Трон Знания. Книга 4

— Я не хочу нарушать законы.

— Иди сюда!

Малика спустилась по ступеням и покорно побрела за Иштаром. Через некоторое время они вышли на площадь, окружённую кипарисами. Поднялись на террасу и вошли во дворец.

— Я не сняла туфли, — пробормотала Малика.

— Это нежилая часть Обители Солнца, — сказал Иштар и повёл её по анфиладе залов.

Потолочные своды, выполненные в виде куполов, напоминали пчелиные соты. Стены были опоясаны каймой из узорчатых линий и цветов. Вдоль карнизов окон и дверей шли надписи: буквы и символы переплетались с листьями и завитками. В залах били фонтаны, рассыпаясь на тысячи сверкающих брызг. Там и тут стояли диваны и кресла, обитые шёлком и украшенные золотой или серебряной бахромой. На паркете — ковры с причудливыми орнаментами. В кадках — карликовые пальмы, в вазах — изысканные цветы.

Пройдя по коридору, обтянутому небесно-голубым бархатом, Иштар и Малика спустились по длинной лестнице и ступили в вытянутое помещение с множеством массивных дверей.

— Сними чаруш.

— Не хочу нарушать закон.

— Ладно, — кивнул Иштар. Толкнул одну из дверей и завёл Малику в комнату, где чуть ли не до потолка возвышалась гора золотых монет. — Давай, кто первый?

Они со смехом карабкались вверх, а монеты стекали вниз как песок с холма. Иштар на четвереньках добрался до вершины, улегся на спину и раскинул руки.

Малика уселась рядом с ним, вытряхнула из туфель монеты:

— Такое богатство — и без охраны. Не страшно?

— Дворец окружён. На крыше воины. Сад охраняется. Не страшно. — Иштар повернул голову к Малике. — Как ты себя чувствуешь?

Она поёрзала:

— Жёстко. И я куда-то утекаю.

— За каждой дверью такие же горы. Дальше по коридору хранилище платины и серебра. Драгоценные камни хранятся под главным храмом. Ни один человек на свете не обладает таким богатством. — Иштар приподнялся на локтях. — Эльямин, ты сможешь им распоряжаться.

— Не смогу, — сказала она и поискала на манжете рукава пуговицу, которой не было. — Мне от тебя ничего не надо, а ты никак не можешь это понять.

— Я куплю Грасс-Дэмор и подарю тебе. Хочешь?

— Зачем дарить то, что у меня уже есть? — ответила она и съехала с золотой горы.

Иштар проводил Малику до её террасы. Когда она поднялась по лестнице, сообщил:

— Утром едем в храм Джурии. — И скрылся в темноте.

Часть 23

***

Утром ветви еракли опустились до земли. Иштар объявил штормовое предупреждение, запретил судам выходить в море, однако не отменил поездку в храм Джурии. Между столицей и городом, где находилась обитель неприкосновенных жриц, пролегала асфальтированная дорога. Хёск ехал на одном автомобиле, Иштар и Малика на другом, с откидным верхом. Паломников сопровождал эскорт охраны.

Когда столица осталась позади, водитель поднял тканевый верх и закрыл окна: ветер вздымал к небу столбы песка, закрученные спиралями. Малика сидела поникшая, измученная. Чувства накалились до предела. Коснись Иштар её руки, Малика вспыхнула бы как спичка и наговорила грубостей или бросилась ему на шею и разрыдалась

В полдень автомобили покатили по улицам города. Глядя в окно, Малика ожила. От дома к дому тянулись стеклянные галереи. На открытых верандах и балконах стояли кадки с деревцами, столики с креслами, вазоны с цветами. То и дело встречались паланкины, в которых сидели женщины: об этом говорили вышитые на шёлке узоры и затейливая драпировка стенок.

Автомобили остановились на берегу пруда, возле старинной крепости. По ребристой поверхности воды плавали лебеди. Ветер раскачивал деревья, тянувшие к берегу тонкие ветви. Два прислужника, выйдя из сторожевой будки, открыли в воротах калитку. Хёск выбрался из автомобиля и в ожидании хазира с шабирой стал разглядывать флюгеры на башнях.

Иштар велел водителю покинуть салон и впервые за время поездки повернулся к Малике:

— Я зимний, но горячий. Я родился зимой.

Она улыбнулась: для себя, не для Иштара — он всё равно не увидит.

— Даже не верится, что в Ракшаде зима.

— Времена года здесь никто не отменял.

— И… когда твой день рождения?

— Сегодня. В Ракшаде не принято его праздновать.

— А я хотела тебя поздравить.

— Мы празднуем день зачатия.

Малика принялась теребить уголок чаруш. Видимо, это правда, что муж приходит к жене лишь для того, чтобы зачать ребёнка. На всякий случай спросила:

— Вы знаете дату?

— Конечно. Муж совокупляется с женой в определённый день. — Иштар перевёл взгляд на распахнутую калитку. — В храме не смотри на меня. Ладно? У меня давно не было женщины.

— Иди один. Я подожду тебя в машине.

— Просто не смотри на меня, — повторил Иштар.

Войдя в калитку, паломники словно перенеслись в другой город. Одинаковые одноэтажные дома были рассчитаны на несколько хозяев: об этом говорило количество входных дверей. Окна с одинаковыми серебристыми витражами, одинаковые клумбы, дорожки и заборы. Узкие улицы как ручьи стекались к культовому сооружению в виде леса мраморных колонн, скульптур танцовщиц, башенок и шпилей. По сравнению с главным храмом на площади Единства, воинственным и злобным, — этот храм являл собой поэму в камне.

Перед входом лежала женщина, раскинув руки и уткнувшись лбом в землю. Белое платье повторяло изгибы стройного тела. Сквозь чаруш просматривались тёмные волосы, заплетённые в тугие косички.

— Это главная жрица. Её зовут Саизель, — сказал Иштар Малике и велел женщине встать.

Саизель поднялась на ноги, прижала ладони к груди; жесты были плавными, а принятая поза изящной и женственной.

— Она обучает служительниц культа искусству танца, — продолжил Иштар, равнодушно взирая на жрицу. — В Ракшаде несколько храмов Джурии. Этот храм находится в ведомстве моей сестры.

Малика с возросшим интересом посмотрела на женщину. Но что можно увидеть сквозь чаруш, стянутую на шее серебряным зажимом? Только овал лица.

Паломники вслед за хозяйкой вошли в храм. Пройдя через холл, ступили в главный зал, опоясанный двумя ярусами балконов. Вдоль стен, на пушистых коврах, стояли низкие диваны, отделённые один от другого ширмами из перламутровой ткани. В углах помещения над чанами курился дымок, в воздухе витал знакомый пьянящий аромат.

— Я пойду на балкон, — сказал Хёск и направился к лестнице.

Жрица провела Иштара и Малику к дивану и скрылась за потайной дверью.

Ожидание затянулось. Не понимая, почему Иштар сел рядом с ней, а не спрятался за перегородкой, Малика рассматривала орнамент на стенах. Взгляд перетёк на люстры, похожие на кружева. Мысли сделались вялыми, веки отяжелели. Перед внутренним взором прокатилась волна и выбросила на берег пенный гребень. На песок легла мужская рука. До боли знакомая… Холёная кожа, длинные пальцы, ухоженные ногти. Рукав рубашки с подвёрнутой манжетой. Адэр…