Троечник

– Вы, значит, Валентина? Ваше отчество, извините, у меня не записано.

Девушка тряхнула волосами, и в ушах у неё блеснули серёжки.

– Можно просто Валя, без отчества. Заходите, а то соседи сбегутся. – Впустив Антона в чистенькую прихожую и закрыв дверь, она деловито спросила: – Тапочки выдать?

Антон помедлил с ответом.

– Если я понял правильно, у нас тут клуб знакомств. Так?

Валентина глянула из-под ресниц.

– Вас это шокирует?

– Скорее, забавляет. Анисья Игнатьевна уверяла, будто вам нужна экстренная медицинская помощь.

– Ах, обманщица! Как же нам быть?

– Покашляйте для приличия.

– Кхе, кхе! Годится?

– Сойдёт. Давайте тапочки.

Оба рассмеялись. Валентина повесила в шкаф сумку Антона и, когда он переобулся, проводила доктора в ванную для мытья рук и всего прочего. Затем хозяйка показала гостю ухоженную квартиру, состоящую из двух небольших комнат, одна из которых, меньшая, принадлежала пятилетнему Валиному сыну, а другую – соответственно, занимала она сама. На стене в этой комнате висела клетка с волнистым попугайчиком.

Демонстрация апартаментов проведена была с изяществом, и поскольку в комнате Валентины стола не было, девушка предложила:

– Если не возражаете, Антон Алексеевич, принимать вас я буду на кухне?

Антон нахмурил брови.

– Разумеется. И хватит величать меня по отчеству: как выяснилось, я не ваш доктор.

Валентина повела оголённым плечом.

– Мне нравится называть вас по отчеству. И веснушки у вас потрясные и… ладно, пойдём на кухню.

– Минутку. – Антон указал на попугайчика в клетке. – Как его зовут?

Валентина фыркнула.

– Никак. Это никчемная птица, вертлявая и тупая.

– Сами вы никчемная. – Антон подошёл к клетке. – Сейчас проверим, кто здесь тупой. – Он приблизил к прутьям лицо. – Привет, Амиго! Амиго – твоё имя, запомни.

Попугайчик, до сего момента скакавший произвольно, замер вдруг на жёрдочке, будто прислушиваясь.

– Привет, Амиго, – повторил Антон, и птичка развернулась в его сторону, склонив головку набок и как бы прикидывая, стоит ли доверять этому типу. – Меня зовут Антошка, – представился Антон, – повторить сможешь? Ан-тош-ка.

Повторить попугайчик не пытался, но подскакал поближе, вскарабкался по прутьям клетки и потыкался клювиком в нос Антона. Затем вспорхнул на жёрдочку и, прихорашиваясь, принялся чистить пёрышки.

– Обалдеть! – восхитилась Валентина. – Вы прямо птичий дрессировщик.

Антон шагнул от клетки.

– Теперь, Амиго, мы друзья, – уверил он попугайчика. – А хозяйка твоя – никчемная птица.

Валентина вздохнула:

– Могу и обидеться.

– На что? – улыбнулся Антон. – Я же не сказал «вертлявая и тупая».

Девушка рассмеялась.

– И на том спасибо. Пойдём-ка перекусим.

Стол на кухне, что называется, ломился от яств. От баклажанов, тушёных с грибами, и буженины, запечённой в тесте, до перепелиных яиц, фаршированных красной икрой. Украшали стол белые розы в хрустальной вазе, подле которой в почётном карауле стояли бутылки с коньяком, с вином и со свежевыжатым апельсиновым соком. Притом в холодильнике морозилось ещё и шампанское. Перехватив изумлённый взгляд гостя, хозяйка не без гордости пояснила:

– Я старший менеджер в сети «Перекрёсток». Имею некоторые возможности.

Что за «возможности» Антон уточнять не стал, лишь полюбопытствовал:

– Куда бы вы всё это дели, если б я не пришёл?

– Как это, вы бы не пришли? – Девушка мастерски сдула чёлку со лба, после чего чёлка, разумеется, вернулась на прежнее место. – Мне рекомендовали вас, Антон Алексеевич, как очень обязательного мальчика. Неужели это чистый пиар?

– Ну допустим, упал бы я по пути к вам и сломал бы ногу?

Из комнаты донеслись телефонные трели, Валентина бочком двинулась на звук.

– Тогда бы, Антон Алексеевич, – промурлыкала она, – всем этим я кормила бы вас в больнице, чтобы нога срослась быстрее. – Она метнулась к телефонной трубке.

Взъерошив свои кудри пятернёй, Антон благопристойно присел на табурет подальше от стола. Чувствовал он себя, мягко сказать, странно.

Меж тем голос Валентины, доносящийся из комнаты, заметно утратил приветливость. «Мам, что за претензии?! Мы же, чёрт возьми, договорились!.. Можешь успокоиться? Ты сама упрашивала оставить его на выходные! Память отшибло?!..» В таком духе разговор продолжался минут пять, затем, судя по всему, вопрос был улажен, и Валентина простилась с матерью как бы с теплотой душевной.

– Извините, дела семейные, – посетовала она, возвратившись. Повеяло духами, очевидно, свежепобрызганными. Пахло приятно. – Почему вы не за столом? Придвигайтесь и налетайте.

Антон придвинулся.

– Меня впечатлил ваш кулинарный размах, Валя. Но, с вашего позволения, съем я немного сыра с овощами и выпью, пожалуй, стакан сока.

– Шутите?

– Над чем угодно, только не над желудком.

Валентина слегка растерялась.

– Антон Алексеевич, я не призываю вас всё это, пардон, сожрать. Но попробовать-то понемножку можете?

Антон качнул головой.

– Не интересно. – Он положил себе четыре ломтика сыра, пяток маслин и ложку помидорного салата. – Присаживайтесь, Валя. Ни в чём себе не отказывайте.

Девушка села за стол, пытаясь осмыслить происходящее.

– Вы что же, не едите мяса и спиртного не пьёте?

– Немного ем на ужин и бокал красного вина выпиваю. А сейчас, – Антон взглянул на часы, – половина третьего, не время то есть. Что вам положить?

– Спасибо, я сама.

– Не стесняйтесь. Может, сока?

– Нет уж, предпочту шампанское. – С каменным лицом Валентина извлекла из холодильника бутылку «Абрау-Дюрсо» и с ехидцей прибавила: – Если, конечно, вам не претит находиться рядом с пьющей бабой.

Антон протянул руку.

– Дайте-ка открою. – Приняв у девушки бутылку, он проворно, с негромким хлопком, её откупорил. – Предлагаю, Валя, вам простое правило: пусть каждый из нас ест-пьёт что хочет. Мы же не создадим друг другу проблем, правда?

Валентина тряхнула волосами.

– Наливайте.