Тростниковые волки

–Чёрт, и как она ходит с этой грудью? – воскликнула Русалка. – Это же всё равно что мешок у себя на шее таскать!

Мы вышли из здания, и она повернулась ко мне:

–Ну, куда теперь? Где машина?

–Сюда, – показал я.

Мы обошли соседнее здание, пересекли улицу, свернули в переулок, потом во двор. Подойдя к машине, я достал ключ, нажал на кнопку разблокировки дверей – и в следующую секунду свет погас.

Когда я снова пришёл в себя, день уже перевалил за середину. Солнце ещё не начало клониться к закату, но уже перекочевало с юго-восточной части неба на юго-западную.

Я сел.

Вокруг меня была мусорная куча, весьма похожая на ту, в которой я нашёл Дылду и Заику, – впрочем, все кучи похожи. Она находилась между пустырём и двором, в котором я поставил машину, – теперь машины там не было. Я поднял руку и ощупал затылок. Что-то влажное, тёплое и липкое пропитало мои волосы. Я понюхал пальцы – это была кровь. Двумя руками я осторожно ощупал голову. Похоже, череп был цел, во всяком случае, я не обнаружил пробоины, через которую бы вытекали мои мозги. Возможно, Русалка по недосмотру решила, что уже укокошила меня, а возможно, её кто-то спугнул. Рационального объяснения того, почему я до сих пор жив, у меня не было.

Я огляделся и попробовал встать. Ноги на месте, руки тоже. Голова гудела, хотя соображал я на удивление сносно. Я медленно побрёл в сторону от посёлка, миновал пустырь и вошёл в небольшой лесок. Я глубоко дышал, пытаясь понять, насколько срочно мне нужно искать врача. Возле небольшой речушки – или очень широкого ручья – я остановился, опустился на колени, нагнулся к воде и осторожно промыл рану на голове. Кровь, похоже, уже остановилась, хотя под густой шапкой моих волос на ощупь исследовать рану было трудно. Прощупывание раны прервал неожиданно зазвонивший телефон.

Звонил Караим.

–Добрый день, Клёст, – сказал он, – прошла ровно неделя с момента нашего разговора, и я звоню, чтоб поинтересоваться, как ваши успехи. Вы нашли вторую половину жетона?

–Ну… я не держу её в руках, но я уже понял, где она.

–И где же?

–Вторая половина жетона находится у вас, – решительно произнес я. – Она никогда не покидала вашего дома.

Ганс Брейгель

Караим ответил не сразу, и, когда он заговорил, в его голосе звучали довольные нотки:

–Вы очень сообразительный молодой человек, Клёст, я в вас не ошибся.

–У вас был жетон, но только один жетон, да? В вашей квартире вы могли быть спокойны, потому что она лежит вне поля зрения корректоров. Но выйти оттуда вы могли только сами, поэтому ваша дочь постоянно сидела дома, умирая от скуки и лишь иногда уговаривая вас вывозить её в ночной клуб, чтобы попасть в «анфиладу». Но она сумела вас провести. Не знаю как, но она умудрилась, сидя в четырёх стенах, понять, где находятся жетоны Ганса Брейгеля. Она сбежала, нашла эти жетоны, затем вернулась и сломала ваш. Почему вы сразу не погнались за ней, по горячим следам?..

–Моя дочь сбежала с жетоном, Клёст, поэтому я вынужден был прятаться, пока она не вернулась, надеясь, что не попаду в поле зрения… хм… корректоров.

–Да, конечно, она же ездила в Каменец! Но на всякий случай жила всё равно в Олыке…

–Каменец? Она ездила в Каменец?

–Да, Караим, Каменец-Подольский. Место гибели Ганса Брейгеля, с шеи которого вы сняли жетон. Это ведь вы убили его?

–Не говорите ерунды, Клёст. Если бы я убил его, я бы знал, где его тело. Он сам отдал мне свой жетон. К несчастью, я тогда вообще не знал о том, что у него есть и другие. А потом все решили, что эти жетоны утрачены навсегда… Так вы говорите, они в Каменце?

–Не в самом Каменце, конечно, но недалеко. Они где-то на границе или около неё.

–На какой границе? Каменец далеко от границы!

–Бросьте, Караим, напрягите память. Это Каменец сейчас в середине страны, а в сорок третьем в месте, где Збруч впадал в Днестр, была тройная граница: между Румынским королевством, Великим рейхом и Рейхскоммисариатом Украина.

–Ну да, конечно.

–Господи, за что же ваша дочь так вас ненавидит? Вернуться, чтобы оставить вам обломки жетона и бездыханное тело, – что это, как не плевок в лицо?

–Она эмоциональна, как и все женщины. И она думала, что если она бросит своё тело, то я не смогу её найти.

–Но ведь рано или поздно ей понадобилось бы новое тело?

–Совершенно верно, дорогой мой Клёст, – довольно сказал Караим.

–Вы всё это спланировали с самого начала, верно? – спросил я, перебирая в уме свои воспоминания. – Это ведь вы сказали Вербе, что я ищу Русалку, бармен тут ни при чём… Девушка на дискотеке, за стойкой, пристально меня разглядывала, будто ждала, что я задам свои вопросы ей, но я подошёл к бармену… Затем проститутки в холле гостиницы… зачем они были нужны?

–Ну, я не был уверен в ваших пристрастиях. Если бы даже никто из них не пришёлся вам по вкусу, по дороге домой с вами в одном вагоне ехала… впрочем, это не важно. Я очень кстати узнал, что эта грудастая редакторша недавно развелась с мужем, а её природное любопытство облегчило мне задачу. Согласитесь, что с ней я попал просто в самую точку.

–Теперь у Русалки есть тело. И её можно поймать, да?

–Мне не хотелось бы давить на вас, но, насколько я понял, судьба вашей редакторши вам небезразлична. Я могу её вам вернуть, но только если с момента занятия тела прошло не больше суток. Как давно моя дочь в него вошла?

–В тело Вербы? Ну… вчера вечером. Поздним вечером.

–В таком случае у вас всего несколько часов. Вы помните, что я говорил вам? В день, когда вы поймёте, где находится вторая половина жетона, вы сможете найти мою дочь. И вы ведь знаете, где она?

–Да, – сказал я, – знаю.

Чёртова Гадалка.

–В таком случае я выезжаю. Я буду в Каменце… скажем, через два часа. И я буду ОЧЕНЬ сильно ждать вашего звонка. Не опоздайте, Клёст. Иначе я уже не сумею вам помочь.

В трубке раздались короткие гудки.

Я засунул телефон в карман, сполоснул руки и ещё раз залез пальцами в волосы у себя на затылке. Чёрт, я ничего там не могу нащупать! Мне нужно в чистую комнату с зеркалом, нужно побрить голову, нормально обработать рану… или ещё проще: мне нужно в больницу!

Подведём итог. В карманах у меня мобильный телефон, половина солдатского жетона, фонарик и бумажник с деньгами, что, конечно, не так мало. Но у меня нет больше никаких вещей, у меня нет машины, у меня нет Вербы, которую можно спасти лишь в течение нескольких часов, у меня рана на голове, и, чёрт возьми, я по-прежнему не знаю, где находится труп Ганса Брейгеля, из-за жетонов которого разгорелся весь этот сыр-бор. Зато у меня есть направление поиска. Вроде бы.