Трубка Шерлока Холмса

– По-видимому, рок преследовал их на протяжении всей истории рода, – заметил Холмс, постучав длинным пальцем по обложке справочника. – Второй лорд Дирсвуд был обезглавлен Ричардом Третьим. Другого за участие в заговоре Бабингтона в тысяча пятьсот восемьдесят шестом году посадили в лондонский Тауэр, где он и умер от лихорадки, избежав смерти на плахе. Третий был убит на дуэли. К этому можно добавить смерть отца молодого маркиза в результате несчастного случая на охоте. При данных обстоятельствах их фамильный девиз «Fortunae Progenies» [5] звучит довольно иронично. Значит, вам ничего не приходит в голову по поводу кончины Гилберта Дирсвуда?

5

Здесь: удачливый род (лат.).

– Нет, Холмс, должен признать, мне кажется, тут все ясно.

– Вы меня удивляете. Разве вы не помните рассказ мисс Рассел о ее первой встрече с Гилбертом Дирсвудом? Она сказала, что маркиз гулял с собакой (это было единственное упражнение, которое бедняга мог себе позволить, заметьте это, Уотсон), когда споткнулся и упал, перебираясь через изгородь. И теперь мы должны поверить, будто молодому человеку разрешили выйти в море на лодке одному при неблагоприятных погодных условиях?

– Вы правы, Холмс. Теперь я понимаю, куда вы клоните. И что же вы предполагаете? Что это не был несчастный случай? Значит, это могло быть убийство?

Холмс откинулся на спинку кресла и взглянул на меня со снисходительным видом:

– Продолжайте, мой дорогой Уотсон. Пожалуйста, изложите вашу теорию.

– Итак, – начал я, воодушевленный этой идеей, – нынешний лорд Дирсвуд, возможно, убил своего племянника, чтобы унаследовать титул и состояние. Потом он бросил тело в море, перевернув лодку, чтобы создалось впечатление, будто молодой человек утонул.

– Несомненно, он также привязал к телу камни, чтобы его никогда не нашли?

– Конечно, такое возможно.

Холмс издал смешок, который меня обескуражил:

– Интересная теория, мой дорогой друг. Однако вы не учли свидетельство мисс Рассел. Несмотря на мое предупреждение, вам не терпится строить догадки, и вы забыли о том, что она видела – или считает, что видела, – молодого лорда Дирсвуда живым всего три дня назад в Хартсдин-мэноре. А если так, то что же это за бесплотное привидение, которое с трудом удерживали двое взрослых мужчин?

– Значит, он мог выжить после попытки убийства и приплыть к берегу, а позже появиться в Хартсдин-мэноре, чтобы встретиться лицом к лицу с дядей? При подобных обстоятельствах у нового маркиза Дирсвуда вполне могла возникнуть необходимость скрутить его.

– В сговоре со слугами, конечно? Если ваша теория верна, почему же его дядя не сделал второй попытки убить племянника и не зарыл тело где-нибудь в усадьбе? Ведь его целью было уничтожить наследника и заполучить титул? И кроме того, с какой стати нынешний маркиз предложил мисс Рассел и мистеру Лоусону привести кого угодно и обыскать дом? Не кажется ли вам это странным при данных обстоятельствах?

– Я не совсем улавливаю вашу мысль.

– Тогда поставьте себя на место нынешнего лорда Дирсвуда. Вас недвусмысленно обвинили – хотя мисс Рассел и мистер Лоусон, вне всякого сомнения, выразились более деликатно – вас обвинили в том, что вы незаконно унаследовали титул и состояние Дирсвудов, поскольку настоящий наследник жив. Вы решительно отрицаете это обвинение. Какова была бы ваша реакция при данных обстоятельствах?

– Я бы, разумеется, направил к ним моего адвоката, а если бы они упорствовали в своей клевете, пригрозил судебным иском. Так поступил бы любой разумный человек.

