Троица

Вместо сэндвичей Джен приготовила тушеное мясо. На этот раз разговор пошел о погоде. Джен казалась уставшей, под глазами красовались темные круги.

– Плохая ночка? – небрежно спросил Даймон, надеясь казаться незаинтересованным.

Джен бросила на него взгляд.

– Я плохо спала. Меня мучила… кое-какая боль.

– В колене?

Ее взгляд ускользнул прочь.

– Можно и так сказать.

Его расстроила мысль о ее страдании. Появилась озлобленность на собственное бессилие. Он не мог ничего сделать, чтобы ей помочь.

– А у вас есть обезболивающее?

– Не от этого. – Джен плотно сжала губы. – Это пустяки. Правда. Я просто должна это пережить. Само пройдет.

Она встала и насыпала ему добавки, прежде чем Даймон успел бы ее остановить.

– Семейный рецепт? – спросил он, меняя тему: было очевидно, что она не желает продолжать разговор.

Джен кивнула.

– Бабушкин.

– Моя жена тоже часто делала такое мясо. – Слова слетели с его губ, и было уже слишком поздно забирать их назад.

– Ваша жена…

Что-то мелькнуло в глубине глаз Джен, но она быстро отвела взгляд.

– Она мертва. Умерла. Давным-давно, - сказал он.

«Почти два столетия назад».

Она посмотрела на него, и на этот раз именно Даймон отвел взгляд. Ее глаза вызывали желание рассказать больше. Хуже ему хотелось прикоснуться к ней. Поцеловать…

Только когда он ощутил тепло ее ладони, накрывающей его руку, понял, насколько сильно открылся. Это его потрясло. Он не рассказывал о случившемся никому на протяжении десятилетий. Но что-то в Джен располагало на разговор. И это было очень опасно.

На следующий день, когда Джен остановилась в дверном проеме, чтобы позвать его обедать, Даймон засомневался, подумав, что сесть с ней за один стол снова может оказаться не лучшей идеей. Джен должно быть все поняла по выражению его лица, но в ответ лишь приподняла бровь и покачала головой.

– За стол, - сказала она.

Джен направилась на кухню, вокруг потрескивал воздух. Загадка, ведь смертная не могла вызывать ни малейшего колебания в потоке волшебства, пересекающем измерения. Он знал, что маги называли это «временным континуумом» или «потоком дракона». Лично он не потрудился давать название, хотя в начале, когда Даймон узнал о них и понял, что не является человеком, эти монстры проникли под его кожу и стали персональным адом. После прошли целые столетия.

Его взгляд скользнул к окну и лесу за ним.

«Может, это не Джен затрагивает потоки. Возможно, это кто-то другой. В этом маленьком симпатичном городке завелся демон?»

Именно по этой причине он здесь. Он отследил объект до Либирти, но затем потерял. Чутье подсказывало, оно здесь, и каждую ночь, покидая Джен, Даймон бродил по лесу, выискивая тварь. Хотел найти ее и убить.

Проще простого.

Завернув кисти, чтобы защитить их от высыхания, убрался, умыл руки и лицо, прежде чем присоединиться к Джен на кухне. Она сделала несколько турецких сэндвичей с сыром на булочках из цельно-зерновой муки и бостонский салат с какими-то проросшими семенами.

– Спасибо, - сказал он присев за стол.

– Я не знала, что вы любите: горчицу или майонез, поэтому рискнула добавить и то и другое. Пожалуй, мне следовало спросить.

– Я все люблю, - ответил он, взяв верхушку булочки и ссыпав семена на тарелку. Он поднял взгляд и увидел, что Джен наблюдает за ним с легкой улыбкой. Даймон пожал плечами.

– Некоторые вещи мужчина… - или существо больше напоминает монстра, чем человека, - … не ест.

Она рассмеялась.

– Я разделяю такое же чувство к помидорам.

– Вы? А я питаю слабость к помидорам с турецкими сэндвичами.

– Я запомню.

Она откусила от своего сэндвича. Они болтали о простых вещах. Погоде. Продвижению его работы. Он ожидал, что после вчерашней утраты бдительности, будет чувствовать себя настороженным и сегодня. Это оказалось не так. Возможно от того, что Джен не проявляла любопытства.

– Та спальня под крышей, - сказала он. – Вы выбрали краску?

– Мне трудно решить. Моя бабушка любила те обои. И им на самом деле почти сотня лет. – Она покачала головой. – Мне ненавистна даже мысль, что их сорвут. Я хотела бы найти способ их сохранить.

– Этот дом… вашей бабушки?

– И мамы… и мой.

Ностальгия в ее голосе напомнила ему, сколь скоротечной может быть человеческая жизнь.

– Вы тоскуете.

Ему было хорошо знакомо это чувство, он сам скорбел о близких из своего прошлого. Бессмертному трудно дружить с людьми, тяжело наблюдать их старость, болезни и смерть. Он чуть не спросил, как они умерли, но прочно укоренившиеся манеры не дали задать бестактный вопрос.

– Я по ним скучаю, - ответила она, наклонив голову, что волосы упали вперед и скрыли лицо.

Инстинкт заставил Даймона преодолеть разделявшее их пространство и накрыть ее руку. Ее кожа была теплой и гладкой, и ему захотелось прижаться губами к костяшкам и поцеловать ладонь. Он сглотнул:

– Наши близкие никогда нас не покидают. Они приходят к нам во снах и воспоминаниях, он живы, пока живы мы сами.

В этих словах прозвучало больше боли, чем он ожидал. В Джен было что-то такое, что заставляло перестать задумываться о каждом слове.

На ее лице промелькнуло замешательство.

– Они не… - она оборвала себя и перевела на него взгляд. Независимо от увиденного, ее глаза расширились. Губы приоткрылись. На одну, словно замороженную секунду, они просто смотрели друг на друга. Вожделение и еще что-то более прекрасное завладело им. Даймон чуть не наклонился и не поцеловал ее.