Тропами святого Урала. Часть 3

– Конечно, конечно, Василий Никитич, прошу Вас сюда, всё непременно сейчас доставим. Вот меню, выберите, что будете кушать. А пока вам чарочку с прикускою хлеба и сыру от заведения прошу!

Выпив анисовой и выбрав к обеду себе вымороженных щей с подовыми пирогами и блины со свежей икрой, Татищев отбросил все лезшие в голову мысли, сосредоточившись на главном – впереди отъезд на Урал.

«Итак Указы изданы по отправке на Урал, – размышлял про себя Татищев, – 9 марта 1720 года Берг – мануфактур – коллегия подписала Инструкцию бергмейстеру Иогану Фридриху Блиеру, тут же в ней прописываются мои обязанности по организации всех работ, обеспечении дела материалами, рабочими руками и необходимой охраной. Не густо нужно сказать!»

Василий Никитич пропустил ещё рюмочку анисовки. «Дальше, что имеем? А имеем ещё сегодняшний Указ от 12 марта в дополнение к ранее вышедшей инструкции. Вот тут читаем, что коллегия составила „Пункты капитан-поручику Татищеву, по которым надлежит ему отправлять в Сибирской губернии“. Пункты, ох эти пункты, конечно они расширяют мои полномочия, оставляя на усмотрение вопрос о целесообразности разработок тех или иных месторождений и строительства заводов, местным властям, губернаторам и воеводам, предписывается оказывать мне „всякое вспоможение“ в такого рода строительстве. И дальше смотрим, ага вот, в помощь выделяется „комиссар к деньгам“ и в помощь комиссару подьячий с Московского денежного двора. Мне же ещё можно отобрать четырех учеников из Артиллерийской школы для обучения рудному делу. Это уже кое-что. Но где грань взаимодействия с Блиером? Непонятно!»

Василий Никитич, оторвавшись от мыслей, огляделся по сторонам. Да, всё как обычно: в гостеприимной Аустерии, как всегда расположились офицеры, иностранцы, служившие в Петербурге. Татищев посмотрел на молодого поручика с рюмкой в руке, жестикулирующего и с жаром о чём-то рассказывающего своим товарищам. На его лице промелькнула улыбка: «Совсем как мы в молодости. Вроде всё как вчера, а уже лет пятнадцать поди и пробежало, да, летит времечко! Ничего, скоро „сваха“ тебя тут оженит!» – подумав об этом, Татищев невольно заулыбался, жена Фельтена была известна в городе как народная сваха, и ее стараниями многие молодые люди, посещавшие Аустерию, обзавелись семьями.

«Пора идти. Завтра пойду в Берг-коллегию опять за разъяснениями, как по поводу размежевания их обязанностей с Блиером, так и в особенности по вопросу источников обеспечения на Урале их предприятия рабочей силой и оплаты труда крестьян», – подумал и раскланявшись с хозяином заведения, Василий Никитич закашлял, видно уже успел простыть от петербургской погоды, и подняв ворот, выскользнул в мартовскую промозглую погоду.

1.2. Подготовка Татищева к первой экспедиции

Яков Вилимович Брюс вышагивал по своему кабинету от одной стены к другой, останавливался, о чём-то всё время думал, поднимая голову, и смотря в потолок. Потом остановился возле окна, с видом на суетливую улицу, внезапно начал рассуждать в слух:

– 23 декабря (1719) мною было отправлено секретарю Петра I А. В. Макарову письмо, в котором просил напомнить монарху о том, что тот «изволил обещать пожаловать прислать в Берг-коллегию из гвардии ундер – офицеров человека три или четыре, для посылки на Кунгур ко устроению тамошних медных заводов, тако ж и в разныя губернии, ради понуждения в высылке из оных потребных в Берг-коллегию ведомостей». Но уже и март пошёл, а так ответа и не пришло. Да, делать нечего, нужно посылать Татищева с Блиером на Урал, а как не хотелось бы, да, не хотелось! Другие были у меня виды, совсем другие на Василия Никитича. Но Блиер? Отпустить бы малополезного саксонца на все четыре стороны, двадцать лет провёл на Урале «надлежало отпустить, ибо такия немалыя времена в проезде своем имел, а доброго не учинил», да и к тому же запросил отставку. Но нет квалифицированных специалистов в горном деле, к сожалению, нет. Так что, как говорится, хоть шерсти клок.

Надо признаться, что сказано это было вскоре после самой неуспешной поездки Блиера в Кабарду, где Блиер вынужденно издержал казённые деньги, а успеха не достиг.

