Трудно быть храбрым

– Ну, иди сюда, псина! Смотри, я тебе конфетку привез! Возьмешь?

При виде конфеты овчарка села и умильно склонила голову набок.

– Ты, значит, сластена! На вот, возьми!

Он развернул конфету и протянул собаке. Она взяла и с наслаждением съела. Петька вынул вторую конфету и, держа ее в руке так, чтобы собака видела, пролез в дыру забора. Собака не сводила глаз с конфеты.

– Вот умница! – сказал Петька, отдал конфету. Собака мгновенно ее съела. Мальчик потрепал ее за ухом.

– Хорошая собака, добрая. А хозяев твоих, кажется, нет!

Петька выглянул из кустов и оглядел дом. Одно окно было открыто. Неужели кто-то есть? Надо выяснить. Эх, была не была!

– Эй, есть тут кто-нибудь? – крикнул мальчик. Сердце замерло. Но никто не отозвался.

Странно, почему ж окно открыто? И тут вдруг его осенило! Просто тут никого не было со вчерашнего дня, а окно оставили открытым девчонки, когда освобождали Дениса. Значит, сама судьба на стороне Петьки. Он должен хорошенько осмотреть дом, вдруг сумеет найти что-то интересное; какие-нибудь улики или тайные документы… Недолго думая, Петька перемахнул через подоконник и очутился в большой комнате, стены которой были обшиты вагонкой. На светлых, покрытых лаком деревянных планках играло солнце, и комната казалась очень веселой. Это придало Петьке храбрости. Ничего плохого не может случиться в такой светлой солнечной комнате! Но все же первым делом он нашел дверь в подвал, где держали Дениса. Подвал как подвал, сухой, чистый, в углу топчан, прикрытый байковым одеялом. Петька решил подшутить над хозяевами дачи. Он закрыл дверь и задвинул засов. Потом вернулся в веселую комнату, огляделся. Там стоял диван, большой светлого дерева стол без скатерти, плетеное кресло-качалка, несколько стульев и на полу музыкальный центр. Ни шкафа, ни буфета, ничего, где можно было бы что-то спрятать. Петька заглянул в соседнюю комнату. О, это совсем другое дело. Кровать, платяной шкаф, письменный стол и на шкафу два кожаных чемодана. Вот тут придется задержаться! Первым делом он открыл шкаф. Там висели два костюма, плащ и теплая куртка. Петька обшарил карманы, но не нашел ничего, кроме тысячной купюры и тюбика нитроглицерина. Неужто Шугайло сердечник? Открыв вторую створку, Петька увидел стопку постельного белья, стопку полотенец, а на второй полке трусы, майки и несколько пар носков. Он аккуратно прощупал белье, но и там ничего не обнаружил. Оставались еще чемоданы и письменный стол. Он решил начать со стола, выдвинул верхний ящик. Там лежали оплаченные счета за электричество и воду. Технический паспорт на телевизор «Голд Стар» и холодильник «Дэу». Петька собрался уже открыть второй ящик, как вдруг услышал, что к дому подъехала машина. Он глянул в окно и обмер. К дверям веранды подходили двое мужчин. От ужаса он похолодел. Что же делать? Ничего умнее он не придумал, как залезть под кровать. Доигрался! Если они его схватят и посадят в подвал, он может там ждать до второго пришествия! Сотового телефона у него нет, и никому в голову не придет его искать именно здесь. От этих мыслей заболел живот. Только этого не хватало. «Возьми себя в руки! – приказал себе Петька. – Никто тебя тут не найдет. Они наверняка первым делом сядут есть на кухне, а ты удерешь в окно. Ничего страшного! Ничего страшного! Ситуация штатная, как говорят профессионалы. Тихо, Петр, тихо. Некоторые тебя считают Петром Великим. Знали бы они, как ты трясешься тут, под кроватью. Живот у меня не болит. Живот не болит». И вдруг до него донесся вопль:

– Семеныч, что за чертовщина… Мальчишка пропал!

– Как пропал?

– Так! Нету его.

– А дверь?

– Дверь была закрыта на засов. Открываю, смотрю, нет его.

– Да он прячется, наверное, в прятки с нами решил поиграть.

– Очнись, Семеныч, где тут прятаться?

– А дверь, говоришь, была закрыта? Испарился он, что ли? – Ох, не нравится мне это!

– Не говори, Семеныч, дело швах! Получается, кто-то его выпустил. Но кто? Как?

– Может, он орал очень и кто-то услыхал? Говорил я тебе, заклей ему пасть. А ты – жалко, жалко, вот и дожалелся! И что теперь прикажешь делать, а?

– Да, хреновые наши дела!

– И хорошо еще, если нам только бабок не дадут. А то и в расход вывести могут!

– Ну прямо?

