Трон Знания. Книга 1

– Йола!

Вилар попытался сесть. Все куда-то поплыло: девушка, сети, небо. Плечо стиснула чья-то ладонь и заставила лечь.

– Не спеши, – прозвучал скрипучий голос.

Сквозь туман в глазах удалось рассмотреть старика.

– Кто вы? – спросил Вилар.

– Ориенты. Мое имя Йола.

Вот, значит, к кому он попал…

– Йола будет лечить, – произнес старец и с помощью девушки осторожно перевернул Вилара на живот.

Уткнувшись лбом в плоскую подушку, Вилар старался вспомнить, что читал о морском народе. На ум пришла лишь сказка о способности ориентов дышать под водой.

Старческие пальцы с не старческой силой вонзались в шею и плечи, костяшками вдавливались в позвоночник. Спина горела огнем, а холодный озноб сотрясал все тело.

– Хорошо! – сказал Йола и, уложив Вилара на спину, подоткнул под него одеяло. – Два дня спал и лежал ровно – очень хорошо.

– Два дня?!

– Два дня мало.

– Как я здесь оказался?

– Йола сболтнет. Великий накажет.

– Вы спасли жизнь человека. За это не наказывают.

Старик неопределенно пожал плечами и отвернулся.

В голове крутилось – Великий накажет… Великий… Как же он забыл?.. Двадцать лет назад Моган своим беспрецедентным законом запер племена морского народа на мизерных клочках побережья и запретил им покидать свои земли. Видимо, в ту злополучную ночь ориенты нарушили закон.

Вилар натянуто улыбнулся:

– Я не расскажу ему.

Йола с сомнением в глазах посмотрел на него.

– Даю слово! – промолвил Вилар.

Старик потер мизинцем кончик носа и начал рассказ. Ориенты действительно покидали свои земли. В ближайших селениях они обменивали рыбу на одежду, капроновую нить и кухонную утварь. Той ночью рыбаки расположились под обрывом в пяти милях от лагеря. Ожидая соплеменников, развели костер. К тому времени они успели вытянуть сети и свалить их под скалой. Сидели кружком, прислушиваясь к непонятному шуму, доносящемуся сверху. И только заметив на краю обрыва силуэт человека, не сговариваясь, схватились за невод и натянули его. Это не спасло незнакомца от удара, но спасло ему жизнь.

– Йола сделал все, что умеет, – сказал старец.

Вилар потянулся к его руке и крепко, насколько смог, сжал сморщенные пальцы:

– Йола, дорогой! Спасибо! – Зажмурился, испугавшись, что непрошеные слезы собьют с мысли. – Мне надо вернуться. Сегодня.

Старик хрипло рассмеялся:

– Вернуться куда?

– В замок. В тот, что посреди пустоши. Я там живу.

– Как твое имя?

– Вилар.

– Вилар не может ходить.

– Отправь кого-нибудь. За мной пришлют машину.

Йола выставил два пальца и, по очереди загибая их, произнес:

– Раз: машина трясет. Два: закон Великого.

– Я уже говорил: Великий не узнает.

– Наместник в замке.

– Да нет никакого наместника, – в сердцах воскликнул Вилар. – Теперь есть правитель Порубежья.

– Правитель? Так значит? – Старик прищурился. – Правитель новый, закон старый.

Болезненная усталость туманила голову. Не было сил ни молить, ни убеждать.

– Сколько тебе лет? – пробормотал Вилар, еле ворочая языком.

– Много.

– И моему отцу… Ему скажут… Страшно подумать…

Мысли стремительно закружились. Вилар пытался выхватить из хоровода хоть одну и вспомнить, о чем говорил секунду назад.

На лицо легла ладонь, издали прозвучал голос:

– Спи.

Проваливаясь в черную бездну, пропахшую рыбой, Вилар прошептал:

– Малика…

Он лежал все под той же каменой плитой. Со стороны моря ориенты вбили невысокие колья и закрепили на них парусину, дабы крепчающий ветер не доносил морскую прохладу. С наступлением сумерек в лагере стало непривычно тихо. Вилар дотянулся до жесткой ткани и приподнял полог.

Мужчины сидели вокруг огромного костра. К небу тянулись оранжевые языки пламени. От порыва ветра взлетали снопы искр и, сверкнув умирающими звездами, исчезали во мгле.

Ориенты – все как на подбор: невысокие, коренастые, загорелые – походили на акробатов из цирка, восхищавших публику шириной плеч и бугристостью тел. Их движения напоминали взмахи крыльев чаек, речь звучала подобно шуму волн – слова накатывали, взгромождались друг на друга, и достигнув апогея, протяжно шуршали, как галька под отступающим морем.

Старшим на Совете, видимо, был Йола. Когда старик вскидывал руку, все умолкали. Он говорил, затем жестом разрешал продолжать обсуждение.

Женщины бесшумно передвигались по лагерю, склонялись над костерками, помешивали варево, снимали с веревок белье. Детей еще задолго до начала Совета загнали в низенькие самодельные шатры. И за все это время не прозвучало ни единого детского слова, смеха или плача младенца.

Вилар наблюдал за ориентами, до боли в пальцах сжимая жесткую ткань. Не зная их языка, прекрасно понимал, о чем они спорят.

Наконец все высказались. Затянувшееся молчание превратилось в изощренную пытку. Вилар опустил полог. Откинувшись на подушку, считал удары охваченного паникой сердца.

Послышался говор, заглушенный шумом волн и треском костра.

Из-за парусины появился Йола. Присев на корточки, тихо спросил:

– Вилар скажет Йола, кто такая Малика?

– Откуда ты о ней знаешь?

– Вилар звал.

– Это девушка… она ушла из замка. Я поехал за ней, а попал сюда.

– У Малики чёрные глаза?

Вилар приподнялся на локтях:

– Да… Ты с ней знаком?

– А мама… или папа у Малики есть?

– Нет. Только дедушка. Его зовут… – Вилар сморщился, пытаясь вспомнить имя. – Кажется, Мун.

– Мун?

– Да, точно, Мун.

– В замок пойдем утром. Сейчас спи.

Вилар откинулся на подушку и не сдержал рыдания.

– Не надо, – сказал старик и погладил его по голове.

***

Прикованный к ненавистному соломенному матрасу, Вилар изводил себя переживаниями и еле сдерживал нетерпение. Тихо переговариваясь, женщины складывали в котомки провизию. Мужчины мастерили носилки из двух деревянных перекладин и рыбацкой сети. Вскоре Вилар, замотанный в одеяла, уже трепетал в предвкушении скорой дороги. Ориенты опутывали его веревками. Йола давал указания и проверял прочность узлов.

Процессия из восьми мужчин, двух женщин и старика двинулась в путь. Вилар плавно покачивался на носилках. Бросая взгляд на одеяло, поверх которого бежали толстые шнуры, задавался вопросом – зачем они? Ни подняться, ни тем более убежать он не мог. Каждое движение отдавалось в теле звонким эхом боли.

Чтобы как-то отвлечься от волнений, Вилар посмотрел на бирюзовое море. Ленивые волны отражали солнечные лучи и, перекатываясь, искрились россыпью драгоценных камней. От их блеска заслезились глаза, и Вилар перевел взор на небо, но, ослепленный ярким солнцем, повернул голову на другой бок и заскользил взглядом по идеально ровной каменной стене. Иногда виднелись небольшие уступы и выбоины с неровными острыми краями. Порой скала плавно перетекала в крутой склон, затем в более пологий спуск, но вскоре неизменно принимала гордое вертикальное положение.