Троя
Шрифт:
Самый верхний слой, глубиной около 2 метров, является греческим Илионом римского времени вслед за разрушением его Фимбрией в 85 году до н. э., что лидийское поселение в действительности не существовало, и от него следует полностью отказаться; что следующий слой вниз, толщиной 2 метра, пятое доисторическое поселение, описанное и проиллюстрированное в IX главе «Илиона», представляет собой греческий Илион македонской эпохи, который был украшен Лисимахом около 300 года до н. э. и захвачен Фимбрией в 85 году до н. э., что следующий слой руин, толщиной около 3 метров, четвертое доисторическое поселение, исчерпывающе описанное и проиллюстрированное в VIII главе «Илиона», в действительности греческий Илион, существовавший до македонской эпохи; что слой щебня непосредственно под ним, толщиной около 3 метров, третий доисторический город, описанный и проиллюстрированный в VII главе «Илиона», в действительности греческий Илион в древнейшей его форме, то есть первое поселение эолийских колонистов на холме Гиссарлык, около 560-го или, возможно, 700 года до н. э. [292] , что следующий слой руин, глубиной около 4 метров, второй доисторический город, описанный и проиллюстрированный в VI главе «Илиона», может быть тем городом, захват и осада которого послужили поводом к легенде о Трое, и, наконец, что последний слой щебня, глубиной 2,5 метра, который лежит на натуральном грунте и описан и проиллюстрирован в V главе «Илиона», еще древнее.
292
Journal of Hellenic Studies. III. 2. P. 213. Я могу заметить по этому поводу, что эпоха Кира Старшего, когда «персидская держава обретала господство», приходится отнюдь не на «первую половину VI века до н. э.».
Если во всем тоне профессора Джебба, в этой и другой дискуссии по поводу моих открытий, я вижу настрой, на который могу с полным правом жаловаться, то, конечно, не я окажусь тем, кто сводит этот большой научный вопрос на уровень личной склоки. Однако никакая любезность с моей стороны не сможет спасти профессора Джебба от той участи, которой подвергает себя любой выдающийся ученый-классик, когда он очертя голову бросается в археологический спор, не ведая основных принципов археологии.
Он лишь с умом-, все другие безумными тенями веют [293] *.
Поскольку его авторство анонимной статьи о моем «Илионе» в «Эдинбург ревью» от апреля 1881 года с тех пор было признано, я должен считать, что он прочел книгу, весь текст которой (если уж отбросить мои личные мнения), а также тысячи предметов в моей троянской коллекции, которые он в течение трех с половиною лет мог видеть в музее Южного Кенсингтона, дают подавляющую массу свидетельств, которая, как мне кажется, должна помешать самому зеленому новичку в данной области согласиться с этой грубой гипотезой.
293
* Шлиман цитирует «Одиссею», X, 495.
Лидийское поселение, которое профессор Джебб столь легкомысленно отбрасывает, не может быть отменено одним росчерком пера, поскольку прямо под двухметровым слоем римского и греческого Илиона буквально сотнями встречаются весьма любопытные терракотовые сосуды ручного изготовления, а иногда – и сделанные на гончарном круге, которые, как показывают сорок четыре иллюстрации, данные в «Илионе» на рис. 1362–1405, полностью отличаются по форме от всей керамики, обнаруженной в пяти доисторических поселениях Гиссарлыка, а также от всей греческой и римской керамики, когда-либо известной; то же самое можно сказать и о ее материале, текстуре и цвете, которые весьма похожи на материал, текстуру и цвет урн-«хижин» Альбано, опубликованный сэром Джоном Люббоком [294] . Как я уже объяснял в т. 2 «Илиона» на с. 279, только исходя из большого сходства, которое имеет эта керамика с вазами ручного изготовления, обнаруженными на древних кладбищах Ровно, Вольтерры, Бисмантовы, Виллановы и других областей Италии, которые считаются или архаическими этрусскими, или доэтрусскими, я счел весьма вероятным, что на Гиссарлыке могло существовать лидийское поселение, современное с колонизацией Этрурии лидийцами, о которой пишет Геродот. Однако если кто-то может доказать, что эта керамика не лидийская, но принадлежит другому народу, обитавшему на Гиссарлыке, то я с радостью признаю мою ошибку. Действительно, месье Альбер Дюмон (которого профессор Джебб постоянно неправильно цитирует в своих атаках на меня), видимо, утверждает, что эта самая лидийская керамика принадлежит к глубочайшей древности, поскольку он включает вазу с рисунка 1392 из «Илиона», воспроизведенную на рисунке 27 в его работе Les Ceramiques de la Grece Propre, Paris, 1881, в ряд керамики, которую он считает еще более древней, чем керамика Феры, которая, по его мнению, принадлежит народу, обитавшему на этом острове до страшной вулканической катастрофы и катаклизма, которые, как он считает, произошли между XVI и XIII веками до н. э. (см. его вышеупомянутую работу, с. 30). Однако здесь я повторяю то, что уже сказал в «Илионе» на с. 279: все, что я могу показать от лидийского поселения, – это огромная масса любопытной керамики: не осталось ни крепостной стены, ни какой-либо стены дома, которые я могу с какой-то долей вероятности отнести к нему.
