Тройное удовольствие или На счет «три» кайф лови

– По крайней мере, я знаю, что у него есть адвокат. Это больше, чем знаешь ты.

– Тут ты меня обскакала, - согласился Морелли. – Проверю завтра в суде, но, судя по моему опыту, нас не информируют о юридических консультациях.

В список добавился новый вопрос. Зачем Мо понадобился адвокат? Ему нужен был бы адвокат, если он подумывал сдаться. Наверно, были и другие причины, но я не могла их придумать.

Я подошла к окну и выглянула наружу. Снег перестал, и на улицах прояснилось. Я прошагала по спальне. Потом прошла по гостиной. Подошла к столу в столовой и написала в блокноте «Мо взял адвоката». Затем добавила надпись «Три человека думают, что они могли видеть Мо на Монтгомери Стрит».

Я нарисовала большую круглую голову и заполнила ее вопросительными знаками. Это была моя голова.

Я снова стала вышагивать по квартире. Монтгомери Стрит никак не могла от меня отвязаться. Проклятье, подумала я, надо туда прогуляться. Все равно мне больше нечего делать.

Я оделась и потащилась туда, на ночь глядя, в «бьюике». На Монтгомери я припарковалась почти в том же месте, что и в предыдущие сеансы слежки. И увидела в точности тот же самый пейзаж. Желтое многоквартирное здание, миссию, церковь, магазин бытовой техники. Единственное отличие было в том, что сейчас было темно, и там был свет. Технически было еще темно в первые два часа, что я провела с Рейнжером, но поскольку я была тогда в полусонном состоянии, то это не считается.

Ради смеха я навела на здание бинокль, выискивая освещенные без занавесок окна. Я не увидела ни обнаженку, ни убийства, ни Мо. Подглядывание слишком уж перехвалили.

В миссии не было света, а вот возле церкви наблюдалось скопление кое-какого транспорта. Миссия и церковь занимали два здания, в каждом из которых было по два этажа. И в то же время они были магазинами. Магазин канцелярских принадлежностей и химчистка. Реверенд Билл, проповедник геенны огненной, купил здания пять лет назад и поставил церковь. Он был одним из тех проповедников, что призывают всех криками «ура», типа, «давайте вернемся к семейным ценностям». Время от времени его фотография появлялась на страницах газет то во главе пикетчиков у клиники абортов, то выливающего бычью кровь на женщину в мехах.

Народ, входящий в церковь, выглядел вполне нормальным. Никто не нес лозунги или ведра с кровью. Большинство с семьями. Несколько одиноких мужчин. За полчаса я насчитала двадцать шесть мужчин, женщин и детей, затем служба, должно быть, началась, потому что парадная дверь осталась закрытой, и больше никто не появился. Это не была этнически разнообразная группа, что вовсе не потрясало. Ближайшее соседство было преимущественно белым, из «синих воротничков» (рабочие, технический персонал - Прим.пер.). Люди обычно выбирают церковь в пределах своего сообщества.

В девять закрылись магазин бытовой техники и «Кафе Сэла». А через полчаса из церкви один за другим вышли двадцать шесть человек. Я еще раз осмотрела окна в бинокль. Мои глаза приклеились к третьему этажу, когда в мое окошко со стороны пассажирского сиденья кто-то тихонько постучал.

Это был Карл Констанца в форме полицейского. Он смотрел на меня и укоризненно качал головой. Я открыла дверь, и Карл присел рядом на сиденье.

– Тебе действительно нужна личная жизнь.

– Ты говоришь, как моя матушка.

– К нам поступила жалоба об извращенце, который сидит в «бьюике» и смотрит в бинокль в окна жителей.

– Я проверяю, вдруг покажется Мо.

Констанца взял бинокль и наставил на здание.

– Ты еще будешь делать проверку?

– Нет. Я закончила. Даже не знаю, зачем я вернулась сюда сегодня. У меня всего лишь было предчувствие, ты понимаешь?

– В этом районе даже никто не раздевается, - поделился Констанца наблюдением, все еще переходя от окна к окну. – Ты говорила с Реверендом Биллом?

– Еще нет.

– Так тебе стоит сходить и сделать это, пока я присмотрю тут. Вот эта квартира на втором этаже выглядит многообещающе.

– Думаешь, Мо может быть там?

– Нет. Думаю, голая женщина может быть там. Давай, дорогая, - начал припевать Констанца, наблюдая за женщиной в окне, - расстегни кофточку для Дяди Карла.

– Ты отвратителен.

– Служу отечеству, - откликнулся Констанца.

Я пересекла улицу и попыталась заглянуть за занавески, закрывающие два круглых окна на фасаде Свободной церкви. Большого успеха я не достигла, поэтому открыла дверь и заглянула внутрь.

Весь нижний этаж был по существу одной большой комнатой, оформленной в стиле зрительного зала с кучей складных стульев, выстроившихся рядами, и возвышающейся платформой у задней стены. Платформа была покрыта голубой тканью, образующую юбочку. В середине платформы стоял аналой. Я предположила, что это кафедра.

На одном конце платформы мужчина складывал книги. Средней комплекции, среднего роста и с головой, как шар для боулинга. На носу у него были круглые очки в черепаховой оправе, весь розовенький и чистенький, и он выглядел так, словно должен был сказать что-то типа «Все путем, соседушка». Я узнала его по фото в газетах. Это был Реверенд Билл.

Он выпрямился и улыбнулся мне. Голос у него был приятным и мелодичным, а тон мягким. Легко было вообразить его в облачении хориста. И трудно представить, как он выливает бычью кровь, впрочем, полагаю, когда нужда заставит…

– Конечно, я знаю Мозеса Бидмайера, - сказал он приветливо. – Дядюшку Мо знают все. Многовато он нафасовал за свою жизнь рожков с мороженым.

– Пара людей сообщила, что видели его недавно здесь, на Монтгомери Стрит.

– Вы имеете в виду, с тех пор, как он исчез?

– Вы что-то знаете об этом?

– Несколько наших прихожан из Бурга. Все просто обеспокоены. Это весьма странное поведение для человека столь выдержанного, как Мо Бидмайер.

Я дала Реверенду Биллу свою карточку.

– Если увидите его, я буду признательна за звонок.

– Конечно.

Он молча уставился на карточку, задумавшись и посерьезнев.

– Надеюсь, с ним все в порядке.

Глава 9

Не горя желанием снова увидеть в своей спальне на рассвете Рейнжера, я убедилась, что окна закрыты на защелку, а на двери надежный засов. Затем для пущей уверенности соорудила перед дверью башню из сковородок и кастрюль так, чтобы если откроется дверь, посуда обрушится, и разбудит меня. Однажды я уже проделала подобное с башней из стаканов. Очаровательно сработало, если не считать того, что весь пол был усеян битым стеклом, а необходимость пить из бумажных стаканчиков царила в моей жизни вплоть до появления следующего денежного чека.