Троянская война

Такого не ожидал никто. Толпа замерла в молчании, а Приам сделал шаг вперед, внимательно всматриваясь в лицо пастуха.

– Кто ты?
– требовательно спросил царь.

– Я Парис Александр, пастух с северного склона Иды.

Тишину разорвал далекий крик:

– Слова! Слова!

Через толпу к алтарю пробивался старый пастух, которого Парис всю жизнь привык считать отцом.

По царскому знаку его пропустили к владыке и, упав на колени, пастух сказал:

– Прости меня, Приам Лаомедонтид, илионский владыка. Ты уже, наверное, и не помнишь меня, но это я отнес твоего несчастного ребенка на съедение зверям. Прости царь, я тогда не выполнил твой приказ! Как и было сказано, я оставил младенца на горе, но спустя три дня пришел, чтобы похоронить его кости. Однако ребенок был жив. Дикая медведица нашла его и кормила, как своего детеныша. Увидев такое чудо, я решил воспитать ребенка, как своего сына. Мальчик ничего не знал!

– Видно, такова воля богов! Мой сын вернулся и отныне займет свое законное место рядом со мной!
– объявил Приам. Это решение было с восторгом поддержано растроганной толпой, и никто не услышал, как Кассандра заявила:

– Отец, он принесет беду. Прикажи его казнить!

Однако Приам, обнявший Париса, уже не слушал дочь. Он поспешил отвести вновь обретенного сына во дворец, где уже ждала извещенная о чуде мать Париса, царица Гекуба и ее дети.

В знак своей радости Приам устроил богатый пир для всего города. Сотни быков и овец были заколоты и зажарены с пряными травами, десятки пифосов вина из дворцовых кладовых были опустошены на радость троянцев. Знатные горожане были приглашены во дворец, простые - пировали на улицах и площадях, где были наскоро сколочены столы и расставлены угощения. До поздней ночи гуляли люди, славя своего царя и его сына.

Герой праздника был усажен по правую руку от царя на почетное место, которое раньше принадлежало Гектору. Однако если кто-то ждал, что непобедимый царевич обидится на это, то они просчитались. Опытный не по годам Гектор лишь усмехнулся: мол, с меня не убудет. В конце концов, он старший сын и наследник государя, а еще он лучший воин Трои и любимец армии, так чего же ему обижаться по мелочам?

Вот и ушел Гектор на некоторое время в тень, чтобы не затмевать Париса. Тому же пришлось добрый десяток раз рассказывать историю своей короткой жизни и в ответ выслушивать о терзаниях своей безутешной матери. В результате бывший пастух так устал, что воспользовался первой же возможностью улизнуть из-под опеки своих родителей. Поэтому когда его позвал за собой какой-то паренек, Парис не раздумывая пошел за ним.

– Мне показалось, что тебя надо спасать от родительской любви!
– улыбнулся он, уведя Париса в неприметный коридор, а затем по лестнице проведя на закрытую галерею, опоясывающую под потолком весь зал. Отсюда можно было рассмотреть всех пирующих, оставаясь при этом незамеченным.

– Я часто тут прячусь во время торжеств, - улыбнулся он.
– Возьму внизу какой-нибудь еды, винца и тихонько сюда. Все как на ладони, а меня никто не замечает. Никто не будет ворчать, что детям не место среди воинов, никто не отберет вино. Удобно.

Наконец-то Парис рассмотрел говорившего. Тот, большеглазый и худой, был опрятно и добротно одет, на поясе носил оправленный в серебро нож и явно был своим человеком во дворце. При этом он достиг того возраста, когда уже и не ребенок, но еще и не юноша.

– Я Гелен, твой родной брат!

– А что, бывают неродные братья?
– улыбнулся Парис.

– Конечно. Есть кровные братья, это когда отец один, а матери разные. Есть единоутробные, это когда наоборот, разные отцы. А еще есть молочные братья и побратимы...

– Понятно. И ты, естественно, знаешь всех в зале.

– Разумеется.

– Тогда помоги мне немного. Меня знакомили с царевичами и вельможами, но я даже половину имен не запомнил. Расскажи, пожалуйста, кто есть кто.

