Трудно быть бесом

— И что… это действительно возможно?

— Прорабатываем вопрос. Почему нет. Наука может все. Были бы вложения.

— Ну хорошо, Борис Григорьич. Давайте вернемся, так сказать, к истокам. Вы были одним из первых, кто подхватил и стал развивать эту многообещающую тему жопы. С чего все начиналось, как зародился ваш бизнес?

— Молодой человек, я был не «одним из». Я и был первым. А начиналось все просто — с нее же, с жопы. Видите ли, теперь я уверен, что это были вещие сны. Пророческие. Мне начала снится жопа. Во всяких интересных вариантах. Вот с того и пошло. Поначалу я, правда, не связывал это с бизнесом. Да и немудрено было. Колумб вон так ведь и не узнал, что Америку открыл. Думал — Индию. Вот и я думал… хе… в том же роде. Но я быстро прозрел. В этом мне помог мой тогдашний знакомый, Петька Кустоедов.

— Тот самый? Знаменитый жоп-продюсер?

— Он самый. Только тогда он еще не был знаменитым. Честно говоря, только между нами, он был дурак дураком. Но жопу он просек на раз, когда я ему свои сны рассказал. Меня как током шибануло тогда. Ё-мое, думаю, это ж клондайк, это ж поле непаханое, это ж горы золотые — подходи и загребай. И Петьку, видно, этим же током шибануло. Как он сразу поумнел-то на жопе! Ну а я взял в банке кредит, да и развернулся потихоньку. На сегодня у меня около двух сотен бутиков по всей стране. Вот такая она, вещая Жопа…

После интервью с Переплюевым Илья Петров-Бодкин заглянул в книжную лавочку. Кроме своих корреспондентских обязанностей в «Искусстве моды», он имел еще обязательства перед самим собой. Это была мечта, со временем принявшая форму долга. Петров-Бодкин хотел написать книгу о Жопе. И не просто о Жопе, а с философским уклоном. С экзистенциальным или, на худой конец, если экзистенциальность туго пойдет, каким-нибудь социокультурным изгибом. Чтобы всем было ясно — автор человек серьезный, понимающий толк в современных процессах, можно сказать, эти процессы и организующий. А не какой-нибудь там хавающий пипл.

Вот уже несколько месяцев Петров-Бодкин собирал материал для своей книги. Реальность предоставляла материал в огромных количествах. Куда ни посмотри, везде была Жопа. Проблема состояла в том, чтобы философски обобщить весь этот разнообразный материал. А где еще искать обобщений, как не в книгах же.

Но, конечно, не в таких, как совершенно бесполезные. для экзистенциального уклона, заполонившие книжные полки «Чакры жопы», «Магия жопы», «Здоровье и красота вашей жопы» или даже «Стратегия успешного замужества. Жопа — ваше оружие».

Изучая ассортимент на полках, Петров-Бодкин размышлял: «Универсальность жопы как продукта рыночных технологий — в его привлекательности и для простаков, и для высоколобых, причем в любой сфере интересов». Подумав, он достал из кармашка записную книжку, ручку и увековечил эту мысль для будущих своих читателей.

Из имеющегося для высоколобых он приобрел в магазине томик «Великие жопы истории» (о жопах исторических знаменитостей, вроде Нерона, Наполеона, Блаватской, Франклина Рузвельта, на основе реконструкций по портретам, воспоминаниям современников, мемуарам любовниц и любовников и т. д.). Из прочего — рекомендованную продавщицей «Жопу Нострадамуса. Она тоже пророчествовала» и в довес утилитарно-познавательную «Как жопа может помочь в вашем бизнесе». А в отделе видеопродукции купил кассету с последними сериями мультфильма для взрослых про Жопасю и ее бой-френда Задуна.

После чего пошел домой расшифровывать интервью с отечественным биллгейтсом жоп-индустрии Переплюевым.

«…низкого и несоответственного качества. И за такие работы недоучкам присваивают третью степень. Взять хотя бы тупицу Бардабура. Его тема — „Общение душ умерших с родственниками и знакомыми“. Для общения он употребляет домашнюю человеческую технику. Телефон, телевизор, компьютер. Входит в контакт и заявляет: „Здрасьте, я звоню вам с того света. Мне здесь хорошо, но я скучаю без вас. Поскорее переселяйтесь сюда“. Вам, господин Граззиал, этот метод уловления дураков, конечно, хорошо известен. И вам также известно, что это уровень второй степени. За что же тут присваивать третью? Без сомнения, это проделано с вышеозначенным предательским умыслом.

