Тройное удовольствие или На счет «три» кайф лови

– Я стояла здесь и думала о том же, - согласилась она.

– У вас есть ключ от его квартиры?

– Нет, но насколько я знаю, такого не существует вообще. Мо любил уединение.

– А вы не знаете кого-нибудь из его друзей? У него есть подружка?

– Простите. Мы не были столь близки. Мо - хороший брат, но, как я уже говорила, был очень замкнут.

Через час я возвратилась в Бург. Я проехала по Феррис и притормозила возле Лулы.

– Как дела? – спросила я.

Лула сгорбилась за рулем своего красного "файерберда".

– Совсем ничего не происходит. Более скучной долбаной работы у меня еще не было. Делать такое можно хоть в коме.

– Кто-нибудь приходил покупать леденцы?

– Мамаша с малышом. Это все.

– Они возвращались?

– Нет. Только взглянули на дверь и ушли.

Я посмотрела. Скоро заканчиваются занятия в школе. Оттуда вывалит куча подростков, но дети меня не интересовали. Меня интересовали взрослые, которые могли появиться. Чтобы полить его растения или доставить почту.

– Поторчи пока здесь, - сказала я. – Я собираюсь опросить побольше соседей.

– Че? Поторчи ей. Я замерзну до смерти, сидя в машине. Это не тебе не Флорида, знаешь ли.

– Я думала, ты хочешь быть охотницей за головами. Именно этим и занимаются охотники за головами.

– Не имеет смысла с этим связываться, если в конце я никого не пристрелю, а даже гарантии нет, что мне это удастся. Все, что я слышу - типа, не делай то, да не делай это. Не могу даже запихнуть сукина сына в багажник, если его найду.

Я пересекла улицу и поговорила еще с тремя ближайшими соседями. Ответы были стандартны. Они не имеют понятия, где Мо, и думают, что с моей стороны большая наглость предполагать, что он преступник.

В четвертом доме открыла девочка-подросток. Мы с ней были одеты почти одинаково. «Мартенсы», джинсы, фланелевая рубашка поверх футболки, слишком много туши на ресницах, копна каштановых локонов на голове. Она была фунтов на пятнадцать легче, и лет на пятнадцать моложе. Я не завидовала ее молодости, но мне следовало дважды подумать о той дюжине пончиков, что я прихватила по дороге, проезжая через Бург, зовущие меня с заднего сиденья машины, пока мы тут болтали.

Я дала ей мою карточку, и ее глаза широко распахнулись.

– Охотник за головами! – прочла вслух она. – Круто!

– Ты знаешь Дядюшку Мо?

– Конечно, я знаю Дядюшку Мо. Все вокруг знают Дядюшку Мо.
– Она наклонилась вперед и понизила голос. – Он что-то натворил? Вы пришли за Дядюшкой Мо?

– Он пропустил дату суда за незначительное правонарушение. Я хотела назначить новое расписание.

– Вот это да! Когда вы его найдете, то выволоките и закроете в багажнике своей машины?

– Нет!

Да что это все помешались на багажниках? – Я хочу только поговорить с ним.

– Спорим, он творил что-то по-настоящему ужасное. Голову даю на отсечение, вы его хотите забрать за людоедство.

Людоедство? Помилуйте, этот человек продавал леденцы. Что ему толку от пальцев рук и ног? Это дитя разбиралось в обуви, но склад ума у нее был ужасный.

– Ты знаешь что-нибудь о Мо, что могло бы мне помочь? Есть ли у него близкие друзья по соседству? Ты недавно его видела?

– Я видела его пару дней назад в магазине.

– Может быть, ты могла бы понаблюдать для меня за магазином. Мои телефоны на карточке. Увидишь Мо или кого-нибудь подозрительного, позвони мне.

– Так я буду почти охотником за головами?

– Почти.

Я припустила назад к Луле.

– Ладно, - предложила я, - ты можешь вернуться в контору. Я нашла замену. Девчонка, что живет через улицу, согласилась пошпионить для нас.

– Отличные новости. А то уже надоело.

Я проводила Лулу в контору и позвонила своей подруге Норме, которая работала в Управлении автомобильным транспортом.

– Дам тебе имя, - обратилась я к ней. – Нужны номер и какая машина.

– Что за имя?

– Мозес Бидмайер.

– Дядюшка Мо?

– Он самый.

– Информацию о Дядюшке Мо я не стану тебе давать!

Я опять выдала эту сказку про белого бычка о пересмотре расписания, которая уже навязла в зубах.

В отдалении послышали клики клавиатуры.

– Если хоть один волос упадет с головы Дядюшки Мо, я никогда больше не дам тебе номер машины.

– Я не собираюсь причинить ему ничего плохого, - успокоила я, - я никого не обижаю.

– А что насчет того парня, что ты убила в августе? А как быть с похоронным бюро, что по твоей милости взлетело на воздух?

– Ты собираешься давать мне сведения или нет?

– У него девяносто-два «хонда цивик». Голубая. У тебя ручка есть? Я зачитаю номер.

– Черт возьми, - высказалась Лула, заглядывая мне через плечо. – Похоже, мы добыли целую уйму улик. Возьмемся искать эту тачку?

– Да.

А потом мы поищем ключ от квартиры. Всякий беспокоится, чтобы не оказаться у собственной запертой двери. Если у тебя нет соседей, которым ты мог бы доверить ключ, спрячь его поблизости. Предусмотрительно помести его над дверным косяком, положи под ближайший к фундаменту фальшивый булыжник или сунь под коврик.

Я не собиралась насильственно вторгаться, но если бы нашла ключ…

– Я еще не обедала, - заявила Лула. – А я не могу работать, если основательно не подкреплюсь.

Я вытащила пакет с пончиками из своей огромной черной кожаной сумки, и мы стали жадно поглощать их.

– Делу время, потехе час, - произнесла я чуть попозже, отряхивая сахарные крошки с рубашки, тайно мечтая, чтобы я остановилась на двух пончиках.

– Я пойду с тобой, - предложила Лула. – Только на этот раз я веду машину. У меня большое убойное стерео в машине.

– Только не веди слишком быстро. Не хочу, чтобы нас забрал офицер Гаспик.

– Ой-ей-ей, - догадалась Лула. – Ты, как и Дядюшка Мо, таскаешь недозволенное?

Не сейчас. Мой тридцать восьмой «Смит и Вессон» дома, сидит в кухонном столе, в коробке из-под печенья с бурым медвежонком. Пистолеты до смерти пугают меня.

Мы втиснулись в Лулин красный «файерберд» и отправились на Феррис с рэпом, оставляя за собой след из дребезжащих окон.

– Может, тебе стоит немного убавить, - проорала я Луле через пару кварталов. – Я заработаю аритмию.