Тропа барса
Шрифт:
У Григория же на память о буйном сексе остался дурно заживший (райбольница — не институт красоты!) багровый рваный рубец, шрам, разделивший его лицо подобно трещине во льду. И еще… Еще он так и не смог забыть то ощущение дикого, не поддающегося никаким объяснениям и не страшащегося никаких последствий восторга, когда он рвал тело девушки на части, когда она, безвольно сникшая в его руках от нестерпимой боли, замерла, а он продолжал терзать ее, словно дорвавшийся до добычи изголодавшийся зверь…
Ему хотелось повторений.
Впоследствии никакая близость с женщиной не приносила
И еще он узнал большее наслаждение: когда ты не только первый мужчина, но и последний… А шею ей он сломал легко, как пластмассовой кукле, она даже почувствовать ничего не успела… Нет, он, Крас, был не садист — просто так обстоятельства складывались.
Потом появился Мазин.
Собственно… Собственно… третью девку, Нину Болтовскую, эффектную шатенку с васильковыми глазами, старшеклассницу какого-то специнтерната, ему и подставил не кто иной, как Никита Григорьевич. Мастерски, словно хорошая сваха. А дальнейшее уже было делом техники. Краса подвязали к колеснице накрепко. Как любил повторять Мазин: насмерть. Да и сам Гриня очень скоро понял: Кит начальство для него куда более значимое, чем сам председатель комитета или Генеральный секретарь ЦК…
Крас услышал в наушниках, как чиркнула спичка. Сам на ощупь нашел пачку «Явы», прикурил…
Собственно, он встречался с Барсом лично только однажды, как раз после гибели отряда. Барса здорово подкосило: до этого он считался удачником, потери — самые минимальные, молодые, так и рвались в его группу, засады — дело как раз для них, азартное дело, да и куда лучше быть стрелком на номере, чем дичью. Успехи у Барса были блестящие, начальство просто нарадоваться не могло: в подобные простые дела контора, как правило, не совалась, этим занимались армейские, и раз уж влезла, было отрадно, что группа работает чуть ли не образцово-показательно, хоть учебные пособия по их операциям пиши.
Барс уже получил две рубиновые звездочки, ходил слух, что, если так дальше пойдет, возможно, и золотая обломится, да вот…
Задачу Красу Никита Григорьевич поставил предельно краткую: прощупать офицера на предмет вербовки в проект «Снег».
Разговор не состоялся. Барс держался вызывающе, был резок; на Краса, представленного проверяющим из центра, моргать хотел с самой высокой колокольни, и когда тот нажал, почти впрямую обвиняя Барса в гибели группы, тот только плечами пожал: «А ля гер ком а ля гер».
Крас честно высказал Никите Григорьевичу свое мнение:
— Барс для использования в проекте «Снег» не родится. Разве что втемную, но это достаточно рискованно, учитывая его опыт. Лучше и проще — устранить. — Он усмехнулся и повторил Мазину слова Барса:
— «На войне как на войне». Война все спишет.
Мазин задумался на секунду, произнес:
— Но вы подтверждаете, что Барс способен выполнять такие поручения, которые не выполнит никто другой?
Краснов поколебался, но вынужден был ответить:— Да.
— Вот видите… Тогда — дело за мотивировкой. Я полагаю необходимым посвятить его в официальную версию проведения проекта «Снег». Как вы считаете, в этом случае ему можно поручить разовые задания?
— Да, но…
— Ваше «но» я принимаю. По отношению к любому человеку, задействованному в любой операции, существует «но». И всегда приходится решать, что перевешивает: опасность или целесообразность. На данном этапе целесообразность использования Барса в проекте куда выше опасности его… своеволия. Так?
— Пожалуй…
— Вы не ответили.
— Так.
— Ну а раз так, значит… Быть по сему. Вызовите ко мне Грачева. Он умеет говорить с… э-э-э… людьми действия. Даже такими непредсказуемыми, как Барс.
— Мазин закурил папиросу, выдохнул дым. — И запомните, . Крас: в отличие от вас и меня Барс будет работать не за страх, не за деньги, а за совесть. А это куда эффективнее, по крайней мере у таких людей, как он. — Мазин помолчал, сделал затяжку, посмотрел, как тонкая папиросная бумага истлевает, исчезает от жара. — А устранить никогда не поздно. Любого. Не так ли, Краснов?
Хм… Крас ухмыльнулся с мстительной радостью. Прошло всего несколько лет, и его правота подтвердилась. Теперь Барс создал им проблемы. И если он действительно связался, кроме родной Лубянки, еще и с Ходынкой… Впрочем… Мазин прав: проблема существует, пока жив человек. А это не надолго. Совсем не надолго.
Глава 42
19 августа 1991 года, 8 часов 31 минута
— Ну и что тебе сообщил этот меченый? — Наташка смотрела азартно.
— Знаешь… Я все же не в пехоте лямку тянул.
— Разве?..
— Есть такие вопросы, которые задавать не следует.
— Ты и не задал.
— Нет. Но это не значит, что решил не искать на них ответы. Двадцать семь моих ребят были уничтожены. И у. хотел узнать: кем и за что?
— Ты думаешь, их свои?..
— Нет. «Духи». Но навели и не препятствовали — точно… Только назвать их «своими» никак нельзя.
— Думаешь, они тогда уже добывали наркоту для себя? И пошли на такой риск?
— Безопаснее всего работать на себя под прикрытием высоких государственных интересов. А высокие интересы, как известно, легко разменивают на жизни солдат.
— Так все с самого начала было задумано для чьего-то обогащения?
— Нет. Просто кто-то, умный ли, глупый, придумал или преподнес как свою идею использования героина в качестве будущего фактора дестабилизации западного или американского общества. Показал свою нужность и важность. Получил регалии и чины. Да и на ковер в ЦК было с чем пойти. И не ему одному. Потом… Потом, как всегда, идея обросла заинтересованными исполнителями структурами, стала работать сама на себя… Появились неизбежные агентурные и внеагентурные связи с организованными преступными сообществами Востока и Запада; были, я думаю, подключены и отечественные авторитеты, особенно из Закавказья и Средней Азии.