднее, фонари уже не горели, и Людка решила остаться у меня. На улице она освежилась и, ввалившись ко мне в квартиру, стала казаться совершенно трезвой.

– Ноги отваливаются. Чертовы каблуки. А ты чего совсем не пила? И в клуб со своими спиногрызами не поехала.

– Ну я же классный руководитель, какой пример… Да и настроения на клуб нет. А мое отсутствие уже никто не заметит…

– Ты зануда. Оторвалась бы, тем более, повод есть. Твой-то слинял. Гад. Это ж надо: от такой красоты – по бабам шастать. Не везет тебе, Аглая. Ну да ничего, впереди лето. Слушай, а давай за это выпьем? Время еще детское, а у нас праздник.

Эта идея показалась мне привлекательной, хотя пила я редко. И то, все больше вино. Порывшись в шкафу, ничего спиртного найти не удалось: как видно, в последнее время, страдая от моего невнимания, Мирон истребил все мои запасы вина, подаренного родителями нерадивых чад. В тоске я развела руками, предложив чай, но Людка не сдавалась.

– Ночник у тебя под домом. Сбегай, будь другом. Я ноги натерла, ступить не могу. Я пока что-нибудь закусить соображу.

Кивнув и быстренько переодевшись, я схватила кошелек и припустилась вниз по лестнице. Разбитое Мироном сердце снова напомнило о себе, и я устремилась за вожделенной выпивкой: не забудусь, так хоть засну быстрее.

Продавщица в магазине равнодушно выдала мне бутылку вина, несмотря на запрет на продажу спиртного в день выпускных. В другой день я бы возмутилась такой халатностью, но сегодня она была мне на руку. Я мелкой трусцой устремилась назад к дому, обогнув магазин с торца. У подъезда я вспомнила, что ключи оставила в вечерней сумочке, и позвонила в домофон. Людка открыла почти сразу, и я нырнула в подъезд,

И «кожей» почувствовала, что сзади меня кто-то есть. Неуловимое трепетание воздуха или запах перегара? Я попыталась прыгнуть вперед, но сзади меня резко перехватили и зажали рот прокуренной ладонью.

– Сейчас я отпущу тебя, но не вздумай орать, – сурово скомандовал чей-то хриплый голос, и я затихла.

Меня поставили на ступеньки, я развернулась и попыталась смутно различить двух типов характерной наружности. На лестнице было темно, и толком разглядеть своих обидчиков не смогла. В воздухе запахло групповым изнасилованием, и я сразу стала сражать их аргументами, при этом почему-то шепотом:

– Послушайте, вы, наверное, обознались. У нас Лариса есть, разведенка, но она в первом подъезде. К ней все ходят.

Типы озадачено закряхтели, а я воодушевилась еще больше:

– У меня дома Людка. А у нее дружок в тюрьме. Я сейчас не приду, и она полицию вызовет. Вот.

Тут я подумала, что про Людку я сказала совсем некстати. Теперь они решат, что вариант «два на два» вполне себе ничего, затащат меня в квартиру и… Пока я судорожно соображала, что делать, амбалы наконец обрели дар речи. Тот, что был повыше, ожил первым:

– Ты совсем дура? Слыхал, Котик, чего она удумала? Нафиг нам твои прелести. Мы за баблом.