Троянский пес

– Не знаю, – сказал Дим, чуть подумав. – Я даже не уверен, будут ли у меня карманы. Я уснул и само превращение не видел. В любом случае, сейчас у нас денег нет.

Дим подпрыгнул несколько раз. Наверное, чтобы убедиться, что денег при нем действительно нет.

Я вздохнул. Да, без финансовых средств путешествовать печально.

Были ли у Баралора деньги? Очень даже может быть, но шарить по ящикам в их поисках я посчитал ниже своего достоинства. Достоинство, оказывается, весьма дорогая вещь. Вот только платить за него приходится нам, вернее, расплачиваться. В частности, сейчас – невозможностью наведаться в трактир. А что поделать, оно того стоит. Быть может, это единственное, что есть у нас с Димом кроме нескольких стикеров и сумки с продуктами.

– Дим, а что ты умеешь делать? – поинтересовался я.

– Читать и писать на нескольких языках. В том числе на древних, – откликнулся мой друг без промедления.

С образованием у него все в порядке. Очень полезные умения, но не сейчас.

– Боюсь, нам это не пригодится. Вряд ли у крестьян найдутся древние манускрипты. А насчет писать ты вроде как-то уже пытался.

– Да, писать, пожалуй, временно не получится, – согласился Дим. – Еще могу слагать стихи и составлять прошения.

– Прошения в стихах – это нечто. При случае продемонстрируешь?

– Вообще-то я то и другое делал по отдельности. Но если хочешь, можно и совместить.

– А что-нибудь более приземленное?

Дим задумался минут на пять.

– Знаешь, в моем теперешнем виде многие умения становятся несколько труднодоступными. Разве что наняться в охрану?

– А что, мысль интересная. Вид у тебя более чем внушительный. Сделай серьезное выражение лица, то есть морды.

Дим нахмурился, отчего меня чуть не разобрал смех. Вид собаки, выглядевшей как размышляющий философ, был весьма удивителен.

– Ну как? – поинтересовался мой мохнатый друг.

– Впечатляет. Если потренируешься, будет вообще замечательно.

Прошагав по утоптанной грунтовой дороге, мы перешли по мосту через речушку и расположились на ночлег в рощице. Блуждать в темноте в поисках пристанища не хотелось.

С одной стороны меня согревал небольшой костер, с другой – густой мех Дима. Так я с удовольствием и проспал до утра. Не окруженный уютом, но с полным ощущением свободы, вольного ветра и запаха костра.

Позавтракав остатками колбасы, мы испили воды из речки и направились дальше. Путь наш лежал к поселку, который при свете дня стал виден совершенно отчетливо. Знай мы о нем раньше, могли бы дойти еще вчера. С другой стороны, заявиться в село среди ночи было не самой хорошей идеей. Вот с утра – совсем другое дело.

Встречные крестьяне раскланивались с нами и провожали настороженными взглядами. Эти почтительные люди были не слишком разговорчивы, но я тогда не придал этому значения.

– Дим, ты посмотри, как меня здесь приветствуют.

– Почему это тебя?

– Как почему? Это же я иду в сопровождении такой огромной собаки.

– Логично, – согласился Дим. В общем-то с этим трудно было не согласиться.

Так все и продолжалось, пока мы не вышли на главную площадь поселка. Вообще-то в поселке она была единственная, но так уж жители поселка с названием Туулеб ее называли – главная. Не могу заподозрить их в большой оригинальности, но кто позволит отказать им в этом праве? Как и в праве собираться на этой площади. Не для того ль она здесь и есть?

– Добро пожаловать, достославные путешественники.

Я оглянулся в поисках еще каких-нибудь путешественников кроме нас с Димом. Никого. Неужели этот славный сухой долговязый человек с коварной усмешкой обращается к нам? Его невысокий помощник держал свиток и перо с таким сосредоточенным лицом, будто готовился записать все, что мы скажем, как непреложную истину.

– Спасибо, конечно. Только мы не ждем никакой встречи. Вы случайно не перепутали нас с кем-нибудь?

Помощник с беспокойством зашуршал бумагой. Наконец, найдя что-то, ткнул пальцем, и долговязый кивнул:

– Все точно. Человек никому не известный – один, собака большая лохматая – одна.

– Похоже, встречают действительно нас, – проговорил Дим.

Долговязый с помощником подпрыгнули. Они что, говорящих собак не видели?

– Позвольте угостить вас по поводу прибытия в славный поселок Туулеб, – долговязый сделал жест в направлении открытой двери, из-за которой доносились вкусные запахи.

Ага, видимо, это местный трактир. И вывеска есть – «Соленый ветер». Очень романтично.

Местные пропустили нас вперед. Интересно, с чего это они решили нас встретить? Стоит этим поинтересоваться сейчас или лучше сделать это после обеда?

Как в воду глядел – интересоваться надо было сразу. Потому как сделать это после мы просто не успели.

– Ваша собака пиво пьет? – поинтересовался долговязый.

– Вообще-то она не моя. В смысле, он мой, конечно, но не собственность, а друг. Дим, ты пиво будешь? Если нет, то я могу выпить обе кружки.

– Пиво? – Дим зажмурился мечтательно. – Буду.

Лучше бы он отказался. Тогда хотя бы один из нас остался в неспящем состоянии и смог за нас постоять. Ах, этот коварный блюститель Лютис и его менее коварный помощник Арчи. Почему менее? По крайней мере, он хотел отвезти нас в город. Лютис же был за то, чтобы расправиться с нами прямо на месте.

– И все-таки, господин блюститель Привер, мы не можем исключать возможности ошибки, – заявил помощник Арчи.

– Не вижу смысла. Но, если вы настаиваете, можем провести испытание – кинем их в озеро. Если обвиняемые не прибегают к недозволенному колдовству и не являются прирожденными Магистрами, то они пойдут ко дну. Ну, а если выплывут – значит, виновны.

Это что еще за самоуправство? Кто позволяет себе честных граждан кидать в озеро? Мы с Димом запротестовали. Нет, вообще-то я плаваю неплохо, Дим в образе собаки, должно быть, тоже – у собак это в крови. Вот только у меня были сильные подозрения, что кидать нас в воду собрались так, как есть – то есть связанными. И стоило для этого покидать замок Баралора?

Печально. Я подумал было, что настало время подводить итоги моей не такой уж длинной жизни, попрощаться с Димом (к сожалению, завязанный рот не позволял мне этого сделать словами), вспомнить о главном. Но события неожиданно свернули в сторону от намеченного коварным Лютисом плана. Что было в моей жизни главным, вспомнить я так и не успел.