– Очень даже возможно, если под горячую руку попадемся.

– Слушай, а может, попытаемся поймать мальца?

– Где его ловить-то?

– Давай подумаем! Пока не поздно!

– Почем ты знаешь, что не поздно? Может, он уже навел на нас ментов!

– Да погоди, Семеныч, чего горячку порешь? Давай порассуждаем! Во-первых, надо поглядеть, давно ли он смылся!

– А как ты это определишь?

– Погоди, я сейчас погляжу, что там и как! А ты пока хоть яишенку поджарь, жрать охота, сил нет!

– Тебе бы все жрать! А тут дела такие… мальца кто-то выпустил…

Семеныч продолжал ворчать, а второй голос смолк. Но вскоре раздался снова. А Петька, затаив дыхание, лежал под кроватью. Он давно забыл про боль в животе, захваченный разговором.

– Вот черт, жалко, я не сыскарь! А то бы по каким-нибудь ниточкам определил, когда и куда пацан смылся! Слышь, Семеныч, как думаешь, пойдет он домой?

– Навряд ли!

– А куда?

– Был бы он взрослый, я б сказал: к бабе, а так…

– Молодец, Семеныч! Именно к бабе! Но не к своей, а к братовой! Там его и надо искать!

У Петьки от страха за Яну снова заболел живот.

– А что, соображаешь! В ментовку-то он не побежит, побоится брату навредить…

– Сейчас пожрем и опять в Москву двинем!

– А как мы его оттуда вытянем? Он небось теперь сидит и носу из дому не кажет! Не мочить же нам бабу из-за мальчишки!

– Еще не хватало! Я с мокрыми делами вообще не связываюсь. Принципиально!

– Что-то я гляжу, Глебушка, гнилой ты…

«Неужели это Шугайло? Вот бы на него посмотреть!» – подумал Петька.

– Гнилой? Почему это?

– Да больно жалостливый для наших дел! Пацана пожалел – и вот тебе результат. А заклеил бы ему пасть, был бы он на месте сейчас и не пришлось бы нам дрожать перед хозяином.

– Ничего, мы его достанем, не боись! Я на любую бабу управу найду, ты ж меня знаешь.

– Станет такая баба с тобой разговаривать? Она интеллигентка, а ты шоферюга.

– Ничего, как-нибудь! – усмехнулся Глеб. – Знаешь что, мы сейчас проверим, там пацан или нет.

– Как это ты выяснишь?

– А я ей сейчас позвоню.

– И что скажешь?

– Услышишь.

«Что-то я телефона тут не видел, – подумал Петька, – наверное, у него сотовый».

И вдруг до него донесся высокий мальчишеский голос, совсем непохожий на голос Глеба.

– Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Дениса. Как нет? Он мне недавно звонил, дал этот номер, я его друг, Женя. Нет? Вы уверены? Но он же мне звонил… Очень странно. Ну, извините. – Затем уже нормальным голосом он произнес: – Она удивилась. Не испугалась, а удивилась.

– И что, по-твоему, это значит?

– Да боюсь, что его там действительно нет! Не нравится мне это, ох, не нравится. Мало ли куда он мог подеваться, а теперь где его искать?

– У меня идея есть.

– Что за идея, Семеныч?

– Хозяин велел поймать мальца, чтобы воздействовать на старшего брата…

– Ну и…

– Так, может, нам для простоты самого старшего брата приволочь, нехай на него воздействует! Напрямую!

– Если б он собирался напрямую воздействовать, он бы с самого начала приказал старшего взять, а не возиться с пацаном!

– В таком разе, Глебушка, ничего нам не остается, как взять его бабу!

– Бабу? – заинтересовался Глеб.

– Ага! Скажем, не нашли мальца, он ведь еще не знает, что парнишка у нас был…

– А что, неплохая идея… За самодеятельность нам, конечно, влетит, но все же не так, как за то, что упустили парня. Умница ты, Семеныч! Все, спасибо за хлеб-соль, надо ехать, и часа за два управимся! Тем более, она дома! Хозяин возвращается вечером! Сто раз успеем!

– Погоди, надо все обдумать, как да что!

– А чего тут думать, войдем, усыпим, она маленькая росточком, мы ее чем-нибудь прикроем, в машину и сюда! Кончай, Семеныч, посуду потом помоешь, дело важнее!

– Только ты уж с ней не миндальничай, Глебушка, а то неровен час…

– Ну не бить же мне бабу, я не так воспитан!

– Бить не надо, а пластырь на рожу – в обязательном порядке!

– Больно это – пластырь на рожу, отдирать с кровью придется!

– А пулю в лоб тебе не больно будет, а? Уберут, как ненужного свидетеля! И вообще, зачем ты в это дело ввязался, Глебушка, кишка у тебя тонка…