Трудно быть богом. Хищные вещи века

Он пронесся мимо меня так быстро, что я не успел разобрать, что это такое. Тоннель гудел от его галопа.Затем где-то совсем рядом раздался отчаянный скрежещущий визг пойманной крысы,и наступила тишина.Я осторожно выглянул. Он стоял шагах в десяти, под самой лампой,и ноги подо мной обмякли от огромного облегчения.

— Умники-затейники,- сказал я вслух, чуть не плача. — Остряки-самоучки… Это же надо было додуматься! Таланты доморощенные…

Он услышал мой голос и, задрав кормовые ноги, произнес:

— Температурка у нас будет два метра тринадцать дюймов, влажности нет, чего нет, того нет…

— Доложи свое задание, — сказал я, подходя.

Он со свистом выпустил из присосков сжатый воздух, бессмысленно подрыгал ногами и взбежал на потолок.

— Слезай вниз, — приказал я строго, — и отвечай на вопрос.

Он висел у меня над головой среди заплесневелых проводов, этот давно устаревший кибер,предназначенный для работ на астероидах, жалкий и нелепый, весь в лохмотьях от карбонной коррозии и в кляксах черной подземной грязи.

— Слезай вниз!- рявкнул я.

Он швырнул в меня дохлой крысой и умчался в темноту.

— Базальты! Граниты!…- вопил он на разные голоса.- Псевдоморфические породы!… Я над Берлином! Как слышите? Пора спать!

Я бросил палку и пошел за ним следом.Он добежал до следующей лампы, спустился вниз и стал быстро,по-собачьи, рыть бетон рабочими манипуляторами. Бедняга, у него и в лучшие-то времена мозг был способен к нормальной работе только при тяжести в одну сотую земной,а сейчас он был совершенно невменяем. Я нагнулся над ним и стал шарить под панцирем, отыскивая узел регулировки. «Вот поганцы»,- сказал я вслух. Узел регулировки был расплющен, словно но нему ударили кувалдой. Он бросил копать и мягко схватил меня за ногу.

— Стоп! — гаркнул я. — Прекратить!

Он прекратил, лег на бок и сообщил басом:

— Надоел он мне до смерти, Эль. Бренди бы сейчас выпить…

Внутри у него щелкнули контакты, и заиграла музыка. Шипя и посвистывая, он исполнял «Марш охотников». Я смотрел на него и думал, как это глупо и отвратительно,как смешно и страшно одновременно. Если бы я не был межпланетником,если бы я испугался и побежал,он бы почти наверняка убил меня…А ведь здесь никто не мог знать,что я был межпланетником.Никто. Ни один человек. И Римайер тоже не знал, что я был межпланетником…

— Встань, — сказал я.

Он зажужжал и принялся ковырять стену, и тогда я повернулся и пошел обратно. Все время, пока я шел до поворота в коридор, мне было слышно, как он гремит и лязгает в груде исковерканных рельсов, шипит электросваркой и несет околесицу на два голоса.

Противоатомная дверь была уже открыта. Я шагнул через порог и захлопнул ее за собой.

— Ну как? — спросил круглоголовый.

— Глупо,- ответил я.

— Я же не знал, что вы межпланетник. Вы работали в космосе?

— Работал.Все равно глупо. На дураков. На неграмотных экзальтированных дураков.

— На каких?

— Экзальтированных.

— А-а… Ну,это вы зря. Многим нравится.А вообще я вам говорил,что приходили бы вечером.У нас вообще для одиночек развлечений мало… — Он налил виски и добавил содовой из сифона. — Хотите?

Я взял стакан и облокотился на барьер.Эль с сигареткой, прилипшей к губе, угрюмо смотрел на экран.По экрану метались осклизлые стены тоннеля, скрюченные рельсы, черные лужи, летели искры электросварки.

— Это не для меня,- заявил я.- Пусть этим занимаются бухгалтеры и парикмахеры.Я против них, конечно,ничего не имею, но мне-то надо такое, чего я никогда в жизни не видел.

— Сами,значит,не знаете,чего хотите,- сказал круглоголовый. — Это тяжелый случай. Вы, извиняюсь, не интель?

— А в чем дело?

