Трудные вопросы истории России. Выпуск 2
Шрифт:
Собственно, эти отличия отношения к историческому процессу и возможности субъективно повлиять на него различают концептуально классический марксизм и ленинизм, а политически – меньшевизм и большевизм.
Именно этим отличается формирование советского общества и его политической системы. Классические политические буржуазные революции перехода к индустриальному обществу происходили уже на завершающей стадии формирования нового общества. Политические революции только завершали процесс перехода от одного общества к другому. В русской революции все было иначе. Сначала революционеры захватывают политическую власть и только потом начинают формировать, создавать новое общество.
Становление конкретно-исторической политической системы Советской России – СССР заняло поэтому, как нам представляется, достаточно длительный исторический период,
Весь процесс формирования новой советской политической системы распадается на ряд самостоятельных этапов. Сегодня можно выделить следующие этапы становления советской политической системы:
первый этап (февраль – октябрь 1917 г.): начало превращения Советов в элемент политической и государственной системы Российской Республики, начало становления всероссийской системы Советов;
второй этап (октябрь 1917 г. – 1920 г.): этап многопартийной советской политической системы, складывание предпосылок формирования однопартийной политической системы. Административно-государственное строительство и территориальное размежевание органов власти различных политических систем, вооруженная борьба между ними за утверждение на всей территории страны в качестве центральной российской власти. Качественный перелом в определении места и роли небольшевистских партий в государственной системе советской власти. Постепенное «угасание» роли Советов как органов власти в условиях Гражданской войны и господства чрезвычайных органов управления. Складывание военизированно-бюрократической формы государственной власти;
третий этап (1920–1928 гг.): завершение становления однопартийной политической системы, унификация и распространение органов новой власти на всей территории страны. В этот период в главном определились территориальные границы и административно-государственное строение и состав государства, его конституирование как СССР;
четвертый этап (1928 г. – вторая половина 1930-х гг.): завершение складывания и укрепления новой политической системы, правовых границ и неписаных правил (действующих традиций) ее функционирования. Завершение становления всех ее политических институтов и прежде всего соответствующей системы общественных организаций. Завершение формирования новой политической, хозяйственной и интеллектуальной элиты государства.
Таким образом, становление политической системы Советской России – СССР, на наш взгляд, имело определенную объективную логику своего развития. От сосуществования государственных и общественных элементов различных политических систем в первые месяцы советской власти до их вооруженной борьбы за господство над территорией бывшей Российской империи в последующем. После окончания Гражданской войны и поражения всех небольшевистских политических сил шел процесс постепенного подчинения или «отсечения» и локализации остальных элементов политической системы, и прежде всего церкви и средств массовой информации, а затем и остальных общественных организаций.
Когда-то в Советском Союзе считали и пропагандировали, что Октябрьская революция положила начало новой всемирно исторической эпохе. После 1991 года стали говорить, что советское общество – это исторический тупик. И то, и другое утверждения оказались не верны. Но правды не было и посередине, тем более что она там никогда и не оказывается. Посередине обнаруживается только формулировка проблемы. И не всегда объективной. Но вернемся к нашей (в прямом смысле слова) революции.
Собственно Октябрьская революция действительно положила начало новой мировой эпохе – эпохе управления глобальными социальными процессами в масштабах регионов, государств, объединений государств и всего мирового сообщества. Революции XX века, как нам представляется, – это уже преимущественно не стихийные социальные скачки, как это было в XVIII–XIX веках, а социальное сознательное действие и экспериментирование, экспериментирование, сопоставимое по последствиям и масштабу с испытаниями атомной бомбы на государствах и городах. По сути, мы имеем дело с тем, что
за красивыми «рассказами» по истории (с чем большинство до сегодняшнего времени ассоциирует историю как науку) родилась достаточно «точная» наука, использование которой в политических и социальных целях без морально-нравственной ответственности их использователей является особо опасным социальным преступлением, влекущим социальные, политические, технологические, духовные и тому подобные разрушения в социальном организме.Фигуры физика и историка как социальных типов «чистых ученых» сменили сегодня ученые-инженеры, ученые-технологи. Социальные катастрофы из естественно-исторических катаклизмов превратились в сознательно подготавливаемые и осуществляемые «сценарии», «модели» и «эксперименты», «цветные» революции. В результате этого «социальные инженеры» конца XX – начала XXI века заговорили о конце истории и о появлении в мировой истории вместо «игры Бога», или естественно-исторической закономерности (кому что ближе) – нового субъекта исторического целеполагания и управления.
Все вместе это и объясняет чрезвычайную актуальность изучения и понимания создания советского «социалистического общества», поскольку в этом процессе впервые сознательные составляющие стали преобладать над стихийными. Нам это понимание советской эпохи нужно не только для того, чтобы понимать и принимать себя в истории, но и видеть, что наша деятельность положила начало в прямом смысле новому миру. Русский философ, логик и социолог Александр Зиновьев подчеркивал принципиальное изменение истории в XX веке: «Исторический процесс, который до сих пор шел как стихийный, неуправляемый, превратился в проектируемый и управляемый. И как следствие произошли многочисленные перемены, возникли явления, которых не было или которые были только в зачаточном состоянии» [3].
История мировой социалистической системы, советского общества и становления советской политической системы представляет сегодня как научный, так и практический интерес, в том числе и чисто политический. Опыт альтернативного, мобилизационного исторического развития стал одним из направлений для современной практики поисков пути будущего развития всей мировой системы цивилизаций.
Несомненно, что XX век стал переломным в истории человечества. Мировые войны, мировая экономика и мировые финансы, элементы глобального управления мировой системой государств и самим историческим процессом, попытки формирования и утверждения мировых идеологий, борьба за статус определяющего направления развития центра мировой системы- все это и многое другое стали элементами (частью) процесса объединения человечества в единое социальное, экономическое и политическое сообщество. Огромную роль в самой возможности такого объединения, в создании его предпосылок сыграл Советский Союз и его исторический опыт.
Сегодня человечество разделилось на субъект исторического процесса и на «объекты», для которых стратегические параметры и направленность их развития сознательно задаются извне. Такой контроль осуществляется созданием «коридоров развития», то есть целенаправленным формированием внешних или внутренних политических, экономических, идеологических, военных и тому подобных условий, создающих целевые и ресурсные (в широком смысле) ограничения развития социальных организмов, задающих им направление, темпы и средства этого движения, а в совокупности позволяющих реализовывать многоуровневые стратегические и тактические цели «субъекта истории».
Все это в целом и создает такие социально-политические и научно-концептуальные предпосылки, при которых историки и политики еще неоднократно будут испытывать потребность пристально вглядываться в первую и достаточно успешную попытку сознательного качественного изменения строения общества и задания ему целенаправленного вектора движения, то есть в историю становления советского общества и его политической системы. Очевидно, что к концу Гражданской войны мы наблюдаем первые завершенные формы новой политической системы как определенной, относительно равновесной и целостной системы государственных органов, политических и общественных организаций. Проблема же заключается в характеристике ее сущности и исторического места. В современной отечественной историографии она чаще всего определяется как административно-командная или тоталитарная система. Но этот взгляд, как нам представляется, недостаточно обоснован и представляет собой скорее идеологический феномен, чем элемент научной историографии.