Тропой Койота. Плутовские сказки

Заметив мое недоумение, она снова перешла на английский.

– Прости. Это от неожиданности. Я тоже живу в Ами. Идем со мной.

– Мне можно поехать с тобой? – переспросил я.

– Да, – подтвердила она. – Идем, провожу.

Что самое смешное, бродил я по той самой линии, которую и искал. Просто ни на одной из табличек Усику не значилась как конечная. Но на это мне было плевать. Я просто радовался, что наконец-то еду домой. Вагон оказался набит битком, но мы ухитрились сесть, иначе пришлось бы стоять, держась за ременные петли над головой. Когда мы уселись, я повернулся к ней и сказал:

– Меня зовут Элия.

– А меня – Мидори, – ответила она. – Хадзимемасьтэ. [39]

– Хадзимемасьтэ, – сказал и я.

Хотя к тому времени я слышал это выражение уже стопятьсот тыщ раз, хотя в первый месяц после приезда Лиз то и дело пихала меня локтем, чтобы я не забывал отвечать тем же, сейчас я был рад, что могу сказать ей: «Рад познакомиться». Не только потому, что она меня выручила, но и потому, что знал ее секрет. Рыжий лисий костюм, зеленые глаза… На самом деле, не очень-то и хитро. Я как увидел ее – в ту же секунду понял: это она, моя рыжая лисица из храма в лесу! Последовала за мной, удостовериться, что я благополучно доберусь домой…

39

Рада знакомству (яп.).

Девчонка вынула из сумочки зеркальце и принялась проверять, все ли окей с ее макияжем. По три белые линии на каждой щеке – то есть, усы, две перевернутые вверх ногами V над бровями – ушки. Конечно, с макияжем все было прекрасно. Старалась она ради меня – чтобы для меня все выглядело реальным. Мне захотелось сказать, что притворяться незачем: я знаю, кто она, но все окей, я же никому не скажу. Упершись локтями в колени, я поднял на нее взгляд, а поезд уже мчался вперед, унося нас из Токио.

Захлопнув зеркальце, девчонка увидела, что я смотрю на нее.

– Ты очень занятный, – сказала она. – Необычный.

– Ну, во мне-то ничего необычного нет, – возразил я. – А вот в тебе…

– О чем это ты? – спросила она.

Это меня слегка рассердило. Я-то надеялся, она не упустит намека и поймет: таким образом я хочу сказать, что знаю ее. Думал, это будет очень по-японски. Ну и обломался: она ведь сама – японка. Если и поняла намек, ни за что не подаст виду.

Поэтому я объяснил:

– Глаза у тебя зеленые. А у японцев зеленых глаз не бывает. Я бы сказал, очень даже необычно.

– А, это! – со смехом сказала она, указав на свои глаза. – Они не настоящие. Это контактные линзы. Прости.

– Ненастоящие? Правда?

Вместо ответа она сняла одну из линз – и вот, пожалуйста. Один глаз зеленый, другой – карий. Еще одна иллюзия. Значит, это вовсе не моя девушка-лисица… Я почувствовал себя полным идиотом. Все. Хватит фантазировать. В конце концов, это Япония, и мне не стоило забывать, что здесь вообще ничего реального нет.

– Дорогие – просто ужас, – пожаловалась она.

Я сказал, что подобные и в Америке продают.

– Мне нравятся зеленые глаза, – призналась она. – Надеваю эти линзы и чувствую себя совсем по-другому.

– По-другому… это как?

– Как будто я – это не я, а кто-то еще.

– Скажем, лисица? – усмехнулся я.

Девчонка надула губы.

– Тебе не нравится мой костюм? – с легкой обидой спросила она.

– Нет-нет, нравится, – сказал я. – Очень милый.

Правда.

– Кавай! [40] – подтвердила она. – Да, очень милый. Мне нравится. Когда я его надеваю, друзья зовут меня Кицунэ.

– Что такое «Кицунэ»?

– Девушка-лисица.

– О! – воскликнул я. – Ведь я именно так и подумал, как только тебя увидел. Девушка-лисица…

– Вот видишь, – наставительно сказала она. – Лисица подходит мне гораздо лучше, чем та, кто я есть, когда я не Кицунэ.

– А кто ты есть, когда ты не Кицунэ?

– Просто Мидори, – ответила она. – Дочь крестьянина, растящего капусту. Все время чего-то жду, все время мне чего-то не хватает. Отец не позволяет покинуть дом, если только я не выйду замуж. А мать умерла, когда я была совсем маленькой, и некому помочь мне уговорить его.

40

Милый (яп.).

Я был поражен ее откровенностью, но вместо того, чтоб вытянуть из нее побольше подробностей, имел глупость спросить:

– Но если у тебя такой папа, как же ты ездишь в Токио?

Она поднесла палец к бледным губам:

– Тс-с-с! Это секрет.

«И все же мне ты о нем говоришь», – подумал я, а вслух сказал:

– Значит, он выращивает капусту?

Казалось бы, такие совпадения невозможны. Но, стоило мне рассказать, где я живу, оба мы расхохотались: именно к ферме ее отца и привела бы та дорога, по которой я столько раз бегал, если не сворачивать на тропинку к храму в лесу. Мы оказались практически соседями! По этому поводу Мидори предложила и на такси из Усику ехать вместе. Так мы и сделали. Вызвала она такси, а когда мы доехали до перекрестка дорог к ферме ее отца и моему дому, расплатилась с водителем, и мы постояли посреди улицы, пока габаритные огни машины не скрылись в темноте.

– Отсюда домой доберешься? – спросила она.

Я кивнул.

– Спасибо тебе за помощь.

– Не стоит благодарности, – ответила она. – Я рада, что ты предоставил мне шанс приветствовать тебя в моей стране. Надеюсь, ты будешь здесь счастлив. Как я… сейчас.

Она поклонилась мне. Я поклонился в ответ и, вспомнив, что каждый вечер, отправляясь спать, говорила Лиз, сказал:

– Оясуми! [41]

Мидори, направившаяся к отцовскому дому, помахала мне лисьим хвостом.

41

Спокойной ночи! (яп.)

– Оясуми насай! [42] – откликнулась она, и я побежал в противоположном направлении, чувствуя себя полным придурком.

Домой я явился почти в два ночи. Мама с папой меня заждались.

– Где же ты был? – осведомились они. – Мы заезжали за тобой, но в игровом центре тебя не оказалось. Тогда мы позвонили Колину, и он сказал, что ни в какой игровой центр с тобой не ходил.

«Вот тормоз этот осси, – подумал я. – Неужели не знает, что друг друга нужно прикрывать?»

42

И тебе спокойной ночи! (яп.)

Я слишком устал, чтобы врать, и потому рассказал все, как есть. Родители здорово рассердились на мой обман, но влетело мне не так уж сильно.

– Просто захотелось развлечься, – объяснил я. – А ездить поездом не так уж сложно.

С этим они поспорить не могли. И, прежде, чем отправиться спать, решили позволить мне раз в месяц ездить поездом в Токио, если захочу. Только чтоб больше не врать насчет того, куда собрался.

– Ведь если бы с тобой что-нибудь случилось… – сказала мама. Голос ее задрожал. Казалось, она вот-вот заплачет. – Если бы с тобой что-нибудь случилось, мы даже не знали бы, где тебя искать.