Хозяин учит тому, что любящий себя бес не должен переступать рамки дозволенного ему свыше. Ослушники приравниваются к мятежникам и подлежат суровому наказанию. В этом великая мудрость Хозяина. Не для того ли присваиваются степени, чтобы выполнялось это правило? Чтобы неучи первой степени не смели совать свои рыла в дела четвертой степени…»

Дульзибал перестал строчить и задумчиво потрогал морду. Ожоги от бесячьего огня на лбу и левой щеке взбухли вонючим месивом. Хорошая иллюстрация. Сунул рыло в дела четвертой степени, права качать надумал. Конечно, схлопотал. Потому что нету у второй степени никаких прав перед четвертой.

«Но находятся иные, которые с преступного попущения здешних педагогов даже аттестационную работу проводят на запрещенном для них уровне. Довожу до вашего сведения, господин Граззиал, что ученик Галадруль второй степени для аттестации на третью степень подвизался в предвыборной кампании. Продвигал своего человеческого кандидата на пост губернатора. Тогда как всем хорошо известно, что весь этот балаган с выборами — территория четвертой степени и никого другого. Его кандидат легко обошел всех остальных. Галадруль предварительно сотворил из него знаменитого на всю страну колдуна, чудеса изобильно сыпались с этого человечишки. А потом нашептал ему предвыборную программу. Там и погода для области на заказ, и бесплатная зарядка воды лечебной энергией для всех местных, и хорошие урожаи в краю, и бесплатные исполнения одного желания для всех два раза в год, и даже обещание обрюхатить одним сеансом всех бесплодных баб, какие пожелают. Галадрулю все сошло с лап…»

Мультик про Жопасю Петров-Бодкин любил за то самое жизненное глубокомыслие, которое сам мечтал видеть в своей книге. Легкое, ненапрягательное, будто игрушечное и при этом чертовски экзистенциальное. Немудреный обыватель, почуяв это глубокомыслие, оформленное легкомысленно, радуется, как ребенок, который правильно сложил кубики и прочитал на них слово. Но, конечно, уразуметь полностью все это глубокомыслие обывателю не под силу, поскольку само мыслие довольно расплывчато.

— Ой, ой-ой-ой, плохо мне! Ушел, ушел, гад такой! Ой-ой-ой! — причитала Жопася, лежа на диване и горестно всплескивая ручками. — Ой, умру без него!

— Без кого это ты умрешь? — подозрительно осведомился Задун, входя в комнату.

— Плохо мне, Задунчик! Он ушел от меня! Ой, помру без него. Приходи, Задунчик, на мою могилу, пролей скупую слезу…

— Это ты, Жопаська, прекрати, — строго велел Задун. — И отвечай давай: какой такой гад ушел от тебя? Ты мне изменяла с каким-то гадом? Где он? Вот я сейчас ему рожу-то начищу!

— Ой-ой-ой, — сказала Жопася, всхлипнув. — У меня горе, а ты со своей дурацкой ревностью.

— Так, — озадачился Задун. — Что-то я не понял. Кто, говоришь, от тебя ушел?

— Смысл жи-изни! — Жопася залилась слезами. — Где теперь его искать?

— Ну ты это. — Задун почесал в затылке. — Прекрати реветь. Что-нибудь придумаем.

— Правда? — перестала реветь Жопася.

— Пошли!

— Куда?

— Искать твой смысл жизни. Особые приметы у него есть? Как он выглядит?

— Да обыкновенно. Никак не выглядит.

— Мда. Ладно, разберемся.

На улице они спрашивали встречных прохожих, не попадался ли им беспризорный смысл жизни. Заглядывали в кафе и разные другие забегаловки, брали по пиву, — но смысла жизни там не было. Забрели в парк и сделали три круга на огромном колесе обозрения, высматривая с высоты Жопаськину пропажу. Потом до темноты бродили по крышам домов, решив, что смысл жизни может прятаться там от людей. Если от Жопаськи сбежал, то, наверно, это потому, что люди ему надоели.