Троя

Даэман вышел вперед.

– А я знаю этого парня. – Он ткнул пальцем. – Видел его прежде.

– В туринской драме, – поддакнула Ханна.

– Точно, точно. – Коллекционер защелкал пальцами, напрягая память. – И звали его…

– Одиссей, – представился мужчина. Потом поднялся из кресла и шагнул навстречу ошарашенному Даэману. – Одиссей, сын Лаэрта.

17 Марс

– Она уже успокаивается, – промолвил Манмут. – Примерно один оборот за три секунды. Тряска и отклонения от курса снизились до нуля.

– Попробуем выровнять полет, – отозвался его товарищ. – Скажи, когда полярная шапка появится на перекрестие радара.

– Ладно… Нет, оно движется… Тьфу ты. Что за фигня?

Он попытался установить положение размытого белого пятна в голубом океане, но снежный буран летающих обломков и шаров плазмы сбивал его с толку.

– Это точно, – согласился Орфу. – Я настоящая фигня.

– Да я не про тебя.

– Знаю. Зато я про себя. Веришь ли, половину библиотеки не пожалел бы, лишь бы вернуть хоть один из шести глаз.

– Мы подключим тебя к какой-нибудь камере, – успокоил его европеец. – Дьявольщина, опять кувыркаемся.

– Пусть так и будет, пока не войдем в атмосферу. Побережем горючее и энергию. И кстати, по поводу моего зрения – тут уж ничем не поможешь. Пойми, я смотрел прямо на вспышку. Каналы сожжены вплоть до органики. От оптических нервов осталась горсть пепла.

– Мне очень жаль, – сказал Манмут.

Он чувствовал себя прескверно, и не только из-за безумной тряски. Спустя минуту хозяин «Смуглой леди» заговорил снова:

– Вода, воздух и реактивное горючее истощаются слишком быстро. Думаешь, нам обязательно падать вместе с этой кучей обломков?

– Так больше шансов, – отвечал иониец. – Ни один радар не отличит нас от прочего мусора.

– Радар? Да ты видел, кто нас атаковал? Колесница, чтоб ей! Полагаешь, на колесницах бывают радары?

Орфу откликнулся рокочущим смехом.

– Видел ли я? Не сомневайся, Манмут! Это было последнее зрелище в моей жизни. Люди-переростки посылают молнию, способную стереть в порошок одну треть космического корабля, включая Короса и Ри По. Не уверяй меня, что простые колесницы каждый день разъезжают в открытом вакууме. Не-а. Здесь пахнет какой-то каверзой. И мне это не нравится.

Капитан не нашелся что ответить. Бесконечная тряска и перевороты страшно действовали ему на нервы, однако все вокруг подлодки крутилось вместе с ней и стучало в борта. Значит, выхода нет, верно?

– Потолкуем о сонетах? – предложил Орфу.

– Измываешься, гад? – Моравеки питали слабость к древней нелитературной речи: чем нелитературнее, тем лучше.

– Ага, – подтвердил иониец. – Я гад, и я именно измываюсь. Как ты догадался, дружище?

– Э-э, постой-ка. Мусор начинает раскаляться. Как и мы. Ионизация ускоряется.

Ровное звучание собственного голоса порадовало европейца.

Крупные куски распавшегося корабля разогрелись докрасна, и нос подлодки тоже подрумянивался. Внешние датчики наперебой сообщали о стремительном скачке температуры. «Смуглая леди» входила в атмосферу.

– Пора выровнять нашу траекторию. – Гигантский краб обработал данные, полученные от систем лодки, взялся перенастраивать гироскопы и поджигать двигатели, извлекая все, что можно, из информации, оставленной Коросом. – Ну как, уже легче?

– Не совсем.

– Нельзя ждать. Я собираюсь развернуть эту жестянку, прежде чем мы поджаримся.

– Эту жестянку зовут «Смуглая леди», и она еще может спасти наши шкуры, – холодно проронил Манмут.

– Ладно, ладно. Скажи мне, когда край планетарного диска над полюсом окажется в центре монитора на корме. Тогда и выправим полет. Боже, чего бы я только не отдал за глаз! Прости, в последний раз вырвалось.

Капитан бросил взгляд на экраны. С неба сыпались сияющие осколки того, что некогда являлось космической посудиной и двумя ее пассажирами. Единственным, что маячило сквозь эту густую тучу, где безнадежно затерялись даже маленькие спутники, был сам Марс – оранжево-красно-буро-зеленая тыква, заполнившая собой все мониторы. Перекрестие радара, за которым следил европеец, резко подпрыгнуло вверх, потом еще раз, пересекло затянутое облаками побережье, лазурные волны, попало на белый участок…

– Готово, – доложил хозяин подлодки. – Полярная шапка в середине.

– Отлично.

Двигатели яростно загудели.

Корма раскалялась все ярче.

– Корос III рассчитывал с помощью носовых реактивных двигателей затормозить судно и отбросить их до столкновения с атмосферой, – сообщил Манмут.

– А я намерен сохранить те, что помощнее.

– Зачем?

– Увидишь.

– Но они же могут взорваться от перегрева?

– Да, могут, – хмыкнул Орфу.

– А есть шанс, что мы развалимся, когда они заполыхают?

– Еще какой, – отозвался краб. И запустил реактивные двигатели.

Подлодку заколотило как в ознобе. Шум моторов нарастал. Маленького европейца вдавило в сиденье. Спустя полминуты все прекратилось. Кольцо контроля высоты с глухим ударом отделилось от «Смуглой леди».

Мимо носовой камеры пронесся огненный шар; теперь она показывала задний вид, ибо путешественники влетели в атмосферу кормой вперед.

– Ударимся, непременно ударимся… – На сей раз любитель Шекспира уловил тревожные нотки в своем голосе. Впервые в жизни его ждал плотный воздух. При мысли о тесно подогнанных друг к другу молекулах кислорода маленького европейца затошнило еще сильнее. – Итак, отброшенные ступени белеют и вспыхивают. Наша корма начинает раскаляться. Реактивные двигатели на носу – тоже, но пока не так серьезно… Ух ты. Мы с тобой словно угодили в метеоритную бурю.