Тропа волшебника

Флейта плакала в руках Эллеара, она словно вместе с Олегом вновь прошла по всему времени, что он был знаком с Франко, ярко высвечивая все самые веселые и радостные моменты их встреч и плача над неудачами.

И постепенно Олег начал ощущать и понимать. Это действительно была Песня. Песня без слов, песня одинокой флейты, провожающей в дальний путь душу молодого и смелого мага, погибшего в бою. Но в песне была и надежда. Душа не погибла. Пройдет какой-то срок, и в шуме кроны молодого дерева, гуле штормящего моря или крике новорожденного ребенка ты сможешь услышать знакомое: «Привет, Ариох! Что нос повесил? Снимай его с вешалки, и пошли в трактир!» – надо только слушать… Слушать очень внимательно.

Мелодия давно умолкла, но Олег продолжал сидеть не двигаясь. На этот раз он сам в полной мере хлебнул того волшебства музыки, что не раз дарил другим людям. Наконец он очнулся.

– Теперь я верю, что эльфы – величайшие певцы и музыканты, – глухо произнес он, не отрывая глаз от пола. – Но как? Ты же не знал Франко! Ты не знал его при жизни, и максимум что мог видеть – это мертвое тело! Как ты мог сочинить о нем такую песню!

– Зато мага знали вы. Этого достаточно. Ты ошибся, эта песнь вовсе не мое сочинение. «Плачь о погибших друзьях» написал величайший бард древности, великий Феанаро А’Селебрео в память о погибших во время атаки орков друге и возлюбленной. С тех пор каждый, кому доводилось терять дорогих ему созданий, слышит в этой мелодии что-то свое. А теперь спой ты! – И эльф вновь протянул Олегу гитару.

На этот раз Олег не стал отказываться. Боль куда-то ушла, отзываясь светлой грустью в глубине души, и он ощутил странную потребность выплеснуть ее в звуке. Песня пришла сама.

Их восемь – нас двое,Расклад перед боемНе наш, но мы будем играть!Сережа, держись,Нам не светит с тобою,Но козыри надо равнять!

Олег не знал, почему именно эта песня великого поэта пришла вдруг ему на ум, ведь его друг не имел никакого отношения ни к авиации, которая в Эльтиане и вовсе пока была не известна, ни к Великой Войне, но он чувствовал – так надо! И, когда магия, срываясь с его пальцев, вдруг нарисовала первую картину-иллюзию, – высокое, бездонное голубое небо, и парящая там пара стальных ястребов – ЯКов, – он не стал сдерживаться, прерывать стремительно разворачивающуюся магопесню.

В дальнем, пронзительно-голубом небе его родины ярко светило безжалостное солнце и кипел яростный бой. Несколько черных коршунов – мессершмиттов – атаковывали истребители с красными звездами на крыльях, атаковывали – и промахивались.

Мне в хвост вышел мессер,Но вот задымил он,Надсадно завыли винты…Им даже не надо крестов на могилы,Сойдут и на крыльях кресты! [18]

Внезапно невидимая видеокамера этого странного миража словно сделала наплыв, и Олег ясно увидел вблизи кабину одного из истребителей. Среднего роста плотный брюнет, яростно жавший на гашетку пулемета, вдруг чуть повернул голову, и Олег вздрогнул. Черты его лица, почти в точности соответствовали облику Франко, вот только у иринийца никогда не было такого яростного блеска глаз, да и тонкий шрам на левой скуле пилота у молодого мага, погибшего в своем первом настоящем сражении, отсутствовал. А песня продолжалась.

18

В. Высоцкий. «Песня летчика-истребителя».

Белая стрела стремительным росчерком разрывает пространство иллюзии, и Франко, схватившись руками за вдруг возникшее в груди древко, с недоуменным взглядом оседает на грязную палубу «Морского дьявола». Ночная тьма медленно наливается слепящим полуденным светом, и вновь – степь, небо и отчаянный бой. Вот только ястреб теперь один. Второй стремительно падает, возвращаясь к породившей его земле.

Яростный демон взлетает с палубы, совсем забыв о защите, и в безумии берсеркера пикирует на вражеский корабль. Ясно видны несколько клинков, готовых вонзиться ему в спину во время безумной свалки, но в последний момент траекторию их движения пересекает черное, размытое марево вейтангура, зажатого в руке невысокой, но очень стройной молодой девушки с темными волосами, и они бессильно падают на палубу вместе со все еще сжимающими их отрубленными руками пиратов…

Когда Олег допел песню, одежду на нем можно было выжимать. Вновь воцарилось молчание. Первым его прервал Эллеар.

