Тропы лютых волков

Я же не терял времени, и активно вел големы вдоль фронта на левый фланг. Моей задачей, стало не допустить соединения остатков центральной группировки с левой.

Правда я пока не сообразил как это сделать, если тупо встать между ними, то они меня раздавят как орех между двумя камнями. Тем более наметилось их продвижение друг к другу. Атаковать с левого фланга, тоже негодится, они просто отступая соединяться вместе, да и еще пехоту правой группировки к себе добавят. А имея решительное превосходство в пехоте, они могут делать на болоте что хотят.

Пришел в голову парадоксальный вариант, проявить намерение отрезать группировку от тыла. Маневр получился несколько длинноватый, но зато серьезно угрожал их безопасности. Поскольку их безопасность уже и так сегодня страдала, на вряд ли они смогут игнорировать эту угрозу — быть отрезанными.

На маневр у нас ушел почти час, левая группирока наконец принялась продвигаться навтречу центральной (Что укоротило мой маршрут), а центральная поджидала пехоту оставшуюся от правой ударной группы. Мой легкие силы активно истребляли эту пехоту, но командующий так и не решился вывести свою технику им навстречу. В тылу у них установился некий паритет. Тыловые силы наконец смогли закрепиться в обороне, но совершенно не двигались и разврыв медлу удаными силами и тылами только увеличился. Очевидно эту проблему противник отложил на потом. Что касается авиации, то с трудом вверх взяли наши воздушные силы, что не прибавляло противнику желания снять туман. Мне же он не мешал, скрытность я всегда любил.

Для оживления ситуации я стал обозночать свое движение по левому флангу левой группировки. Мои бойцы постреливали из кустов, склиссы с бойцами залихватски проезжали мимо их патрулей. Големы постреливали вдоль фронта, наддавливали на фланг-тыл группировки. Противник итак напуганный предыдущими схватками вяло грызался ожидая очередного подвоха. И отступал направо.

Отступал пока не сообразил, что мы продвигаясь в тумане почти окружили его с трех сторон (что делать иллюзия весьма искусная, а ни видно ни фига).

У противника видимо началась очередная паника, его боевые прядки смешались, и не дождавшись подхода остатков центральной группироки, он двинул на прорыв! Но в тыл…

Напряжение отпустило меня. Небесная дуга садилось, туман все больше становился не магическим а естественным (такой снять тяжелее). Перемлотая грязь, расщепленные деревья, и оранжевые лужи свидетельствовали об прошедшем сражении. Уставшие бойцы, уже с явной неохотой тащили тяжелые связки «кулаков», наверное внутренне досадую что не выпустили их во врага. А вот выбросить уже нельзя, отделеенные по шейке погладят. Когда наши застрельщики сообщили, что противник ушел за овраг, я отдал команду сврачиваться. Усталый связист, выдернул у меня из рук планшет, и насупившись потопал к штабному стропу. Мне было жалко совершенного прибора, казалось у меня выдернули пульс войны. Я как-то, ошарашенно, посмотрел себе в руки, пот опомнился и с независимым видом опустил их на рукоятки мечей.

Бой был выигран…

Выигран мной, выигран нами!

Странное ощущение, совсем не такое как после уличных схваток, и жарких рубок которых было немало у меня с Когтем. Тогда хотелось говорить, продолжить удачные движения, выпить, надрать кому то хвост, и хотелось жить, жить.

Сейчас же как будто огромный груз салился со спины, оставив как натруженный позвоночник, мозг онемевший от напряжения и мыслей…

Надо признать я долго с мыслями собирался, ну а когда собрался, обнаружил что я стою один в вечернем тумане, а от моих бойцов остались только следы в болотной жиже.

Я пошарил рукой на поясе в поисках дубль кристалла, но не нашел его, видимо потерялся в дневной суматохе. До штаба предстояло плестись не менее двдадцати километров, причем в ночном болоте населенным агресиисвной фауной. Из оружия и снаряжения при мне были только два меча, правда соершенных. Только вот скорости они не прибавляли ничуть.

Прикинув по зкакату направление я погружаясь по колено в жижу, стал медленно продвигаться к своим. Через полсотни шагов, пришлось вырезать жердь, еще полсотни вторую. А уже через пару тысяч, последние отблески света покинули болото. С завистью я вспомнил Когтя с его ночным зрением, и что мне стого, что я днем видел два раза лучше. Сейчас шел бы, горя не знал, ну или почти не знал.

Ночная сырость пробралась под модульную броню, а пропитавшаяся водой одежда совершенно не держала тепла. Опять вспомнился Коготь, он бывало льдом обмерзал, однако не смущался, топал.

Совершенно потеряв ориетировку я остановился. Судя по тому, что оранжевых луж уже не попадалось, из зоны боевых действий я вышел, но вот куда пришел?

За спиной послышалось хлюпание, и треск ломающихся веток. Так обычно продирается сквозь заросли гвараанз. Тварь травоядная, но жутко агрессивная. Я стал было побирать дереце повыше, гвараанз обычно голову вверх не подымает.

Ничего стоящего близко не было. Я повернулся в темноту, стараясь по звукам определить где болотный гигант, и вытащил два меча.

Тут я в темноте улышал смешок, и слабенький свет аурического подсешего изрядно фонарика осветил меня:

— О! Еще один еле воин. Привет тебе герой оранжевого знамени, кого собрался мечом порубать?

Я смущенно, спрятал мечи:

— Гвараанза…

Дружный хохот, на стропе явно был не один седок.

— Ну присоединяйся к нам, гвараанза ты тут не найдешь всех распугали.

Через борт протянулись несколько рук. Пока перелазил понял почему строп шел без огней, передок был изрядно помят а кабина разбита. Вместо рычага, воткнули корягу.

В тусклом свете фонарика, виделись перемазанные в оранжевом красителе, со спаленными индикаторами на броне бойцы-пехотинцы. Судя по пластинчатой гнутой броне а не модульной как у меня, это были наши противники. Впрочем за рулем сидел как раз наш боец, окинув нас взглядом и уверившись в нашей готовности, он тронул с места.

Все седоки были уставшие отдневных трудов, про бой видимо никому вспоминать не хотелось.

Строп мирно хлюпал по болотной жиже, а водитель очевидно обладал ночным зрение, правда не столь уж ясным, потому как на периодически ометали ветви деревьев.

Мы чтобы сохранить головы, сначала присели а потом улеглись на платформу укрывшись бортами.

За несколько минут я задремал на плече соверщенно незанкомого мне солдата, окрашенное в ярко оранжевый цвет.

Сколько спал я не знаю, но проснулся я того что меня дернули за плечо. Незнакомый мне детина, страрательно тряс меня с усердием достойным лучшего применения:

— Приятель, если ты хочешь набить свое брюхо ты сейчас упускаешь последний шанс!

Я перевалил через борт, скользнул по осклизлой от грязи надувной гусенице.

Под ногами я с большим удовольствием, ощутил твердую землю. В ночном промозглом тумане доносились приглушенные голоса, и пахло сооблазнительной трапезой. Ну кроме этого царил запах сушащейся на кострах мокрой одежды, смазочного масла, горелого тростника.

Я спохватился и подошел к ближайшему указателю, прочел в каком секторе тренировочной базы я нахожусь, и направился к штабу.