294
Pigorini L., Lubbock J. Notes on Hut Urns and other objects from Marino near Albano. London, 1869.
Профессор Джебб утверждает, что последний, или пятый, доисторический город на Гиссарлыке – это греческий Илион, разрушенный в 85 году до н. э.; что четвертый – это греческий Илион, существовавший здесь до македонского времени, который был разрушен в 359 году до н. э., и что третий – это эолийский Илион 560 или 700 года до н. э. Это утверждение может показаться справедливым только тому, кто имеет самое поверхностное знакомство с археологией, и оно столь же абсурдно, как если бы кто-то утверждал, что у лошадей пять ног; ибо характер греческой керамики должен быть известен самому невежественному любителю археологии, поскольку ей заполнены все музеи и частные коллекции, так что мы прекрасно знакомы с нею во всех ее формах, от отдаленнейшей эпохи царских гробниц в Микенах вплоть до римского периода. Даже самая архаическая греческая керамика, тысячи фрагментов которой были найдены на Гиссарлыке на глубине от 1,3 до 2 метров (см.: Илион. Рис. 1435–1446), является расписной; в то время как цвета и художественное их использование были абсолютно неизвестны в Трое, и не только всем доисторическим жителям, от первого поселения вплоть до самого последнего, но и лидийским поселенцам (или какому бы то ни было народу, которому может принадлежать керамика, показанная и проиллюстрированная в X главе «Илиона»). Любому, кто посещал мою троянскую коллекцию во время тех трех с половиной лет, что она была выставлена в музее Южного Кенсингтона, или в течение тех трех лет, что она выставлена теперь в музее Шлимана в Берлине, и не закрывал при этом намеренно глаза, должно быть вполне очевидно, что это именно так; и он должен при этом понять, что внешний вид, изготовление и глина всей троянской керамики совершенно отличаются от греческой керамики вообще. Я могу уверить моих читателей, что среди многих тысяч доисторических предметов из терракоты, хранящихся в Шлимановском музее в Берлине, и в музее в моем собственном доме в Афинах, около 1400 из которых показаны на иллюстрациях в «Илионе», в главах о пяти различных поселениях, к которым каждый из них принадлежит, едва ли есть хоть один, который хоть чем-нибудь напоминал бы греческие терракоты. А что же мы скажем о каменных боевых топорах, о грубых каменных молотках и других каменных орудиях, которые встречаются даже в самом верхнем доисторическом городе (глава IX в «Илионе») и которые находят тысячами во всех четырех нижних поселениях, и в особенности огромными массами в четвертом снизу, том самом, который, как считает профессор Джебб, был первоначальным греческим Илионом, разрушенным в 359 году до н. э.? Если бы каким-то волшебством профессор Джебб мог заставить испариться с лица земли и все троянские коллекции, и все, что написано по их поводу учеными, то, возможно, он и выиграл бы спор и убедил весь мир, что все три верхних доисторических поселения были греческими и что лидийская керамика мне просто приснилась.