– Легко! Вон тот великан, что беседует с воинами в углу, - это наш старший брат Гектор. Он хороший, только всегда занят. Вообще-то он второй сын, потому что был у нас еще один старший брат от первой жены отца по имени Эсак. Прорицатель и звездочет. Это, кстати, он о тебе гадости напророчил. Только вот он как овдовел, так от горя с ума и сошел. Упросил богов его в птичку превратить. Те не отказали. В общем, одним царевичем в царской семье меньше стало. Хотя если честно, то мало кто пропажу и заметил. Ведь если считать вместе с детьми от наложниц, то в Трое еще сорок братьев-царевичей осталось. О, прости, - смутился он.
– Сорок один царевич. Вон в синих плащах наши родичи Анхиз и его сын Эней. По знатности среди троянцев они уступают только нашей семье. Седого воина рядом с ними зовут Антенор, он друг и советник отца. Вокруг Деифоба стоят Арелох, Акамант и Пандар. Все отличные воины и прекрасные охотники. Вот тот носатый в расшитом рыбами хитоне - Лаодок. Наш кровный брат. Его мать была царской наложницей, но сейчас она стала толстой и некрасивой, и отец к ней больше не ходит. А вон бараний бок жует еще один наш братец, толстяк Палемон.

Постепенно Гелен рассказал обо всех собравшихся в зале. Когда Парис уже думал, что узнал всю свою родню, брат добавил:

– Да кстати, у тебя еще и сестры есть. Разумеется, их на пир не позвали. И правильно, нечего девушкам в мужском обществе делать. Но если останешься жить во дворце, с ними обязательно встретишься.

С Кассандрой ты уже знаком. Будь ее воля, она бы тебя обезглавила, но ты не сердись на нее. Она у нас немного не в себе. Кассандра - любимица солнечного бога. Правда, уже бывшая. Когда Аполлон обратил на нее свое внимание, она выпросила у него пророческий дар. Золотолукий не отказал, и стала Кассандра предсказывать будущее. Только когда Аполлон пришел к ней ночью, она отвергла солнечного бога. Вот он рассердился-то. В отместку за эту неудачу олимпиец проклял сестрицу, и теперь она может предсказывать только что-либо плохое, а ей никто не верит.

Я кстати, тоже могу предсказывать будущее. Если захочешь что узнать, обращайся смело. Только я гарантии не даю, могу и ошибиться. Я еще не научился с этим даром управляться.

Еще есть Креуса, которую отдали в прошлом году замуж за Энея, Лаодика, которую считают самой красивой из дочерей Приама, и Поликсена. Только Поликсена совсем еще маленькая, едва ходить научилась.

Гелен был готов еще долго рассказывать, но братьев нашел слуга, присланный царем за Парисом. Пришлось виновнику торжества спуститься и продолжить пить, танцевать и разговаривать с незнакомыми, и в большинстве своем неинтересными людьми. Лишь далеко за полночь слуги отвели его в спальню, дав возможность отдохнуть и выспаться.

***

С этого дня жизнь Париса круто изменилась. Отныне он жил во дворце, окруженный роскошью. Царица Гекуба почти каждый день приходила к нему, словно стремясь наверстать годы, проведенные в разлуке. Приам приставил к нему лучших наставников, чтобы наверстать все, упущенное юношей в детстве. Его учли письму и риторике, географии и истории, борьбе и храмовым обрядам, управлению колесницей и военному делу. Свободное от тренировок время почти полностью уходило на пиры и охоты, до которых троянские аристократы были большие любители. С Деифобом вчерашний пастух на удивление быстро помирился и даже сдружился.

– Проиграть равному не обидно, - заявил тот, пожимая руку Парису, и с тех пор относился к нему как к родному.

Лишь изредка удавалось Парису отправиться на Иду, где жил его приёмный отец и ждала любящая нимфа. Однако чем дольше жил царевич в Трое, тем реже появлялся он там, где вырос. Ему, познавшему роскошь и развлечения великого города, уже были скучны простодушные друзья детства, а Энона на фоне обольстительных троянских красавиц больше не казалась лучшей из девушек. Несколько раз он предлагал ей переехать с ним в город, но нимфа неизменно отказывалась покидать родные места, говоря, что ей не место среди людей.

Между тем шли годы. К Парису в Трое привыкли, и никто не вспоминал тревожные предсказания о его судьбе. Он же потихоньку стал принимать участие в управлении городом, по мере сил помогая отцу и старшему брату.

***

Хоть и стояла Троя на морском берегу, довольно долго троянцы не имели собственного флота. Они занимались земледелием, ремеслами и скотоводством, а также разрабатывали золотые рудники. Разумеется, у них были рыбаки, которые на больших лодках выходили на промысел, но настоящие корабли, пригодные для многодневных путешествий в открытом море, тут не строили. Сначала, когда только был возведен город, не умели, а потом в них не было надобности, ведь за небольшую плату свои корабли с уже подготовленными экипажами сдавали в аренду троянским царям финикийцы. Кроме того, власть Трои признавали жители недалеких островов Тенедос и Лесбос, имевшие прекрасные гавани и собственные суда. Так что дешевле и проще было не строить и содержать свой флот, а при необходимости нанять или призвать союзный.