В это время постучали в дверь. Секретарь доложил, что прибыли капитан-поручик Василий Никитич Татищев и берг-мейстер (горный мастер) Иоганн Фридрих Блиер, а также переводчик с ними П. Бривцин.

– Пусть зайдут! – проговорил Брюс, а в голове у него пронеслось, – Двадцать лет жить в России, а всё ходит с переводчиком, нет от саксонца толка, нет!

– Господа, прошу садиться! – он посмотрел на вошедших, потом на переводчика, – Иоганн Фридрих Блиер, вам за заслуги в горном деле и многолетнюю службу и дабы «в сыскании руд и в произведении заводов медных болшее имел радение» увеличили годовой денежный оклад с 425 рублей до 500 рублей.

Блиер заёрзал на стуле и расплылся в улыбке. Дальше Яков Вилимович подробно остановился на целях экспедиции, обязанностях и государственных задачах обоих по разведке руды и постройке заводов на далёком Урале.

– В помощь вам будут даны берг-шрейбер (горный писарь) И. Ф. Патрушев и комиссар И. Тряпицын, поедите и вы, – Брюс посмотрел на переводчика, – Вы готовы? Насколько я информирован, вы не только переводчик, но и горный специалист, плавильный мастер, так что будете очень полезны экспедиции!

– Да, ваше высокопревосходительство, готов! – вскочил со стула Бривицын.

– Дальше ожидается прибытие с Олонецких заводов штейгера саксонца Г. Шеинфельта с двумя учениками. И, Василий Никитич, будет тебе «комиссар Сибирской губернии к деньгам» Иван Тряпицин и в Москве взять помощником к комиссару с монетного двора подьячего, а «для научения <…> рудному делу» из Артиллерийской школы четырех учеников и отправятся с вами два рудных доносителя – П. Сталов и Л. Зуев и пять человек «из артилериских служителей и конониров, которыя постарее».

– Очень хорошо, Яков Вилимович!

– Разрешите Вам задать ещё один вопрос по существу?

– Конечно, капитан – поручик, задавайте.

– «Ежели из обретающихся в той губернии швецких офицеров и других пленников найдутца к рудокопию способныя и похотят в службу, принимат ли и прежде подлинного о том от каллегии решения, где нужда позовет, употреблят ли и с каким порядком и награждением?»

Брюс посмотрел на Татищева и подумал: «Молодец, молодец, никогда в тебе не сомневался капитан! Вон как сходу задался вопросом о поиске квалифицированных кадров для экспедиции среди пленных шведов, ответственный офицер, широко мыслит! Поиск руд и выплавка металлов – дело весьма сложное, а с тем набором специалистов, которые мы даём в подчинение ему, надо признаться, и почти невозможное. Остается только удивляться, почему столь простое решение – найти знающих горное дело пленных каролинов (так в Швеции называли всех вояк из армии Карла XII) – было предложено только сейчас Татищевым?»

– Василий Никитич, вопрос ставишь правильно, после совещания пройдёшь по коллегии, поговоришь, задачи я уже поставил оказать вам помощь по подготовке экспедиции. Так что давайте, работайте, готовьтесь!

В Берг-Мануфактур-коллегии Татищева внимательно выслушали, посоветовав использовать старых местных умельцев, а также нанимать из вольных (мастеровых), из дворцовых и монастырских крестьян. В соответствии с пожеланиями Татищева, разрешили использовать шведских военнопленных. Коллегия тут же предписала сообщать о ходе найма, а также о населенности местностей в районе заводов. Не забыл Татищев испросить и «ротного цирюльника», а также «лекаря» и лекарств. В последнем нуждался, и он сам в первую очередь. При всей работоспособности Татищев не отличался, что мы с вами выше видели, здоровьем, и болезни сразу давали себя знать, как только он выходил из определившегося рабочего ритма.

Просьба о выделении лекаря была переадресована в Москву к придворному медику Лаврентию Блюментросту. Тот лекарства отпустил, но лекаря дать не пожелал, ссылаясь на то, что «они все обретаются в военном ведомстве, и все… на местах».

1.3. Остановка в Москве. Продолжение подготовки экспедиции

Отправляясь из Петербурга на Урал, экспедиция остановилась в Москве, где находилась с 4 апреля по 25 мая 1720 года. Хоть Москва и не являлась официальной столицей государства, она не теряла статус «первопрестольной», оставаясь истинным олицетворением России. Как говорил Казанова: «Те, кто не видал Москвы, России не видал».