– Ты пел хорошо! На следующий год, в месяц нежно-зеленой травы, князь Алоар устраивает Тинувеллани… Как по-людски… Многопесенное веселье? Большое песнепение? – Эльф вопросительно глянул на Олега.

– Может, песенный турнир? Турнир бардов? Концерт? – попытался прийти к нему на помощь Олег.

– Нет, не то. Без соревнования. Просто приходят много бардов из разных областей и анклавов, а иногда даже и из других миров, и поют там. Возьми. – Он протянул Олегу безделушку – небольшой овальный лист, с большим искусством выточенный из древесины какого-то неизвестного Олегу дерева.

Тот с недоумением повертел в руках изящную безделушку, от которой исходил какой-то легкий порыв незнакомой магии.

– Это пропуск, – рассеял его недоумение эльф. – Пропуск в Золотой лес в любое время, как пожелаешь. Дом Серебряной ветви будет рад оказать тебе гостеприимство. Ты тоже должен там быть! Тебе понравится!

– Но почему ты меня приглашаешь? – удивленно спросил Олег. – Ведь для тебя я – демон! А вдруг я замыслил какую-нибудь пакость и специально подстроил произошедшее, чтобы проникнуть в ваши твердыни?

Эльф улыбнулся.

– Ты чувствовал нашу песню, – ответил он. – А я ощутил твою. Будь у тебя в сердце зло против эльфийского народа, это было бы видно. Приходи. Ты неправильный демон, и пока ты такой, ты и твоя подруга будете желанными гостями в Золотом лесу.

Олег заинтересованно кивнул. Действительно, получить приглашение на межмировой концерт, устраиваемый эльфами, – это круто! Вот только…

– А месяц нежно-зеленой травы это по-нашему какой? – переспросил Олег.

– По-вашему? – Эльф призадумался. – Кажется, суккубархо, – наконец ответил он. – Я очень плохо владею языком инферно, да и время там довольно нестабильно, поэтому могу ошибаться. – Он виновато потупился.

– Да нет, я имел в виду по людскому календарю! – Олега остро царапнуло то, что эльф упорно принимал его за демона, пусть странного и неправильного, но все же демона. «Неужели во мне осталось так мало человеческого?» – в который раз призадумался он.

– Ты воспринимаешь себя человеком? – удивленно спросил Эллеар. – Тогда май – начало июня.

– Вряд ли получится, – огорчился Олег. – Экзамены, – пояснил он. – Милорд Альфрани очень тщательно присматривает за сдачей.

– Элиас Альфрани, ректор Светлой Илл’Арше? То есть Академии, – поправился Эллеар.

– Он самый. А ты что, его знаешь?

Эллеар вновь таинственно улыбнулся.

– Не волнуйся, тебя отпустят, – сказал он напоследок и, встав со стула, направился к двери. – Мне пора. Увидимся в Золотом лесу, – добавил он, открывая дверь и перешагивая порог.

Олег встал, чтобы проводить гостя. Однако за тяжелой дверью стандартного гостиничного номера не было привычного коридора.

Там расстилалась ночь. Звездная ночь, насыщенная запахами леса и свежескошенной травы. Она была вверху, внизу, везде. Только ночь, звезды и запах леса. За спиной находилась все та же комната, в окна били радостные полуденные лучи солнца, а по узкой тропке Млечного Пути легкой походкой, не оборачиваясь, шел Эллеар, иногда перепрыгивая звездные скопления и обходя ямы-провалы туманностей.

Олег ошарашенно прикрыл дверь и посмотрел на Вереену. Та ответила ему не менее изумленным взглядом. Приоткрыв дверь снова, Олег обнаружил привычные серые стены придорожной гостиницы.

– Устал я что-то от этого города, – ни к кому не обращаясь, задумчиво промолвил Олег. – Пора бы и возвращаться, а то милорд ректор заждался уже небось.

– Да… – так же задумчиво протянула Вереена. – И люди тут какие-то нехорошие. Не нравятся они мне. Оно, конечно, может быть, я просто не умею их готовить, однако ж в Антисе воры и сырыми неплохо идут.