— Нет,вы только не подумайте чего-нибудь,перед костлявой, сами понимаете, все равны.Я только что хочу сказать?Что интели- самые капризные клиенты, вот и все.Верно, Эль? Если приходит, скажем, тот же бухгалтер или парикмахер, он хорошо знает, чего ему надо. Кровь погонять ему надо, чтобы себя показать, собой погордиться, чтобы девчонки визжали, чтобы показывать всем дырки в шкуре… Это парни простые, каждому хочется считать себя мужчиной. Ведь кто он такой, наш клиент? Способностей особенных у него нет, да они ему и не требуются… Вот раньше,я в книге читал,хоть завидовали друг другу,сосед, мол, как сыр в масле катается, а я на холодильник накопить не могу — разве это можно вытерпеть? Цеплялись,конечно, зубами за барахло, за деньги, за место выгодное… Жизнь на это клали! У кого кулак крепче или голова хитрее, тот и наверху… А теперь ведь жизнь стала жирная,тихая,всего в достатке.К чему себя применить? Я же не карась, я же человек все-таки, мне же скучно, а придумать сам ничего не умею. Это ведь надо особые способности иметь — придумывать! Это надо же гору книг прочитать, а попробуй-ка их читать, когда тебя от них тошнит… Прославиться там в мировом масштабе или выдумать чего-нибудь вроде машины- это мне и в голову не сразу придет,а если и придет- что толку? Никому ты в общем-то не нужен, даже жене и детям собственным не нужен, если разобраться,верно,Эль? Да и тебе никого не надо… Теперь, значит, придумывают для тебя умные люди что-нибудь новенькое, то ароматьеры эти, то дрожку, то новую пляску… Питье вот новое придумали… «Хорек» называется… Хотите, я вам собью? Он этого «хорька» хватит- глаза на лоб, он и доволен… А пока глаза у него на месте,жизнь для него все равно что дождевая вода. Вот к нам тут один интель ходит и каждый раз жалуется: жизнь, говорит, пресна, ребята… А отсюда я выхожу- герой! После, скажем, пульки или «один на двенадцать» я же совсем по-другому на себя смотрю. Верно, Эль? Мне все снова сладко делается — бабы, жратва, вино…

— Да,- сказал я сочувственно. — Я вас хорошо понимаю. Но для меня-то все это тоже пресно.

— Слег ему нужен,- сказал вдруг Эль басом.

— Что-что? — спросил я.

— Слег, говорю.

Круглоголовый весь сморщился.

— Ну брось, Эль. Ну что ты сегодня какой-то…

— Кашлять я на него хотел,- сказал Эль.- Не люблю я этих… Все ему пресно, все ему не так…

— Вы его не слушайте, — сказал круглоголовый. — Он ночь не спал, утомился…

— Нет, почему же?- возразил я. — Очень интересно. Что это за слег?

Круглоголовый опять сморщился.

— Неприлично это, понимаете?- сказал он.- Вы Эля не слушайте, он хороший парень, простой, но ему обложить человека ничего не стоит. А слово это нехорошее.Повадились сейчас какие-то на стенах его везде писать. Вот ведь хулиганье, а? Сопляки,толком и не знают,что это такое, а пишут… Вон, видите, мы барьер обстругали… Сволочь какая-то вырезала, поймал бы его — наизнанку бы вывернул… Ведь у нас здесь и женщины бывают.

— Ты скажи ему,- произнес Эль,обращаясь к круглоголовому,- чтобы раздобыл себе слег и утихомирился. Пусть найдет Бубу…

— Да заткнись ты, Эль!- сказал круглоголовый сердито.- Не слушайте вы его.

Услышав имя Бубы, я снова наполнил стакан и устроился поудобнее.

— Что же это такое,- сказал я, — тайный порок какой-нибудь?

— Тайный! — сказал Эль басом и нехорошо заржал.

Круглоголовый тоже засмеялся.

— У нас тайного ничего быть не может,- сказал он.- Какие могут быть тайны, когда народ с пятнадцати лет закладывает? Дураки эти, интели, все секреты разводят… Хотят двадцать восьмого заварушку устроить, шепчутся, минометы давеча за город повезли,чтобы спрятать,значит,ну, как дети, ей-богу! Верно, Эль?

— Ты ему скажи,-простой хороший парень Эль гнул свое.- Ты ему скажи: пусть валит ко всем чертям. Ты за него не заступайся. Так ему и скажи: пусть идет к Бубе в «Оазис», и весь разговор.

Он выбросил на барьер мой бумажник и бланк. Я допил виски. Круглоголовый серьезно сказал:

— Конечно,вы как хотите,дело ваше,но я вам советую от этих вещей держаться подальше.Мы, может, все к этому придем, да чем позже, тем лучше. Я вам этого даже объяснить не могу, я только чувствую, что это — как в могилу: никогда не поздно и всегда рано.