В поддержку своих диких теорий профессор Джебб ссылается на месье Альбера Дюмона, который в своей вышеупомянутой работе отмечает среди троянской керамики изделие из глины, по характеру которого он полагает, что оно не старше II века до н. э., то есть современно македонскому Илиону; однако в то же самое время он весьма предусмотрительно не замечает примечания месье Дюмона на с. 4, где этот ученый признает свою ошибку и говорит, что этот предмет опубликован в «Илионе» (рис. 1468) в главе о греческом Илионе с указанием, что он был найден на глубине от 2 до 6 футов (0,6–1,8 метра). Месье Дюмон честно признает то же самое в примечании на с. 10 относительно двух фрагментов архаической расписной керамики (рис. 20, 21), однако профессор Джебб ни словом не обмолвился об этих примечаниях. Разумеется, месье Дюмон иногда делает и такие ошибки, которых он не признает. Так, например, он считает (с. 4), что предмет, изображенный на рис. 103 в «Илионе», является формой для изготовления украшений, в то время как в действительности это форма с углублениями для очень примитивных наконечников стрел, одна из которых имеет два длинных зубца. Далее, он считает маленький, плоский, очень тонкий, похожий на полумесяц предмет из серебра, приведенный в «Илионе» на рис. 122, фибулой, в то время как в действительности это сережка точно такой же формы, как и девять золотых сережек,
воспроизведенных на рис. 917 в «Илионе». Я повторяю, что в Гиссарлыке нет никаких следов фибул, как ни в одном из доисторических поселений, так и в лидийском поселении. В остальном месье Дюмон в своей работе признает (с. 3), что вазы, оружие и украшения, обнаруженные мною на Гиссарлыке, принадлежат одной из древнейших цивилизаций, следы которых были когда-либо открыты в греческих землях. Кроме того, месье Дюмон выражает (с. 72) твердое убеждение, что керамика Феры древнее чем XVI век до н. э., но позднее керамики Гиссарлыка, в которую, как очевидно из того, что он говорит (с. 2—18), он включает не только керамику всех пяти доисторических городов, но также и керамику лидийского поселения. Все это профессор Джебб мудро оставляет без внимания, поскольку это немедленно разрушит весь его план превращения доисторической керамики в римскую и греческую, он цитирует только ошибочные утверждения Дюмона как веские доказательства против меня и предпочитает умалчивать о его поправках к тем же самым утверждениям.Выше я полностью ответил на все выдумки профессора Джебба и доктора Брентано относительно деления терракотовых шариков, найденных в троянском слое, на зоны и показал полную абсурдность их утверждений, что они относятся примерно к 350–150 годам до н. э. Больше я на эту тему говорить не буду, удовлетворюсь лишь тем, что скажу, что исследователь не обязан тратить время, преподавая своим критикам азы археологической науки.
Глава VI
Конические курганы, именуемые курганами героев
§ I. Курган Ахилла
Другим предметом особого интереса было для меня исследование еще восьми конических курганов, так называемых «курганов героев». Я начал с раскопок двух курганов, расположенных у подножия мыса Сигей. Более крупный из этих курганов вся древность приписывала Ахиллу, меньший, возможно, его другу Патроклу. Однако никакой уверенности в этом нет, поскольку, согласно Страбону [295] , на мысе Сигей находились гробницы Ахилла, Патрокла и Антилоха, и, как уже говорилось, я обнаружил, что одна из больших массивных ветряных мельниц к юго-востоку от Сигея фактически построена на вершине древнего конического кургана, который доводит число курганов до трех, как и сказано у Страбона. Глядя на большой конический холм на выдающемся в море мысе, нет сомнений, что это тот самый курган, на который традиция единодушно указывала как на гробницу Ахилла, однако нам нечем руководствоваться, чтобы определить, какой из двух остальных курганов приписывался древними Антилоху, а какой – Патроклу, поскольку название «гробница Патрокла», которое ныне носит меньший незастроенный холм, судя по всему, было дано ему менее века назад Лешевалье или Шуазель– Гуффье [296] , а другой курган, который увенчан мельницей, доселе не привлекал к себе внимания современных путешественников и поэтому не отмечен ни на одной карте. Однако ради краткости я буду называть малый незастроенный конический холм «гробницей Патрокла».
