Троя. Грозовой щит

– Ты уплывешь отсюда как враг Трои! – разбушевался Приам. – Как наниматель убийц и нарушитель клятвы! А когда мы встретимся в следующий раз, то в твоей руке, конечно, будет оружие!

– Вне всяких сомнений, – сердито ответил Одиссей. – И это будет Акилина, а не какой-нибудь сломанный прутик, который твои подхалимы-судьи всучили мне. Я не хотел войны с Троей. Запомни это, Приам. Ты вспомнишь это, когда погибнут твои сыновья, а твое влияние окажется бесполезным. Ты вспомнишь это, когда твой дворец охватит пламя.

– Я уже чувствую, как дрожит мое тело, – фыркнул Приам. – Маленькая Итака против могущественной Трои. У тебя есть оружие, чтобы пробить мои стены? У тебя есть армия, чтобы победить троянскую конницу? Нет у тебя ничего! Ни у тебя, ни у сотни таких, как ты, собравшихся здесь. Ваши потуги похожи на укус комара на теле Трои. Сто тысяч человек не смогут взять этот город. У тебя есть сто тысяч человек, царь?

В этот момент Одиссей понял, что Приам разжигает эту ссору, чтобы его слова услышали все собравшиеся здесь цари. Он постоял молча минуту, а затем рассмеялся.

– Я хочу, чтобы ты запомнил свои хвастливые слова, Приам, – сказал царь Итаки. – Я хочу, что все присутствующие разносили эти слова по Зеленому морю. Ни я, ни сотня собравшихся здесь царей не смогут ничего сделать Трое, кроме комариного укуса. Пусть в долинах разносятся эхом эти хвастливые речи. Пусть море повторяет эти слова на всех берегах мира.

С этими словами он повернулся и вышел.

Услышав, что кто-то идет за ним, Одиссей оглянулся и увидел Геликаона. Царь Итаки почувствовал, как у него упало сердце.

– Постарайся побыстрей закончить со своими угрозами! – воскликнул он. – У меня нет настроения оставаться здесь дольше.

– Я не буду угрожать, Одиссей, – печально сказал юноша. – Я не желал этого.

– Нужно было лучше подумать, прежде чем бежать к Приаму, – ответил царь. – Разве наша дружба для тебя так мало значила, что ты не мог подождать, чтобы поговорить со мной, прежде чем меня объявили негодяем и изгнанником?

Обуреваемый и печалью, и яростью, он отвернулся от юноши, но Геликаон схватил его за руку.

– Все было не так, как ты думаешь! – закричал юноша. – Я ни к кому не чувствую большей симпатии, чем к тебе, Одиссей. Я не помню, как Приам приходил ко мне. Я лежал без сознания, в моей крови был яд. Я едва помню, что говорил тогда. Я погружался в сны – сны о смерти и отчаянии – и просыпался.

Одиссей почувствовал, что ярость отступила, и его охватила ужасная усталость.

– Лучше спроси меня о том, что тебе нужно знать, – посоветовал он.

– Карпофорус солгал? Скажи мне, что он солгал, и мы сможем все исправить.

Царь Итаки увидел, как юноше хочется, что все оказалось ложью. Это светилось в его глазах.

– Это невозможно исправить, Счастливчик. Убийца не солгал. Я заплатил ему серебро, равное весу овцы, за убийство Энхиса.

Геликаон стоял, молча глядя на него, на его лице было написано недоверие.

– Я не понимаю. Зачем ты это сделал? Ты ничего этим не достиг. Мой отец ненавидел меня, но он не чувствовал враждебности по отношению к тебе. Расскажи мне все и положи конец моим страданиям.

Царь Итаки вздохнул.

– Я боюсь, что это только принесет другую боль, и я охотнее отдал бы десять лет своей жизни, чем открыл тебе правду. Даже теперь я медлю, прежде чем рассказать тебе все.

– Мне нужно знать, Одиссей, – юноша пристально на него посмотрел. – Но я думаю, что могу догадаться об ответе.

Царь кивнул.

– В то последнее путешествие, когда мы плыли в Дарданию, у нас было три пассажира. Двое торговцев и путешественник. Этим путешественником был Карпофорус. Мы разговорились однажды ночью вдалеке от команды. Я сообщил ему, что мне известна его цель, и сделал предложение. У него не было другого выбора, как принять его, потому что отказ привел бы его к немедленной смерти от моей руки.

– Я был его целью?

– Да. Энхис уже лишил тебя трона и объявил незаконным сыном. Он назначил Диомеда своим наследником. Но он хотел быть уверен, что ты не доставишь ему проблем, – Одиссей вздохнул. – Он хотел, чтобы ты умер. Я это знал, потому что он предлагал мне деньги за твою смерть во время плавания. Я ошибочно посчитал, что, когда он увидит, каким ты стал мужчиной, то его сердце, как и мое, наполнит гордость. Когда я догадался, что он нанял Карпофоруса, то понял, что его ничто не остановит. Я заплатил Карпофорусу за его убийство. И даже теперь я не жалею об этом.

Геликаон отошел на несколько шагов и стал спиной к царю Итаки.

– Почему ты не рассказал мне об этом раньше? – спросил он. – Я бы понял.

– Да, ты бы понял. Но, несмотря на все, ты восхищался Энхисом. Я не видел причин портить память о нем. Теперь я жалею, что не сделал этого.

– Мне нужно пройтись, – сказал юноша, повернувшись к нему лицом. – Давай уйдем из этого дворца, спустимся на берег и почувствуем дуновение морского ветра на лицах.

– Нет, Геликаон. Мы не можем гулять вместе, – возразил Одиссей с печалью в голосе. – Мои охранники ждут меня за воротами. Возможно, Приам пошлет убийц, чтобы устроить мне засаду. Что касается тебя, ты уже знаешь, что тебя ищут микенские убийцы. Не будет у нас с тобой больше беспечных прогулок.

На несколько минут между ними воцарилось молчание. Затем царь Итаки заговорил снова:

– Грядет великая война, и мы будем врагами, ты и я. Это печалит меня больше, чем можно выразить словами.

– И ты будешь сражаться на стороне Агамемнона? Он зальет мир кровью.

Одиссей пожал плечами.

– Это не было моим решением, Геликаон. Я не объявлял себя врагом Трои. Даже если бы я хотел этого, мне некуда бежать и негде прятаться. Приам постарался оскорбить меня три раза. Я – царь, а цари правят недолго, если позволяют другим царям мочиться на их туфли. Мои корабли не будут нападать на галеры Дардании, и я не буду принимать участие во вторжении в твои земли. Но я принесу войну в Трою и увижу падение Приама.

– Я буду сражаться рядом с Приамом и Гектором, – вздохнул Геликаон.

– Это единственно возможный благородный путь, – согласился Одиссей. – Но восстанавливай свои силы, мальчик. Ты кожа да кости.

– А как же Семь холмов? – спросил юноша. – Мы вместе построили поселение, там жители Итаки и Дардании работали бок о бок.

Царь Итаки обдумал его вопрос.

– Оно находится далеко от грядущей войны. Ты можешь довериться мне в этом, не сомневайся, что твоя прибыль останется за тобой. Я сделаю все, чтобы между людьми там не было разногласий. Будем надеяться, что однажды мы сможем гулять по Семи холмам вместе как друзья.