– Вот именно. И тем не менее лорд Дирсвуд этого не сделал. Помните об этом, Уотсон, когда мы приступим к расследованию. Могу я предложить, чтобы вы также рассмотрели еще два факта, которые могут иметь отношение к делу?

– Что же это за факты, Холмс?

– Во-первых, дом в поместье Хартсдин-мэнор, если верить справочнику, был построен в царствование Елизаветы Первой, и, хотя его сильно перестроили в восемнадцатом веке, сохранилось крыло подлинного тюдоровского здания. Во-вторых, седьмой лорд Дирсвуд участвовал в заговоре Бабингона.

– Заговор Бабингтона? Вы имеете в виду заговор с целью убить королеву Елизавету и посадить на трон Марию Стюарт, королеву Шотландии? Но какое отношение это может иметь к делу, которым мы занимаемся?

Однако Холмс не ответил на мой вопрос. Он сказал только:

– Подумайте об этом, Уотсон, и вы не без пользы проведете время, оставшееся до завтра, когда я ожидаю увидеть вас здесь снова. Приезжайте заблаговременно, чтобы успеть на поезд до Гилфорда, отходящий в четыре семнадцать.

Я последовал совету Холмса и принялся ломать голову над этим делом, однако к той минуте, когда на следующий день мы с Холмсом отправились на вокзал Ватерлоо, я ни на шаг не продвинулся в разгадке тайны.

II

На станции в Гилдфорде нас встретил Фредерик Лоусон, который объяснил, что, так же как и мы, остановится на вилле «Уиндикот» на случай, если его профессиональные услуги потребуются в ходе нашего расследования.

До Литл-Брэмфилда, вблизи которого проживали мисс Рассел и ее отец, было пять миль, и дорога шла через вересковые пустоши. При угасающем свете они выглядели унылыми, и единственной растительностью здесь были вереск и утесник. Несколько чахлых деревьев вырисовывались на фоне темнеющего неба, как увечные часовые, охраняющие этот мрачный пейзаж.

Наша поездка подходила к концу, и оставалось проехать последние полмили, когда Фредерик Лоусон привлек наше внимание к правой стороне дороги. Так мы впервые увидели Хартсдин-мэнор.

Дом стоял на некотором расстоянии от дороги – прямоугольное здание строгих очертаний. Его серый каменный фасад в древнегреческом стиле не оживляли ни кустарники, ни вьющиеся растения. Перед домом простирались ухоженный сад с розарием и лужайка, гравиевая подъездная аллея вела от кованых железных ворот к простому портику с колоннами.

Через несколько секунд мы уже миновали его, но Холмса, по-видимому, удовлетворил первый беглый взгляд: он с довольным видом откинулся на подушки экипажа.

Вскоре мы прибыли на виллу «Уиндикот». Возле просторного дома из красного кирпича нас приветствовала мисс Рассел и проводила в уютную, хорошо обставленную гостиную, где в камине весело потрескивали поленья.

У огня сидел пожилой седовласый джентльмен, которого мисс Рассел представила как своего отца. Этот человек, поздоровавшийся с нами со старомодной учтивостью, выглядел хрупким, что свидетельствовало о слабом здоровье.

Ради него мы вели разговор общего характера, но, когда мистер Рассел удалился в свою комнату, принялись обсуждать тему первоочередной важности. Холмс подтвердил договоренность с мисс Рассел о вечерней поездке. Экипаж повезет нас той же дорогой, которой мы приехали, и, повернув на перекрестке, проедет мимо ворот Хартсдин-мэнора в половине одиннадцатого – в тот час, когда, четырьмя днями раньше, мисс Рассел явилась свидетельницей происшествия в саду.

Погода стояла по-прежнему ясная, а луна еще только-только пошла на ущерб. Таким образом, условия были сходными с теми, при которых она проезжала мимо Хартсдин-мэнора в тот вечер.