295
XIII. С. 596.
296
Lenz C.G. Die Ebene von Troia nach dem Grafen Choiseul-Gouffier. Neu-Strelitz, 1798. S. 64.
То, что большой курган на выдающемся в море мысе в исторические времена Античности считался гробницей Ахилла, очевидно из Страбона [297] , Арриана [298] , Плиния [299] , Лукиана [300] , Квинта Смирнского [301] , Диона Кассия [302] и других. Он был расположен внутри укрепленного города Ахиллей [303] , который, судя по всему, доходил до современного турецкого городишки Кум-Кале и включал в себя его территорию, поскольку фрагменты мраморных колонн и других архитектурных блоков, обнаруженные вблизи поверхности, говорят о существовании на этом месте древнего города. Наличие древнего поселения к югу и востоку от кургана подтверждается массами древней керамики, которой покрыта земля.
297
XIII. С. 595.
298
Анабасис. I. 11, 12; ср.: Цицерон. За Архия, 10.
299
Естественная история. V. 33.
300
Харон, 521.
301
VII. 402.
302
LXXVII. 16.
303
См. только что цитированных авторов.
Курган Патрокла находится примерно в 350 ярдах к юго– востоку от погребения Ахиллеса, а третий курган, на котором стоит мельница, примерно еще в трехстах ярдах южнее [304] .
Согласно Шуазель-Гуффье [305] , гробница Ахилла столетие назад в народе именовалась Тиол, в то время как теперь и этот холм, и курган Патрокла деревенские называют Кувин. Первый курган расположен непосредственно к северо-востоку от мыса Сигей, на меньшей высоте, на самой границе высокого плато, которое резко обрывается и находится примерно в 250 ярдах от Геллеспонта [306] . Из-за его высокого расположения его можно видеть с моря издалека, и, таким образом, оно очень хорошо отвечает указаниям Гомера [307] .
304
См. большую карту Троады в начале этой книги.
305
Lenz C.G. Die Ebene von Troia… S. 64.
306
См. большую карту Троады.
307
(Od. XXIV. 80–84.)
Весной 1879 года владельцы этих курганов потребовали у меня 100 фунтов за позволение исследовать гробницу Ахилла и столько же – за гробницу Патрокла, однако теперь они значительно умерили свои требования и попросили только 20 фунтов, в то время как я давал только 1 фунт. К счастью, гражданский губернатор Дарданелл, Гамид-паша, приехал в апреле, чтобы посмотреть на мои работы, и я воспользовался этой возможностью, чтобы объяснить ему дело и чтобы убедить его, что требования владельцев чрезмерны и нелепы. Тогда он решил, что я тут же должен начать исследование этих двух курганов, с согласия владельцев или без него, и что в случае, если они не удовлетворятся 2 или, в крайнем случае, 3 фунтами, он, после того как раскопки закончатся, пришлет эксперта, который оценит причиненный ущерб и определит, на какое возмещение имеют право оба собственника. Боясь, что если они будут еще ждать, то окажутся не у дел, оба владельца с радостью приняли 3 фунта в возмещение всех своих претензий. Однако поскольку по турецким законам они имели право на треть любых сокровищ, которые могли бы быть обнаружены, они бдительнейшим образом наблюдали за ходом раскопок и не отходили ни на минуту. Однако они (но не я) были весьма разочарованы; поскольку, не найдя ни золота, ни серебра в шести исследованных мною до сих пор курганах, я нисколько и не ожидал открыть что-либо подобное теперь. Все, что я надеялся найти, – это керамика, и ее я нашел много. Я приставил к каждому кургану жандарма и четырех самых лучших моих рабочих-турок, относительно которых я был уверен, что они будут работать столь же усердно как с надсмотрщиком, так и без оного. Обязанностью жандарма было внимательно наблюдать за тем, чтобы все, вплоть до самых малейших осколков керамики, было тщательно собрано и ничего не было бы выброшено. На западном склоне кургана Ахилла все еще можно видеть выступающие из земли стены фундамента фермы, которую видел здесь Шуазель-Гуффье.